Век амбиций. Богатство, истина и вера в новом Китае - читать онлайн книгу. Автор: Эван Ознос cтр.№ 89

Одиссея Чэня выглядит настолько драматичной, что затмевает собой некоторые странности. Всегда существовали диссиденты, бегущие от авторитаризма. Но было ли до этого дело обычным китайцам? В своей решимости преодолевать обстоятельства Чэнь опирался на превосходящую его силу. Я приехал в страну, стремящуюся преодолеть лишения, страну, где еще недавно люди были настолько голодны, что поначалу мыслили себе успех как удовлетворение базовых потребностей. Но то время ушло. Чэнем двигало желание не богатства и не власти. Его занимала мысль о собственной судьбе и достоинстве, и это роднило его со многими китайцами.

В марте 2013 мне позвонил Майкл, учитель английского. Он годами рассуждал о переезде в Пекин, и теперь у него появился шанс. Ему позвонили из маленького издательства. Один из сотрудников услышал о Майкле и пригласил его в Пекин на работу – готовить учебники. Пару месяцев назад он хандрил, а эта возможность вернула его к жизни. “Они сами нашли меня”, – сказал он мне по телефону, прежде чем сесть в поезд, который шел в столицу тринадцать часов. Даже для человека, жившего в большом Гуанчжоу, Пекин обычно становился, говоря словами Мао, “тиглем”, в котором человек не мог не измениться.

Майкл обратился ко мне за помощью: он хотел, чтобы я перечитал некоторые уроки. Я пригласил его к себе. Мы встретились на станции метро у храма Юнхэгун и дошли до моего дома через ряды предсказателей будущего и дарителей имен. В гостиной он снял рюкзак и достал лэптоп. После падения Ли Яна Майкл решил, что предпринятая тем попытка штамповать англоязычных китайцев была ошибочной. Она затронула жизни многих, но не глубоко.

“Ли Ян всегда говорил мне: “Нужно заработать много денег’. Но я не хочу этого делать. Деньги – это еще не все. Это только часть жизни. Нужно быть кем-то. Как Стив Джобс”.

Майкл нашел себе нового кумира: “Джобс использовал ‘айпод’, чтобы изменить музыкальную индустрию, и ‘айфон’, чтобы изменить мир. Можете себе представить?” Джобс после смерти стал в Китае объектом поклонения. Для своих молодых китайских поклонников он был нонконформистом, который стал миллиардером. Я встречал людей, которые не могли позволить себе “айфон”, но могли купить китайский перевод книги Уолтера Айзексона о Джобсе, и цитировали ее как Писание. Майкл открыл видеофайл – старая телереклама “Эппл”, которую он нашел в Сети. “Для безумцев. Для белых ворон. Для баламутов. Для круглых колышков в квадратных отверстиях…”. Ролик заканчивался фразой “Думай иначе”. Майкл выдохнул: “Это прекрасно”.

У Майкла, как всегда, были идеи. Некоторые практичные: так, он хотел зарегистрировать права на публикацию сокращенной биографии Джобса на упрощенном английском и с фонетическими транскрипциями. Некоторые абсурдные: он пытался популяризовать маркетинговое слово, которое сам придумал – charmiac (от англ, charm – очарование и maniac – маньяк), – для описания таких людей, как он сам – очарованных чем-либо до безумия. Когда я сказал, что это не лучший способ потратить время, он буркнул: “А вот Брюс Ли ввел в оборот слово ‘кунфу’”. Мы посмотрели несколько уроков. В одном Майкл просил учеников заполнить бланк:

Jobs's mission was to change the world by technology. Edison's mission was to bring light to the world. Bruce Lee's mission was to make Kung Fu well known around the world. And my mission is to_____.

[Джобс стремился изменить мир с помощью техники. Эдисон стремился принести свет в мир. Брюс Ли стремился прославить кунфу на весь мир. А я стремлюсь к_____.]

Закончив, мы пошли прогуляться. На улице висел плакат по случаю шестидесятилетия открытия Мао скромного солдата Лэй Фэна. Плакат призывал: “Подхвати знамя Лэй Фэна, участвуй в добровольческих программах”. Майкл прочитал и улыбнулся: Лэй Фэн был одним из кумиров его детства. Я спросил Майкла, считает ли он истории о штопке носков и сборе навоза правдивыми. Он нахмурился: “Я думаю, это правда по меньшей мере на 40 %”. Рискованный ответ на вопрос в стране, которая считает Мао “на 70 % правым и на 30 % неправым”. Я почувствовал себя глупо. “Если кто-нибудь тронет мое сердце, я поверю ему”, – сказал он. Майкл испытал разные влияния, от христианства своей матери до приверженности “Крейзи инглиш”. В одном из уроков он свел их в один параграф:

“We’re here to put a dent in the universe”. This is a classic saying from the Great Jobs. He let me know that the most powerful and valuable thing in our lives is the soul, and its final resting place is faith. There is truly nothing that can influence us more powerfully than faith! Throughout human history – politics, economics, technology, culture, art, or religion – all of it begins with faith. It’s just like Jesus, Confucius, Jobs, Bruce Lee, Mao Zedong and Lei Feng. To create a more beautiful world, they started by changing themselves.

[“Мы здесь, чтобы оставить след во вселенной”, – это классическое высказывание Великого Джобса. Он дал мне понять, что самая могущественная и важная вещь в нашей жизни – душа и ее последнее прибежище – вера. Поистине, ничто не может повлиять на нас сильнее, чем вера! В человеческой истории все начиналось с веры: политика, экономика, техника, культура, искусство, религия. Так делали Иисус, Конфуций, Джобс, Брюс Ли, Мао Цзэдун и Лэй Фэн. Чтобы создать лучший мир, они начали с того, что изменили себя самих.]

Через несколько дней после приезда Майкл позвонил и сказал, что его отношения с издательством складываются не очень удачно: “Они хотят все контролировать. Они совсем не думают обо мне, их интересуют только деньги. Они старше и давят на меня”. Я взял такси, чтобы увидеться с ним в издательстве. Оно находилось в промышленном районе, недалеко от офиса Тан Цзе. Майкл встретил меня в метро и провел в комплекс с вывеской: “Управление по контролю над оборотом лекарственных средств ветеринарного назначения”. Майкл не знал, почему издатель его учебника обосновался именно здесь, но вопросов не задавал: он привык к загадкам.

Были выходные, и людей почти не было. Майкл работал в чужом кабинете, со вкусом обставленном классической китайской мебелью и украшенном каллиграфией. Повсюду валялись его записные книжки и гаджеты. Целыми днями он сочинял уроки английского и относил их на доработку редакторам, но его раздражали их требования. Пока мы говорили, кто-то, быстро постучав, заглянул в дверь. Это оказался начальник – коренастый человек с морщинистым лицом. Майкл познакомил нас. Когда он ушел, Майкл скорчил гримасу: “Он сводит меня с ума. “Что ты написал сегодня? Покажи!'”

Мы решили уйти, пока начальник не вернулся. Я спросил у Майкла, где он поселился, и он повел меня мимо череды продовольственных магазинов и через парковку за супермаркетом к двухэтажному общежитию. Здесь Майкл за 280 юаней (полтора доллара) в день снимал кровать в комнате еще с семью мужчинами. Судя по правилам, вывешенным в холле, общежитие не отвечало вообще ни за что: “Жильцы должны носить ценные вещи, например лэптопы, с собой”.

Войдя в комнату, Майкл прижал указательный палец к губам, призывая вести себя потише. Была середина дня. Некоторые из его соседей спали: они работали в ночную смену. Было душно, влажно и тесно. Пять металлических двухъярусных кроватей стояло вокруг крошечного участка пола, заполненного вещами. Перед окном на палке висела одежда. В потолке зияла дыра размером с баскетбольный мяч. В таких комнатах на окраинах китайских городов скапливались выпускники вузов и люди, ищущие работу. Общежития прозвали “муравьиными племенами”.