Сказки века джаза - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнсис Скотт Фицджеральд cтр.№ 163

– Я никогда не читал газеты. – Его дряхлая голова начала кружиться.

– Хорошо, но как вы могли забыть тот случай, когда она появилась прямо здесь и разнесла магазин? Позвольте заметить, что после этого я почти была готова попросить у мистера Мунлайта Квилла расчет и уволиться!

– Вы хотите сказать… вы ее видели?

– Видела?! Тут стоял такой шум, что ее сложно было не заметить. Видит Бог, мистер Мунлайт Квилл был не в восторге, но, конечно же, он не сказал ни слова. Он просто свихнулся на ней, а она крутила им, как хотела. Как только он отказывался выполнить какой-нибудь ее каприз, она сразу же грозила рассказать обо всем его жене. Поделом же ему было. Только подумать, такой человек упал к ногам смазливой авантюристки! Ну, конечно, у него никогда не было столько денег, сколько было нужно ей, хотя магазин тогда приносил вполне прилично.

– Но, когда я видел ее, – запинаясь, произнес Мерлин, – то есть когда я думал, что видел ее, она жила со своей матерью.

– Матерью… Какая чушь! – с негодованием ответила мисс Мак-Крекен. – С ней была женщина, которую она звала тетушкой и которая была ей такая же родня, как и я. Да, она была порочной, но умной. Сразу же после развода с Трокмортоном она вышла за Томаса Аллердайса и обеспечила себя на всю жизнь.

– Да кто она такая? – воскликнул Мерлин. – Ради бога, скажите мне – она что, ведьма?!

– Ну как сказать… Ее звали Алисия Дэйр; само собой, она была танцовщицей. В те времена ее портрет красовался в каждой газете.

Мерлин замолчал. Умственное напряжение неожиданно прошло, шум утих. Без сомнения, теперь он был стар, так стар, что было невозможно даже представить, что и он когда-то был молодым; так стар, что мир уже потерял романтический ореол, который ушел навсегда даже с лиц детей и ощущения простых радостей жизни – например тепла и комфорта. Ему больше уже не хотелось улыбаться или сидеть у окна весенним вечером, прислушиваясь к крикам ребятишек, постепенно засыпая и во сне слыша, как приятели из детства зовут его на улицу играть, пока совсем не стемнело. Он был слишком стар даже для воспоминаний.

Вечером он ужинал вместе с женой и сыном, пользовавшимися им для каких-то своих неясных целей. Оливия сказала:

– Не сиди как мумия. Скажи хоть что-нибудь.

– Пусть лучше молчит, – взмолился Артур. – Только дай волю, он расскажет нам историю, которую мы слышали уже раз сто.

В девять Мерлин очень тихо поднялся наверх. Оказавшись в своей комнате и плотно закрыв дверь, он замер на мгновение. Его немощное тело задрожало. Он понял, каким дураком был всю свою жизнь.

– О, рыжая ведьма!

Но было слишком поздно. Отвергнув слишком много искушений, он разгневал Провидение. И не осталось больше ничего, кроме небес, где он встретит только себе подобных, впустую потративших жизнь.

Если бы вы просмотрели подшивки старых журналов начала века, то обязательно обратили бы внимание на втиснувшиеся между рассказами Ричарда Хардинга Дэвиса, Фрэнка Норриса и других давно уже умерших авторов работы некоего Джеффри Картайна: роман-другой и, может быть, три-четыре дюжины рассказов. Вы могли бы – если бы, конечно, захотели – проследить, как они достаточно регулярно появлялись вплоть до начала 1908 года, когда вдруг совсем исчезли из журналов.

Если бы вы прочли эти вещи, то совершенно уверились бы, что это далеко не шедевры – вполне сносные развлекательные рассказы, уже потерявшие свою актуальность, но, без сомнения, все еще годные, чтобы скрасить безрадостные полчаса ожидания у кабинета дантиста. Автор был остроумен, талантлив, в меру развязен и, весьма вероятно, молод. В образчиках его работ, обнаруженных вами, наверняка не оказалось бы ничего, что могло бы вас глубоко тронуть или вызвать у вас нечто большее, чем просто слабый интерес к причудам жизни; ничто в них не вызвало бы у вас настоящего смеха, «смеха изнутри», и не возникло бы никакого чувства пустоты и тщетности жизни: там не было даже намека на трагедию.

После прочтения вы, скорее всего, зевнули бы и поместили старый журнал обратно в подшивку – а если бы вы сидели в читальном зале, то, быть может, решили бы для разнообразия взглянуть на газеты того времени и узнать, взяли ли таки тогда япошки Порт-Артур. Но если бы по чистой случайности вам попалась именно та газета и если бы она, прошелестев, открылась бы на театральной странице, ваш взгляд задержался бы надолго, и где-нибудь через минуту вы уже начисто забыли бы Порт-Артур и даже Шато-Тьерри. Потому что по счастливой случайности вам довелось бы увидеть портрет по-настоящему красивой женщины.

В те дни в моде были секстеты и «Флородора», талии «с иголочку» и широкие рукава, турнюры и балетные пачки, но на этом портрете, безо всяких сомнений, под маской непривычной сегодня чопорности и в вышедшем из моды костюме была запечатлена красавица из красавиц. Она была воплощенной живостью того времени: легкое вино глаз, песни, волновавшие сердца, тосты и букеты, балы и приемы. Она была Венерой старинных пролеток, юной красавицей в расцвете своей весны. Это была…

…это была, как вы могли обнаружить, посмотрев на напечатанное под портретом имя, некая Роксана Миллбанк, хористка и дублерша в мюзикле «Венок из маргариток».

Вы посмотрели бы на портрет еще раз – и удивились бы! Почему же вы никогда ничего о ней не слышали? Почему ее имя не задержалось в популярных песенках, водевильных шутках, на папиросных коробках и в памяти вашего дядюшки-весельчака вместе с именами Лилиан Расселл, Стэллы Мэйхью и Анны Хельд? Роксана Миллбанк – куда она подевалась? Какой мрачный колодец неожиданно открылся у нее под ногами и поглотил ее навеки? Ее имени – совершенно точно! – не было ни в одном из воскресных приложений, публиковавших списки актрис, вышедших замуж за английских аристократов. Без сомнения, бедная прекрасная девушка умерла и совершенно забыта…

Но я совершенно напрасно возбудил ваше любопытство, заставив вас случайно наткнуться на рассказы Джеффри Картайна и портрет Роксаны Миллбанк, потому что кажется совсем уж невероятным, чтобы вы также случайно наткнулись где-нибудь на специальный выпуск газеты, изданный месяцев шесть спустя, единственный номер на бумажном листе размером 2×4 дюйма, который сдержанно проинформировал публику о свадьбе мисс Роксаны Миллбанк, находившейся на гастролях, и мистера Джеффри Картайна, популярного писателя. «Миссис Картайн, – бесстрастно прибавлялось к объявлению, – приняла решение оставить сцену».

Это была женитьба по любви. Он был достаточно избалован для того, чтобы казаться очаровательным; она была достаточно injenue, чтобы казаться неотразимой. Как два плывущих по воде кряжа, они встретились, столкнулись, зацепились друг за друга и помчались дальше уже вместе. Но даже если бы Джеффри Картайн продолжал писать по два романа в год, у него вряд ли когда-нибудь родился бы поворот сюжета, хоть отдаленно напоминающий то, что приключилось с ним в его собственной жизни. И если бы Роксана Миллбанк сыграла еще три дюжины ролей и наполнила вещами еще пять тысяч домов, ей вряд ли довелось бы исполнить роль, в которой счастья и отчаяния было бы столько же, сколько было уготовано для нее судьбой.