— Леди оттон Грэйд?
Судорожный вздох и отчаянно спокойное:
— В спальне чемодан, распакуйте мои платья.
— Да, мадам, — последовал ответ с ноткой недовольства.
И я поняла, что камеристка ожидала иного. Скандала, слез, истерики, сюжета для замковых сплетен…
Поднявшись с пола, чуть пошатываясь, я подошла к зеркалу… Глаза красные, нос распух, вокруг рта отметина от прижимаемой ладони… На запястье черные следы. Черные. Прикоснулась пальцем и поморщилась от боли.
Затем вновь взглянула на себя в зеркало — мне понадобится много, очень много холодной воды.
К моменту, как удалось привести лицо в порядок, я продрогла настолько, что тряслась уже вовсе не от страха. Ко всему прочему, у меня закончились полотенца.
— Гретхен, — голос прозвучал негромко, но я точно знала, что меня отчетливо слышно, — я доведу до сведения госпожи Винслоу факт кражи полотенец и халата из ванной его светлости.
В спальне что-то упало, но возразить камеристка не посмела — знала, что виновна.
— Мадам требуется халат? — раздался ее дрожащий голос.
— И немедленно, — подтвердила я.
Женщина вошла тотчас же со стопкой тех банных принадлежностей, что находились здесь до моего купания. Сноровисто все разложила, затем, подхватив верхний халат, принесла его мне.
— На край столика, будьте любезны, — расчесывая влажные волосы, приказала я.
Снимать с себя полотенце перед прислугой я не собиралась. И дело не в нормах приличия, этикет допускал подобное, проблема в том, что я воспитывалась при монастыре, и у меня были свои взгляды на некоторые аспекты жизни аристократов.
Гретхен, несколько раз поклонившись, торопливо вышла. Я же, завернувшись в теплый банный халат, окутавший до пола, дорасчесывала волосы, затем вновь подсушила их полотенцем, а после мне не оставалось ничего иного, кроме как собрать влажные пряди в нехитрую скромную косу, которую я, сложив, заколола шпильками.
Когда вышла из ванной, платья уже были извлечены из чемодана. Не мои платья. Более того — я видела их впервые. Длинные, строгие, достаточно закрытые и сшитые по моим размерам. Запоздало поняла, что это те самые наряды, что заказал герцог у лучшей швеи юга.
Нервно ожидающая меня Гретхен попыталась было что-то произнести, но я перебила ее холодным:
— Вы свободны.
Изобразив книксен, женщина удалилась, явно не веря в происходящее.
Платье я выбрала синее с белыми манжетами и белоснежным кружевным воротничком стоечкой. Госпожа Имис практически полностью исполнила все мои пожелания в отношении нарядов, нарушив их лишь в одном — традиционные домашние туфельки к каждому платью были на остром каблучке. Небольшом, но все же мне, ни разу не надевавшей подобную обутзь, пришлось несколько минут ходить по спальне его светлости, привыкая к непривычному подъему. И лишь после этого я подошла к зеркалу.
И не узнала себя.
Несколько мгновений в растерянности смотрела на девушку, что виднелась в отражении, и не ощущала в ней себя. Это была не я. Это была леди — сильная, исполненная достоинства, истинная леди с моими чертами лица, моими светлыми волосами, моими глазами, моим телом, но не я. Не я…
Значит, я выросла.
Я расправила плечи, спина стала напряженно прямой, лицо словно еще бледнее, взгляд надменно-холодным. Да, я не узнаю себя в зеркале, но это не значит, что я стану послушна воле герцога Грэйда. Это мой дом, и в нем будет по-моему, потому что я леди оттон Грэйд! Потому что если сдамся сейчас, шанса на реванш уже не будет. И как бы ни было страшно, как бы ни болело до сих пор запястье, как бы силен ни был ужас при виде ярости черного мага, отступать мне некуда.
* * *
В холл я спускалась в абсолютном молчании склонившейся при моем появлении прислуги. Даже лакеи, коим полагалось стоять недвижно, в почтительности склонили головы, горничные же, присев в реверансе, не подняли головы. Уважение? Сомнительно. Скорее попытка спрятать полные ожидания развития скандала взоры.
Я спустилась по лестнице, свернула направо и прошла к высоким украшенным серебряным узором дверям. Лакеи молча распахнули двери, открывая для меня огромный освещенный сотней свечей зал, в центре которого имелся длинный накрытый на две персоны стол. И более никакой мебели. Вдоль стены выстроился ряд официантов с блюдами.
Лорд оттон Грэйд ожидал меня у одного из семи окон, заложив руки за спину. На герцоге в нарушение норм приличия, помимо брюк и сапог, имелась лишь черная рубашка, которая оказалась полурасстегнутой. При моем появлении его светлость обернулся, смерил свою супругу холодным неприязненным взглядом и произнес, не стесняясь присутствующих:
— Мне не нравится эта трансформация из вздорной лицеистки в набожную скромную монашку. Все наряды перешить!
С этими словами герцог подошел к месту, за которым, видимо, полагалось сидеть мне, и демонстративно положил ладони на высокую спинку стула. Безмолвно подошла к супругу села. Его светлость пододвинул мне стул, после чего направился к собственному месту напротив, сел. Мрачно посмотрел на меня.
Молча взяла салфетку с тарелки, сняла золотистую бечевку, расстелила салфетку на коленях, полностью игнорируя взгляд лорда Грэйда. Как и полагается в домах, принадлежащих аристократам, это стало сигналом к началу ужина, и официант поднес мне первое блюдо. Под крышкой оказалась оленина с кровью, и потому я отрезала себе лишь небольшой кусочек. Официант, поклонившись, отнес блюдо герцогу — его светлость любил с кровью! И аппетит у черного мага также оказался зверским.
Я же, дождавшись момента, когда супруг приступит к трапезе, соответственно настанет время светской беседы, негромко, но отчетливо произнесла:
— Все наряды были пошиты в соответствии с Андейлским сводом, сторонниками коего является большинство жителей, населяющих территорию, некогда именуемую Древним Элетаром. Данную территорию, лорд оттон Грэйд.
Герцог взбешенно отшвырнул столовые приборы, и те жалобно зазвенели, упав на фарфор. Но я не собиралась пугаться этого вопиющего проявления невоспитанности.
— И как герцогиня Грэйд, — разрезая кусочек мяса, продолжила говорить, — я собираюсь придерживаться тех же моральных устоев и принципов, коих придерживается мой народ. Соответственно все мои наряды останутся без изменений.
Раздался звон. Его светлость нервно повернулся на звук, я же не отреагировала на падение блюда из рук одного из официантов и, дорезав мясо, отправила кусочек в рот, после чего начала тщательно пережевывать. На лорда Грэйда я все же посмотрела и совершенно напрасно — кусок едва не застрял в горле. Герцог сидел, глядя на меня с убийственной яростью. Приложив усилие, проглотила все и кивнула, приказывая подавать второе блюдо.
Под крышкой оказался великолепный сырный салат с измельченными лесными орехами и зеленью, и я не стала отказывать себе в удовольствии набрать побольше. Официант поднес блюдо лорду Грэйду и застыл, ожидая хоть какой-то реакции. Ее не было. Герцог, совершенно игнорируя стремительно бледнеющего юношу, задал мне грубый вопрос: