Пастухи чудовищ - читать онлайн книгу. Автор: Антон Корнилов cтр.№ 13

– Это мое! – поспешно заявил Дега.

Макс подкинул на ладони тонко звякнувшую связку и отдал ее Деге.

– Верни, откуда брал, – проговорил он, и я внезапно заметил, что взгляд его сузился, заострился, на мгновение став пугающе хищным, как джага. – А еще раз подобное выкинешь – руки отсушу.

– Лучше я, – присовокупил враз отяжелевшим голосом папахен. – По-простому дам в дыню, забудет, как воровать у своих!

Дега, не препираясь больше, юркнул вон из кухни. «Это же он в рюкзак к Максу залез! – наконец сообразил я. – А тот как заметил? Услышал, что ли? Ну и слух у него… И что это еще такое – руки отсушить?»

– У него болезнь просто, – вступился я за кореша. – Клептомания называется. Не может себя сдержать. У нас в Гагаринке все это знают.

– Полечил бы я его… – пробурчал папахен. – Его как доброго за стол с собой посадили, а он…

– Ладно! – примирительно сказал Макс. – Клептомания – оправдание допустимое, факт.

Он выпрямился на табуретке, ловким привычным движением заправил волосы за уши, чтобы не падали на лицо, и вдруг повернулся ко мне:

– Дай-ка руки.

– Чего? – Я недоуменно оглянулся на папахена. Папахен успокаивающе кивнул:

– Не бойся…

– Кто боится?! Не боюсь я. Просто…

– Ну так и делай, что он говорит. С тебя не убудет.

– Дай руки, – повторил Макс. – И в глаза мне смотри.

Сам не знаю, почему я подчинился. Этот Макс – человек с виду нормальный, да и папахен мне худого никогда не пожелает, но все-таки… С мужиком за руки держаться!..

Макс стиснул мои пальцы своими, вроде бы не больно, но чувствовалось – очень крепко, сразу не вырвешься. Боковым зрением я увидел удивленную физиономию Деги, который только что вернулся на кухню.

– В глаза мне смотри! – громче и жестче выговорил Макс.

И я уставился в его глаза, которые теперь почему-то вовсе не казались мне добрыми и светлыми. Они вдруг потемнели, эти глаза. И они… стали увеличиваться, сливаясь в одно целое, в один небывало большой продолговатый глаз.

Понимая все происходящее как оптическую иллюзию, я попытался моргнуть, но не смог. Пальцы мои закололи горячие иглы. Повисла оглушающая тишина, моментально отсекшая меня от окружающего мира.

И тут громадный темный глаз – единственное, что я видел перед собой, – конвульсивно дернулся, распахиваясь, словно пасть. И поглотил меня.

Всего мгновение я был в полной темноте, потому и испугаться по-настоящему не успел. Потом передо мной, будто на телевизионном экране, возник домишко с покосившейся крышей, отгороженный от узкой окраинной улочки некрашеным щербатым забором. Под забором лежало, мирно положив сомкнутые пасти на лапы, с десяток косматых бродячих собак. Сытые, бестревожные, кто их тут тронет?.. На крыше сонно шебаршилось множество самых разных птиц: ворон, голубей, воробьев… Они то взлетали, чтобы невысоко покружиться, то снова садились, нахохлившись, то бродили по расколотому позеленевшему шиферу крыши, толкаясь оперенными боками, выискивая себе свободное место… совершенно не боясь какого-нибудь случайного малолетнего охотника с рогаткой и не видя друг в друге хищников и жертв.

Эта картинка стала меркнуть, а сквозь нее уже проступала другая – круглое монголоидное лицо, удивительно морщинистое, с редкими длинными торчащими волосками на скошенном подбородке и резко очерченных скулах, с глазками-щелочками, разглядеть что-то в которых не представлялось никакой возможности.

Я узнал и этот домик, и это лицо.

И тотчас наваждение смело с меня, как паутину. Я снова оказался в нашей кухоньке, ощутил себя сидящим на табурете. Руки я сложил на коленях. Пальцы и ладони, кстати, все еще покалывало…

– Ну? – спросил Макс.

– Леший, – выговорилось у меня само собой.

– Вот и славно. Налей-ка ему, Михал Иваныч, сейчас можно. Даже нужно…

Михал Иваныч… то есть папахен мой, придвинул ближе к себе мою кружку, плеснул туда коньяку.

– Только одну, – строго сказал он.

– А мне? – подал голос Дега, все так же стоявший в дверном проеме и, судя по выражению лица, страсть как желающий узнать, что же здесь происходит.

– Перетопчешься.

Я выпил, поморщившись и вздрогнув, – сделал вид, что в первый раз. Папахен сделал вид, что поверил.

– Можно было и предупредить, что твой друг – шептун, – сказал я.

Папахен рассмеялся, как смеются удавшемуся сюрпризу.

– Шепту-у-ун! – восхищенно протянул Дега. – Брахман! Правда, что ли?!

– Ну? – настойчиво повторил Макс.

– Что «ну»?.. – После коньяка мне захотелось покурить, но в присутствии папахена я курить никогда не осмеливался, хотя тот прекрасно был осведомлен об этой моей привычке, сигареты свои не прятал и – даже уезжая в очередной рейс – оставлял пачку-другую на обычном месте. – Что «ну»? Значит, Лешего Агалаем кличут? Вот не знал…

– Да не тяни ты! – поторопил меня папахен. – Человеку же для дела!

– Леший, – принялся рассказывать я. – Он шептун тоже, как и вы. Или брахман, или лобстер, как вас там еще называют. Живет у нас в Гагаринке, на отшибе, где частный сектор. С животными может разговаривать. Ну, то есть не то чтобы разговаривать, просто они его слушаются, и дикие, и домашние. И он их понимает. Лечит он их. И людей лечит. Ну и другие вещи делает: привороты-отвороты, заговоры, проклятия-заклятия всякие снимает. И наложить тоже может. В общем, как и все шептуны, ничего необыкновенного. У нас все Лешего знают. И не только у нас. К нему со всего Заволжска приходят со своими болячками и проблемами. Само собой, Чипа с ватагой чужаков к Лешему не просто так пускает. Не за бесплатно. Со своих, гагаринцев, ничего не берет, конечно. Ну и сам Леший всегда сыт, ни в чем нужды не знает. Копы его тоже не трогают. Они и сами к нему на огонек заглядывают по кое-каким надобностям…

– Словом, не обижаете вы своего Лешего? – поинтересовался Макс. Все время, пока я рассказывал, он не сводил с меня глаз – не только потому, что внимательно слушал, но еще и по причине того, что, как мне показалось, чего-то такое непонятное пытался во мне рассмотреть.

– Кто ж его обидит? – вклинился в разговор Дега, усаживаясь на свой табурет. – Кто его обидит, тому Чипа в башке дырок наделает больше, чем в дуршлаге. Да и не только Чипа. У наших старшаков ведь и свои старшаки имеются, – важно сообщил он всем известную истину таким тоном, будто какую-то великую тайну раскрывал. – Очень серьезные люди эти старшаки старшаков. Так вот, те серьезные старшаки сами к Лешему нередко обращаются. Потому неподалеку от жилища Лешего всегда трутся шестерки Чипины. Стерегут. На всякий случай.

– Это правильно, что стерегут, – одобрил Макс, – нас, ЛОПСов, не так уж и много осталось, нас беречь надо…

– А недавно, я слышал, – не унимался Дега, – к Лешему из правительства субчики приезжали. Уговаривали к ним на службу переходить, в какую-то закрытую шарашку, денежки хорошие сулили. Так народ собрался, как прочухали, что к чему, едва этих субчиков на куски не порвали. Мужики орут, бабы воют. Никто отдавать Лешего не хочет. Те, которые из правительства, и уехали ни с…