Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Александр Никишин cтр.№ 17

– А вам очень хочется в Москву? К маме?

Переводчик жалобно вздохнул.

– В таком случае заседание продолжается, – промолвил Бендер. – Сколько дадут ваши шефы за рецепт? Полтораста дадут?

– Дадут двести, – зашептал переводчик. – А у вас в самом деле есть рецепт?

– Какой угодно: картофельный, пшеничный, абрикосовый, ячменный, из тутовых ягод, из гречневой каши. Даже из обыкновенной табуретки можно гнать самогон. Некоторые любят табуретовку. А то можно простую кишмишовку или сливянку. Одним словом – любой из полтораста самогонов, рецепты которых мне известны.

Американцы выбрали пшеничный самогон, который привлек их простотой выработки. Рецепт долго записывали в блокноты. В виде бесплатной премии Остап сообщил американским ходокам наилучшую конструкцию кабинетного самогонного аппарата, который легко скрыть от посторонних взглядов в тумбе письменного стола. Ходоки заверили, что при американской технике изготовить такой аппарат не представляет никакого труда. Остап, со своей стороны, заверил американцев, что аппарат его конструкции дает в день ведро прелестного ароматного первача.

– О! – закричали американцы.

Они уже слышали это слово в одной почтенной семье из Чикаго. И там о «pervatsch’e» были даны прекрасные референции. Глава этого семейства был в свое время с американским оккупационным корпусом в Архангельске, пил там «pervatcth» и с тех пор не может забыть очаровательного ощущения, которое он при этом испытал.

Американцы легко отдали двести рублей и долго трясли руку Бендера…» (И. Ильф, Е. Петров. Золотой теленок)

Этот фрагмент – едва ли не единственное в СССР 30-х годов упоминание о сухом законе в США.

Почему в СССР так старательно замалчивали тему североамериканского сухого закона? А все по той же причине: классики марксизма-ленинизма водку пригвоздили к позорному столбу, считая, что она – «удел капиталистических стран, последствия плохого питания». И вдруг именно капиталисты вводят сухой закон. И где? В самой высокоразвитой стране буржуазного мира, щелкнув тем самым по носу и Маркса, и Энгельса, и Ленина. Теперь водку пили в СССР (стране победившего социализма) и не пили в США (стране «загнивающего капитализма»).

Было бы ошибкой считать, что сухой закон американцы приняли в лихорадочном темпе, не предполагая, что его реализация будет сопряжена с серьезными издержками. Другое дело, что имелся положительный опыт отрезвления масс в отдельных местах Америки. До 1919 года в США уже существовали так называемые «сухие» штаты, где алкоголю был поставлен заслон.

Вот что писала дореволюционная «Нива» в 1908 году:

«Эмигранты, высаживаясь в Бостоне, Филадельфии и Нью-Йорке, расселяются по восточным и средним фабрично-заводским и горнопромышленным штатам, меньшая часть идет на запад. Но мало кто забирается на юг, хотя там-то рабочие руки всегда в спросе – на фермах, полях, плантациях. А забравшись как-нибудь, эмигранты быстро бегут назад, на более подходящий север.

– Там сухо, – говорит такой hunky, объясняя свое бегство.

И действительно, юг быстро «сохнет». Несколько десятков лет тому назад там было разливанное море виски, одними из главных потребителей которого были индейцы и негры. Индейцы, кажется, только за то и уважали тогда белого человека, что он умеет добывать из ржи такой благородный нектар. И они быстро вымирали и исчезали. Тогда появился государственный закон, воспрещающий продавать виски краснокожим. Но негров это не касалось, они это чувствовали и поддерживали коммерцию салунов, на страх и горе землевладельцам и горожанам.

– Хорошо бы запретить продажу напитков и неграм, – размышляли землевладельцы.

К их сожалению (и нередко весьма искреннему), негры имеют все гражданские права, и ограничениям подвергаться не могут. Да и белые работники, в общем, немногим лучше и тоже не прочь завезти спьяна жатвенную машину на соседские луга и грозить хозяину 45-калиберным револьвером.

– Если мы совсем уничтожим торговлю спиртными напитками, тогда мы-то как же будем существовать? – горевали землевладельцы, не зная, как помочь горю. С одной стороны, был вопрос о наживе и даже личной безопасности, а с другой – настоятельная необходимость выпить иногда рюмочку-другую (и больше).

Тут как раз нашло себе благодатную почву движение прохибишиони-стов («препятствующих»), лозунг которых – стремиться всеми мерами к уничтожению продажи и даже самой выделки спиртных напитков…

В отличие от обществ трезвости, активисты которых считали главным делом воздержание от потребления алкоголя, а их деятельность, как пишет журнал, «мало выходит за рамки вопросов о личных вкусах: кому нравится больше чай, кому пиво, а кому и виски», «запретители» действовали иначе.

Путем митингов, собраний, речей, специальных брошюр и публикаций они «действуют на общество, побуждая его в данной местности, городе или штате издать правила, постановления или законы, запрещающие всякую торговлю спиртным и его выделку».

Вопросами о личных вкусах и личном отречении от выпивки они не занимались, считая это ниже своего достоинства. Как остроумно пишет журнал, «практика показала, что по большей части самоотречение действительно только до первой встречи по дороге домика с цветными стеклами и легкими дверьми, открывающимися в обе стороны», т. е. со спиртным.

Опыт деятельности «запретителей» очень интересен и поучителен. За годы своего существования ими был наработан целый арсенал воздействия на органы управления. Сначала поднимался «легкий» вопрос о закрытии (или переносе) всех баров, салунов и кафе, находящихся на расстоянии меньше трех миль от школ и церквей. Редкий родитель, даже пьющий, мог отважиться препятствовать такому постановлению. Затем возникает вопрос № 2 – о законности торговли спиртным в выходные дни – вечером в субботу и воскресенье. Жители должны отдыхать от тяжкой трудовой недели и, естественно, не под пьяные вопли, стрельбу и драки. Так же легко проходит и этот пункт.

В начале века, как пишет журнал, «даже круглосуточно пивший Нью-Йорк» заставили подписаться под таким законом. Следом подписались и другие крупные города США – Филадельфия, Питсбург, Чикаго. «Пить виски, конечно, очень приятно, но ведь надо и деньги зарабатывать на это, а оно стоит доллар бутылка», – один из аргументов «запретителей», который, кстати, находил своих сторонников. Еще один аргумент: настоящий стопроцентный американец – не пьяница.

«По крайней мере, большинство их пьют круглый год воду со льдом (кроме чая и кофе, конечно). Придите на обед в праздник к зажиточному американцу, хотя бы это было на Рождество или в Пасху. Вас угостят индейкой, которую американцы так любят, разными вкусными и невкусными, сладкими и несладкими блюдами и в заключение мороженым, которого американцы поглощают, кажется, в пять раз больше, чем вся Европа и Азия, вместе взятые. Но не надейтесь на что-нибудь спиртное…»

К кому относят «запретители» подобные речи? Ко всем тем, кто хочет превратить США в Европу, из которой они уехали, – к «толстым, благодушным немцам, усатым венгерцам, бородатым русским, низкорослым, коренастым итальянцам, белокурым словакам и хорватам». Именно они везут в США традиции выпивок, именно в районах их проживания «запах «гуляшей», «паприкашей» и «макарони» висит в воздухе густо-густо, здесь носятся толпы «оборванных ребятишек», здесь грязь, пьяные вопли и драки.