Между молотом и наковальней - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лузан cтр.№ 100

Для любимца власти Рауля Хаджимбы поход к «строгим» экзаменаторам оказался легкой прогулкой. Остальные четыре кандидата: Сергей Багапш, Анри Джергения, Сергей Шамба и Якуб Лакоба отделались легким испугом, и хотя не блеснули отличными знаниями, но с оговорками, как и претендент от партии власти, получили зачет. И все же их радость оказалась преждевременной, знание абхазского языка еще не освобождало от подозрений в тайных и от того еще более тяжких, чем незнание абхазского языка, прегрешениях.

Первыми получили «черную метку» Сергей Багапш и кандидат в вице-президенты Станислав Лакоба. «Всезнающие и неподкупные» журналисты не оставили без внимания научные изыскания историка Лакобы в далекой Японии в Центре славянских исследований университета Хоккайдо. К его, а еще больше к изумлению ничего не подозревавшего отца «розовых» и «оранжевых революций» господина Сороса, писаки обнаружили тайную связь между ними. Дальше даже несведущему в операциях специальных служб читателю «желтой прессы» не составило большого труда догадаться, что на острове Хоккайдо Станислав Зосимович под «руководством Сороса» проходил специальную подготовку в тайных лагерях и получил «сверхсекретную» задачу — осуществить в Абхазии заговор с целью ее присоединения к Японии.

Несладко пришлось и Сергею Багапшу. Он расплачивался за «ошибки» молодости. Ретивые «шерлоки холмсы» после «долгих и изнурительных» поисков раскрыли его самую «страшную тайну». Тридцать с лишним лет назад он допустил «преступную» потерю бдительности и не разглядел в обаятельной красавице Марине Шония будущего «конфидента» грузинской «пятой колонны» в Абхазии. А чтобы «скрыть» этот «преступный» факт и войти в доверие к ревнителям расовой чистоты абхазской нации, лучший центровой баскетбольной команды Сухума решил пожертвовать будущей блестящей спортивной карьерой и во время матча в Тбилиси так далеко послал судью, что его дисквалифицировали на целый год.

На остальных претендентов тайные режиссеры президентских выборов в Абхазии и их послушные, щедро проплаченные черные пиарщики не стали размениваться. Они — «жалкие пигмеи» — не заслуживали даже мимолетного внимания накачанного до неприличия административным ресурсом «Голиафа» — Хаджимбу, победно смотревшего на электорат с громадных плакатов и ярких баннеров, развешанных на всем пути от Псоу до Ингура. Для острастки по ним изредка постреливали мелким компроматом, а главный калибр продолжал «мочить» по полной программе основных конкурентов — Сергея Багапша и Станислава Лакобу. Ежедневно на наивный и не искушенный в современных политтехнологиях электорат Абхазии лились реки чернухи. В этой ситуации остальные три кандидата в президенты, дабы «сохранить лицо» и доплыть до финиша президентской гонки, перестали лезть на рожон, сбавили обороты и вяло «жевали пресную предвыборную жвачку».

«Железный», так окрестила народная молва Александра Анкваба, тоже быстро смекнул, что, за то время пока будет сутяжиться в судах и доказывать свое цинично попранное приемной комиссией право называться абхазом, успеет покрыться «коррозией», и сделал неожиданный и решительный шаг. Шаг, который не учли режиссеры «Голиафа», совершив, как впоследствии оказалось, роковой просчет. Видимо, сама судьба решила разрушить их сценарий и 10 сентября сказала свое веское слово. В тот день Александр Золотинскович, наплевав на будущие президентские лавры, присоединился к Сергею Багапшу и Станиславу Лакобе, чтобы сообща свалить «Голиафа».

Для партии власти это была не критическая, но близкая к чрезвычайной ситуация, и первым, как водится, ринулся ее спасать российский министр по ЧП Шойгу. Под вой сирен и клацанье затворов вооруженной до зубов охраны он вихрем пронесся по Абхазии, оставив после себя дурно попахивающий душок грязных денег. Вслед за ним приехал «защитник» всех сирых, обездоленных и «радетель» пенсионеров министр Зурабов и пообещал озолотить всех абхазских стариков и старух полнокровной российской пенсией. Предпоследний и громкий аккорд в прелюдии к будущему триумфу «Голиафа» исполнил министр путей сообщения Фадеев. Не обращая внимания на зубовный скрежет Саакашвили, он под бравурный гром фанфар вместе с запланированным победителем в президентской гонке — Хаджимбой перерезал красную ленту на перроне сухумского железнодорожного вокзала. Заключительный аккорд в этой расписанной по всем нотам партитуре «Рауль — наш президент» должен был прозвучать 30 сентября на республиканском стадионе.

В тот день с раннего утра Сухум будоражили самые невероятные слухи. Одни — редкие счастливцы, кому достался билет на трибуны, — говорили, что на праздничный концерт прилетит сам Владимир Путин, чтобы на глазах у сомневающихся еще раз пожать руку Раулю Хаджимбе. Другие — те, кому ничего другого не оставалось, как глотать слюну у экранов телевизоров, — злопыхали, что на концерте будет только один Владимир Жириновский, но зато в трех лицах — крутой «хохлацкой» бабы Верки Сердючки, главного российского «голубого» Борьки Моисеева и самого «шоколадного» во всей «Фабрике звезд» — Пьера Нарцисса.

Как бы там ни было, после обеда, несмотря на солнцепек, толпы молодежи потянулись к республиканскому стадиону, чтобы заранее занять места ближе к сцене, раскинувшейся посередине футбольного поля. На пути к нему через каждую сотню метров с огромных плакатов их зазывал «Вместе в счастливое будущее» кандидат в президенты номер один. Остальные четыре претендента, которых на серых, истрепанных ветром афишах трудно было отличить друг от друга, уныло и без всякой надежды на успех взирали на шумные толпы электората, волнами катившиеся к стадиону. А он, наспех выкрашенный, выглядел настоящим франтом на фоне уродливых развалин и сверкал в лучах солнца, словно новая копейка.

Через несколько минут на этой ставшей главной сцене страны должен был начаться концерт залетных московских звезд. Ему, по замыслу далеких и нездешних режиссеров, предстояло навсегда похоронить наивные надежды остальных претендентов на президентское кресло. Те из них, кому «не успели подвезти» пригласительный билет, и избранные «счастливцы» с местами у туалетов грустно смотрели на экран, где крупными буквами светилось: «Торжественный концерт, посвященный победе абхазского народа в Отечественной войне 1992–1993 годов». Для них эта надпись выглядела как не подлежащий обжалованию приговор всем усилиям, направленным на то, чтобы сокрушить надутого до неприличия административным ресурсом и щедрыми денежными вливаниями «Голиафа».

Сам он в плотном кольце телохранителей, окруженный особами, особо приближенными к власти, и местными олигархами, занимал почетное место в центральной ложе, излучал собой уверенность в предстоящей через три дня победе и лучезарной улыбкой триумфатора дарил толпу фанатичных поклонников. Она в предвкушении еще невиданного в Абхазии действа рокотала и колыхалась, словно предштормовое море у скал маяка.

Неспокойно было и за стенами стадиона, у проходов на трибуны и перед центральными воротами, блокированными двойным милицейским кордоном, с каждой минутой прибывала толпа неудачников. Последними из дальних сел подъехали ветераны войны, мрачная охрана встала на пути неприступной стеной, и между ними завязалась яростная перепалка. Еще больше ее распалила шумная группа бойскаутов, подкатившая к стадиону на автобусах. Перед ними, не нюхавшими пороха войны, ряжеными в футболки и кепки, с которых самоуверенно улыбался «Голиаф», как по мановению волшебной палочки ворота распахнулись. Взрыв негодования всколыхнул возмущенную толпу, она ринулась на милицейские цепи, но они устояли.