Переводы с языка дельфинов - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Миронова cтр.№ 71

Алина растерялась. Нет, ей уже не хотелось ни скандалить, ни бороться, ни мстить преступнику мужу и его сварливой матери — какой в том смысл? Но все происходящее было неестественно обыденным, простым. Мертвенным. Ей захотелось как можно скорее уйти отсюда. Алина быстро собрала немного одежды для себя и для Вовы, взяла пакет с паровозиками и машинками.

Тихо и старательно прикрыла за собой дверь.

В больнице ей неожиданно сразу разрешили навестить сына.

— Да вот прямо сейчас и пойдем, — сказал дежурный врач.

Они пошли в специальную палату-бокс, куда Вову перевели утром из реанимационного отделения. Через стекло Алина увидела затылок своего мальчика, провода капельниц, несущие в его тельце полезные и очищающие вещества.

— Он давно так спокойно лежит под капельницей? — шепотом спросила Алина врача.

— Он спит. Мы вводим ему снотворное, иначе мальчик не дается, возражает и нервничает, — ответил доктор.

— А, понятно. Можно мне посидеть тут, пока он не проснется? — с надеждой спросила Алина.

На самом деле она боялась, что Вова, очнувшись, ее не узнает. Конечно, такое тяжелое отравление, детоксикация, хелирование — это и здорового человека собьет с толку, а уж такого особого ребенка, как Вовик, и подавно. Каким вернется к ней ее мальчик после всего? Алина даже думать боялась.

Алина вошла в палату, села возле сына. Странно складывается ее жизнь. Все шло по накатанной. Казалось, удачно вышла замуж. Ведь всегда хотела выйти замуж за состоятельного человека, жить в свое удовольствие, красиво одеваться. А сейчас вся эта в праздничных гирляндах жизнь от нее была так далека, как будто не с ней все это было. Будто вечность прошла, и она не она, а другой, новый человек. Она чувствовала себя будто повзрослевшей. Вот сын у нее. Не обычный ребенок, другой, не как большинство детей. Но для нее-то он такой же ребенок, как любые дети для любых матерей. Со своими нелегкими проблемами, конечно. Так ведь у всех свои проблемы. А прошлого ей не жаль. Сегодня живешь так, завтра — иначе. И сколько всего разного впереди. Ничто в жизни не зря, все в науку.

Вова шевельнулся. Алина придвинулась поближе к кроватке, дотронулась до его ручки. Теплые пальчики слабо обхватили палец. Он был в полусне. Наконец пришла медсестра, сняла капельницы, заклеила дырочки от проколов бактерицидным пластырем. Вова стал открывать глазки, посматривая в стороны.

Алине хотелось обнять его, целовать. Ей хотелось говорить с ним, и самые нежные слова готовы были сорваться с языка, но она боялась звуком своего голоса напугать его, боялась, что он оттолкнет ее, как бывало не раз.

Вова смотрел перед собой, перебирал левой рукой одеяло, правой держась за Алинин палец. Алина осторожно наклонилась к нему как можно ближе и прошептала:

— Сыночек, мама с тобой, милый. Мальчик мой, я тебя очень люблю.

Вова изогнулся и ткнулся головой в ее ногу. Алина нежно посмотрела на родную макушку и положила руку на мягкие волосики. Он пытался быть с ней ласковым? Или ей это показалось? Алина повернулась к креслу и взяла из пакета машинку.

— Смотри, милый, что я тебе привезла. Смотри, какие колесики! — она провела ладонью по колесам, чтобы они завертелись. Вова взял машинку, покрутил колесики и глянул прямо в глаза Алины. Осознанно, с интересом, с очевидной симпатией! Такого чуда Алина не ожидала, она была потрясена и еле сдерживала слезы.

В палату тихо вошли Роман и дежурный врач. Роман бесшумно пристроился на стуле рядом с кроватью сына. Он сидел неподвижно и внимательно разглядывал мальчика — Вовка ему нравился, это было очевидно. Вдруг Вовик повернулся к нему. Они смотрели друг на друга одинаковыми глазами в обрамлении одинаковых ресниц. Оригинал и копия. Алина, наблюдая за беззвучным диалогом отца и сына, почувствовала, что еще немного, и Роман в порыве новых для него чувств решится прикоснуться к мальчику. Сделала ему знак: не надо, Вове пока хватит впечатлений.

Вошла медсестра, неся заготовленные для инъекции шприцы, — пора было ставить уколы. Алина спросила, нельзя ли сделать это чуть позже: ей хотелось подольше насладиться моментом Вовиного внезапного прояснения. А сейчас в него всадят иглу, и в стрессе он снова вернется в обычное состояние.

— Извините, у нас график, препараты по счету, лекарство уже готово, — ответила медсестра и попросила мамашу посторониться, чтобы подойти к ребенку. — И придержите мальчика, он просьбам не подчиняется, может дернуться.

Алина хмыкнула: «просьбам не подчиняется», это вы еще не видели, наверное, как он умеет сопротивляться и орать. Она осторожно повернула Вову на бок, он захныкал, пытаясь закрыть рукой исколотую попу. Алина придержала его руку, уговаривая скорее себя, чем сына:

— Сейчас, маленький, минуточку потерпи, скоро все кончится, скоро мой мальчик домой поедет, скоро мама Вову заберет отсюда…

Но Вова плакал все громче. Роман решил помочь Алине и взял малыша за другую руку. Вова вырвал ладонь и отчетливо сказал:

— Не под-чи-ня-ет-ся!

Алина замерла. Никто не понимал, что сейчас случилось! Медсестра по-прежнему старалась выбрать момент, чтобы наконец сделать укол. Роман старался ей помочь. А Алина, потрясенная, сидела, и слезы набирались в глазах тяжелым комом. Неужели ей показалось? Но мальчик опять резко дернулся, не дав медсестре поставить укол, и повторил:

— Не под-чи-ня-ет-ся!

Алина не выдержала. Слезы хлынули потоком, она рванулась, прижимая его к себе. Вова не вырывался, он прильнул к матери, положил голову ей на грудь и бормотал:

— Бойно! Бойно!..

Алина рыдала, уткнувшись лицом в Вовины волосы, поглаживала его по спинке, целовала в затылок. И боялась, что это волшебное наваждение закончится. У Романа, который уже понимал, что значат эти слова для Алины и Вовы, перехватило дыхание. Врач, глядя на диагноз в Вовиной карте, смотрела на все происходящее с пониманием. И сочувствием: сколько всем им еще предстоит пережить, одному богу известно.

Прошло около полутора месяцев. Позади осталась предновогодняя суета, а затем и сами новогодние праздники. Алина пересказывала свою историю почти на автомате. Снова плакала она только раз на плече у матери, когда Юля привезла на Новый год из деревни родителей.

Забрав Вову из больницы, она осталась в квартире Романа — как и договаривались. Алина взяла на себя готовку и уборку. Первое время заучивала, как и что нужно раскладывать на кухне и подавать к столу. Если не угадывала, Роман шел на кухню и делал себе бутерброд, стоя у стола съедал его и уходил к себе. Но все это были мелочи. Куда важнее было то, что она стала лучше понимать Романа благодаря Вове, а Вову стала лучше понимать благодаря Роману. У старшего она могла спросить, почему младший ведет себя так или иначе.

Вова стал показывать заметный прогресс. Иногда у Алины даже получалось с сыном то, что с натяжкой можно было назвать диалогом. Но Алина помнила, как завидовала раньше девочкам с говорящими детьми, и удивлялась, почему они еще недовольны. О себе Вова, правда, говорил в третьем лице и вопросы пока не задавал. Но он говорил, и это главное!