Не теряй головы. Зеленый - цвет опасности - читать онлайн книгу. Автор: Кристианна Брэнд cтр.№ 35

– Вот как на духу, я ее убил и оставил на земле под деревом. И крестик ей на грудь положил, вроде в знак раскаяния…

– Брошка лежала у нее на груди криво, булавкой вверх, – усмехнулся Кокрилл. – Не очень-то почтительно, а? Врешь, сынок.

В Пиджинсфорд-хаусе еще допивали послеобеденный кофе. Кокрилл хмуро взял предложенную чашку.

– Тот парень, что у нас сидит… Самозванец он. Ради славы на себя напраслину взял, я думаю.

– То есть он не убивал девушку в рощице?

– Нет. Он завирается.

Лица озарились надеждой.

– Так настоящий убийца, может быть, еще на свободе? Тогда, возможно, мисс Морланд и Пайпу действительно убил кто-то посторонний?

– А я никогда другого и не думала! – сурово объявила леди Харт.

– Понимаешь, бабушка, ничего не сходилось… То есть этот тип мог убить мисс Морланд, но бедную Пайпу убили после того, как он сдался полиции… Невозможно же надеяться, что есть целых два маньяка: один сидел в тюрьме, а другой тем временем убивал Пайпу. Таких совпадений не бывает! Получалось, что все-таки это кто-то из нас.

– Фрэн! Что ты говоришь! – ужаснулся Пенрок.

– Так ведь теперь уже можно. Конечно, если тот, который сдался, просто ненормальный и хочет прославиться, значит, настоящий преступник все еще на свободе. Он убил и Пайпу, и мисс Морланд, и не о чем больше беспокоиться. – Фрэн встала налить Кокриллу еще кофе. – Милый Коки, а почему вы так уверены, что он врет?

– Украшательствует слишком, как всегда в таких случаях.

Кокрилл был мрачен, потому что несколько возможных подозреваемых в небе – это значительно хуже, чем один в руках.

– Прочел в газетах отчеты о происшествии и придумал складную историю. На одной мелочи прокололся, о ней газеты не писали. И зачем только ее приплел? Пенрок, помните брошку? Вульгарная такая, бело-красный крестик?

– Если бы я мог забыть… – с грустью ответил Пенрок. – Я ее в руках вертел, пока ждал Брауна и вас с полицейским врачом. Знаете, бывают такие неосознанные движения. Я наклонился и взял брошку с тела. На ней была кровь. Мне потом несколько недель казалось, что никак руки не отмою.

– Вы брали ее в руки? – Кокрилл со стуком поставил чашку на блюдце.

– Да. А что такого? Я сейчас же снова положил брошь на место.

– Положили или просто швырнули на труп?

Пенрок совсем расстроился.

– Не то чтобы швырнул… Скорее, уронил. Я был потрясен, когда увидел, что запачкал руки кровью.

– А как она лежала вначале? – Кокрилл подался вперед в ожидании ответа.

– На груди у девушки, точно посередине, очень аккуратно. Длинная перекладина креста была направлена к ногам. Собственно, я раньше об этом не задумывался, а сейчас вдруг понял: похоже, брошку положили на тело именно как крест. Я должен был тогда же об этом рассказать? Это важно?

– Смотря что называть «важно». Эта деталь отправит человека на виселицу. – Инспектор встал и вышел из комнаты.

Оставшиеся испуганно смотрели друг на друга. Пенрок схватился за голову.

Фрэн сказала с вызовом:

– Значит, это все-таки кто-то из нас!

– Фрэн, родная, перестань!

– Так ведь все мы готовы были признать, что иначе не получается, пока думали, что «посторонний преступник» на свободе. А теперь опять все сначала…

Леди Харт уронила голову на руку.

– Да когда же это кончится?!

– Хорошо бы поскорее, – благодушно заметил Джеймс. – А то я все-таки в армии числюсь, хоть и не отличаю, какой рукой полагается козырять. Если в срок не вернусь, командование может забеспокоиться. Вы себе не представляете, как ужасно для офицера и джентльмена бегать по сельской местности наперегонки с сыщиками.

– Ты же не бегаешь, Джеймс! Ты на велосипеде ездишь.

– А ты, Венис, не насмехайся, пожалуйста! – строго ответил Джеймс и протянул Азизу половинку грецкого ореха. – Не ешь его, дружище, он немецкий!

Азиз немедленно сгрыз орех и умильно посмотрел на Джеймса, ожидая добавки.

– Видите – не слушает!

– У нас слушает! – возмутилась Фрэн.

Она протянула песику ядрышко фундука и тоненьким голоском пропищала:

– Он немецкий!

Азиз решительно потянулся к ореху.

В последний миг Венис успела крикнуть:

– Ешь, он британский!

И обе покатились со смеху.

Джеймс, вернув улыбку глазам любимой, снова впал в прострацию. Генри меж тем не так легко было отвлечь от увлекательной дискуссии.

Он сказал задумчиво:

– Если бы доказать, что Пайпу могли убить, когда снег уже не шел…

– Нету никакой разницы, – немедленно отозвалась Фрэн.

– А может, и есть. Предположим, мы придумаем способ, как это можно сделать, а потом докажем, что именно так и было сделано. Тогда станет ясно, что мы все невиновны, потому что начиная с полуночи в доме толпились полицейские, а снегопад закончился как раз в полночь.

– Верно, милый, в этом есть смысл!

Генри вскочил:

– Не прогуляться ли нам до места преступления?

– А бедняжка Бунзен пусть убирает со стола, – добавила леди Харт.

Пока все укутывались в шубы и шарфы, она тихонько спросила Джеймса:

– Вам это не очень неприятно? Может, лучше не пойдем?

– Мне безразлично. Вы из-за того, что Пайпа была моей женой? – И тут же чуть-чуть выдал себя: – Я считаю, от правды прятаться не стоит. Что толку делать вид, будто ничего плохого не случилось? Нужно стараться смотреть на вещи… отстраненно.

– Им это помогает успокоиться, – сказала леди Харт, глядя вслед внучкам и Генри с Пенроком. – Для обычных людей, милый Джеймс, все происходящее – настоящий кошмар. Наверное, мы сошли бы с ума, если бы не устроили вокруг этого такую вот слегка истерическую игру. Поэтому Генри так себя ведет… И я их поощряю.

– Мне все равно, – повторил Джеймс, но уже без всякой горечи.

Тем временем Генри увлеченно говорил:

– Нам всего лишь нужно продемонстрировать Кокриллу, что технически это возможно.

Фрэн, держа Пенрока за руку, выглянула из-под алого капюшона:

– Так продемонстрируй!

– Думаешь, не смогу? На что спорим?

Леди Харт остановилась на берегу речушки, позади той самой беседки.

– Генри, милый, обуздай, пожалуйста, свое сребролюбие и объясни попросту, если в самом деле можешь – чему я ни на минуту не верю. И не забывай, что Пайпа все-таки была женой Джеймса.

Пылкое еврейское сердце Генри вмиг переполнилось раскаянием.