Нью-Йорк - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 148

На этих словах Теодор Келлер, застигнутый врасплох, вдруг умолк и был не в состоянии говорить еще минуту-другую.

1888 год

За столиком в «Дельмонико» сидели трое. Фрэнк Мастер нервничал. Он не хотел идти. Вообще говоря, он чрезвычайно удивился, когда Шон О’Доннелл попросил его встретиться с Габриэлем Лавом.

– Какого дьявола ему от меня нужно? – взвился он.

Габриэль Лав был известной личностью, но они с Мастером вращались в разных кругах, и Фрэнк не желал иметь дела с таким человеком.

– Просто придите и потолкуйте с ним, – ответил Шон. – Окажите мне такую любезность.

Поскольку Фрэнк был многим обязан Шону, то нехотя согласился.

По крайней мере, место было выбрано удачно. Ресторан «Дельмонико» раньше находился ближе к центру города, но потом заработал на пересечении Двадцать шестой улицы и Пятой авеню. Из него открывался вид на Мэдисон-парк и дальше, на старый особняк Леонарда Джерома. Фрэнку нравилось в «Дельмонико».

Но прежде чем переступить порог, он повернулся к Шону и твердо сказал:

– Учтите, О’Доннелл, что, если речь зайдет о чем-нибудь незаконном, я сразу уйду.

– Все будет в порядке, – ответил Шон. – Доверьтесь мне.

Шон О’Доннелл превратился в весьма элегантного человека. Лицо было гладко выбрито, еще густая шевелюра посеребрилась. Он щеголял в ладно скроенном жемчужно-сером костюме. Шелковый галстук был повязан безупречно, запонки сверкали бриллиантами. Туфли были начищены так, что трудно было представить, чтобы их владелец хоть раз в жизни прошелся мимо сточной канавы. Он смахивал на банкира. Да, он по-прежнему держал салун и время от времени наведывался туда, но не жил там уже больше двадцати лет. У него был дом в нижней части Пятой авеню – не роскошный особняк, но такой же большой, как у Мастера в Грамерси-парке. Шон О’Доннелл был богатым человеком.

Как он этого достиг? Мастер отлично понимал как. Если Фернандо Вуд умел выкачивать из Нью-Йорка деньги, а его преемник Босс Твид из Таммани-холла превратил это занятие в искусство, то О’Доннелл сумел прилепиться поочередно к обоим и сказочно преуспел. Ему удалось скупить десятки зданий в неуклонно разраставшемся городе, которые он сдавал в аренду и перепродавал с огромной для себя прибылью. «Я никогда не связывался с откатами, – сказал Фрэнку Шон. Твид настриг с города миллионы долларов на этих подрядах. – Но он позволил мне вложить десять тысяч в его типографскую компанию». Затем Твид пустил через эту фирму всю городскую печать и взвинтил цены. «Вложив десять тысяч, я наварил за год семьдесят пять», – признался Шон.

А когда Твида разоблачили и его приближенные оказались скомпрометированными, О’Доннелл стал одним из многих, кто, тайно разбогатев за эти годы, сумел замести следы и спокойно продолжить свой бизнес.

И действие перенеслось на Уолл-стрит.

Это была вотчина таких людей, как Габриэль Лав.

Габриэль Лав был огромен. Он сел напротив Фрэнка Мастера, и его водянистые голубые глаза снисходительно уставились на визави. Большая белая борода ниспадала на объемное, упершееся в край стола пузо, как щедрый водопад.

Мистера Габриэля Лава знали все. Он был похож на Санта-Клауса, а о его пожертвованиях на местную благотворительность ходили легенды. Он любил бывать в церкви, где распевал гимны тенором, близким к фальцету. Его карманы всегда были набиты леденцами для детворы. Дэдди Лав – Папочка Любовь [48] – так часто называли его люди. Конечно, пока не становились жертвами его гибельных финансовых операций. Тогда его называли Медведем.

Габриэль Лав вежливо поздоровался с Мастером. Когда официанты принесли еду, он объявил, что прочтет молитву, и выполнил это с предельной проникновенностью. Затем предоставил Шону вести беседу, пока не прикончил целого цыпленка. И только после этого он обратился к Фрэнку:

– Мистер Мастер, вы азартный человек?

– Время от времени, – настороженно ответил тот.

– Лично я полагаю, – сказал Габриэль Лав, – что человек с Уолл-стрит непременно азартен. Я видел, как люди весь день держали пари на то, какая капля на оконном стекле первой достигнет низа. – Он глубокомысленно кивнул. – Еще человек с Уолл-стрит алчен. Это не беда. Без алчности, доложу я вам, не будет цивилизации. Но человеку с Уолл-стрит недостает терпения возделать почву и начать дело. Он умен, но неглубок. Он вкладывается в фирмы, но его не сильно волнует, что они собой представляют и чем занимаются. Все, что ему нужно, – поставить на них. На Уолл-стрит всегда будет полно азартных молодых людей.

– Молодых? – подал голос Шон. – А как насчет тех, Габриэль, которые постарше?

– А! Ну так когда молодой взрослеет, он содержит семью, обрастает обязанностями. И меняется – такова человеческая природа. На улице видишь это сплошь и рядом. Ответственный человек держит пари не так, как раньше. Он действует иначе.

– В каком смысле «иначе»?

Габриэль Лав уставился на обоих, и взгляд его светло-голубых глаз ожесточился.

– Уравнивает шансы, – отрезал он.

Он знал, о чем говорит. Глядя на окладистую белую, обманчиво мирную бороду Габриэля Лава, Фрэнк понял всем своим существом, что пора уходить.

Одно дело – Шон О’Доннелл. Шон мог убить, но только не союзника. Судьба уже давно повязала их через Мэри и многое другое. Шону он мог доверять. Но Габриэль Лав – это совершенно другое. Так ли ему нужно с ним связываться, в его-то годы?

Мастеру было почти семьдесят три. Он выглядел моложе – большинство давало ему на десять лет меньше. Волосы поредели, усы стали белыми, но он еще был крепким, красивым мужчиной, чем немало гордился. Изо дня в день он ходил в свою контору, и если порой ощущал небольшую боль или стесненность в груди, то старался не обращать на это внимания. Если он стареет, то лучше об этом не знать.

Зато Фрэнк наслаждался респектабельностью, заслуженной годами жизни и труда. Он сколотил приличное состояние и мог легко умножить его, не подвергаясь ненужному риску. Ему приходилось думать о внуках. А Габриэль Лав дал ему ясно понять, что намечается нечто мутное. Фрэнк начал вставать.

– Джентльмены, – сказал он, – я слишком стар для тюрьмы.

Но Шон О’Доннелл придержал его за руку:

– Обождите, Фрэнк, ради меня и просто выслушайте предложение мистера Лава.

Спустя неделю Лили де Шанталь покинула дальний округ на северо-западе Соединенных Штатов. Карета понесла ее в Грамерси-парк.

Дакота. Еще не штат – неохватная дикая глушь. Но пару лет назад застройщик по имени Эдвард Кларк построил на западной окраине Центрального парка огромный многоквартирный дом, одиноко возвысившийся над Семьдесят второй улицей. Он нарек его «Дакотой». Похоже, у мистера Кларка была слабость к индейским названиям. Он уже построил другой многоквартирный дом, который нарек «Вайомингом», и надеялся дать название «Айдахо-авеню» одному из бульваров Вест-Сайда. В своем блистательном уединении, соседствуя только с немногочисленными лавочками и хибарами, для светского мира величественная «Дакота» могла бы с тем же успехом находиться в каком-нибудь далеком краю.