Голоса исчезают - музыка остаётся - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Мощенко cтр.№ 38

Не вечно достоевским бесам

Пророчествовать и пылать.

Хвала и слава мракобесам,

Охотнорядцам исполать.

Всё на места свои поставлю,

Перед законом повинюсь,

Черту оседлости прославлю,

Процентной норме поклонюсь.

В них основанье и основа

Существованья и труда.

Под их защитой Зускин снова

Убит не будет никогда.

Но чтобы всё это было яснее и не вызывало кривотолков, необходима строфа из знаменитого стихотворения «Москва. Мороз. Россия…»: «Был русским плоть от плоти по мыслям, по словам, – когда стихи прочтёте, понятней станет вам».

…Одним из самых горьких моих дней стал день прощания с прахом Межирова, привезённым в Москву из Америки дочерью Александра Петровича – Зоей, которую он безумно любил и которая оправдывает его любовь и его надежду. Для большого поэта время прервалось и пространство продлилось…

К переделкинскому кладбищу съехалось очень много людей, состоялась поминальная служба в Пятипрестольном храме Преображенья. Из головы и из сердца не выходило: «Паровозов хриплый хохот, стылых рельс двойная нить. Заворачиваюсь в холод, уезжаю хоронить». Когда мы бросили последнюю горсть земли в могилку неподалёку от входных ворот, разразился страшный ливень, небо стало аспидно-чёрным. Это произошло мгновенно. Мистика. Просто мистика.

Межиров ежедневен и ежечасен в русской словесности. На надгробном памятнике я бы выбил его бессмертные стихи:

Снова будут грозы, будет снег,

Снова будут слёзы, будет смех

Всюду – от Десны и до Десны,

Вечно – от весны и до весны.

Будут.

Снова.

Всюду.

Вечно.

Дай-то Бог, дай-то Бог.

Никакого «было не существует, только – «есть».

Уильям Фолкнер

У Василия Аксёнова, по его признанию, была мечта написать книгу (возможно, роман), где он собирался воскресить те солнечные времена, когда Тбилиси вдруг стал блистательным центром поэзии, литературной Меккой. Мне уже довелось говорить, что здесь помпезно, сменяя друг друга, проходили Декады культуры, и на них слетались отовсюду тогдашние «звёзды» искусства; грузинская поэзия и проза благодаря вдохновению московских переводчиков завоёвывали сердца миллионов читателей – ничуть не меньше, чем грузинские вина и кино; то был праздник с великолепными афишами, пышнейшими банкетами, самый разгар праздника, которого не случалось прежде и которому, как ни жаль, впредь уже не дано повториться.

Как мог остаться в стороне от всего этого автор «Звёздного билета»?! Его приглашали так же настойчиво, как и Евгения Евтушенко, и Александра Межирова, и Владимира Соколова, и Беллу Ахмадулину… да, Беллу, чья фамилия, по Аксёнову, превращается просто в возглас восторга – Аххо! – и чьи «Сны о Грузии» взволновали его до слёз:

Ни о чём я не жалею,

ничего я не хочу —

в золотом Свети-Цховели

ставлю бедную свечу…

В сборнике статей и интервью «Квакаем, квакаем» он писал: «Сталина давно уже нет, идут исполненные робких надежд годы „оттепели“. А где лучше можно было разморозиться от вечного советского страха, чем в древнем караванном городе, чьё имя как раз и говорит о тепле?»

(Из дневника: Читал черновик этого очерка Виктору Есипову, которому Аксёнов, как вечному поверенному, беспрекословно доверял – в том числе находясь вне России – заниматься устройством своих непростых литературных дел. В этом месте Витя прервал моё чтение:

– У тебя наверняка нет 133-го номера журнала «Грани» за 1984 год.

– Точно: нету. А что здесь?

– Здесь? Васина статья «Прогулка в Калашный ряд». У нас она не публиковалась. Возьми оттуда вот этот кусок: он прямо просится сюда; без него никак нельзя.

И я взял с благодарностью:

«Грузия – источник христианской веры для России, не менее важный, чем Византия, она и сейчас там живее, чем где-либо, недаром в грузинских стихах Ахмадулиной столько раз встречается слово Господь, всякий раз низводимое к строчной букве грязной советской цензурой.

Грузия – карнавал, заговор средиземноморских весёлых плутов против одолевшей орды марксизма.

Белла – ренессансное дитя; поэтому, тяжко страдая от утечки российского (советского) „ренессанса“, она всякий раз бежит в Грузию.

…от нежности всё плачет тень моя,

где над Курой, в объятой Богом Мцхете,

в садах зимы берут фиалки дети,

их называя именем „Иа“…

О Грузия, лишь по твоей вине,

когда зима грязна иль белоснежна,

печаль моя печальна не вполне,

не до конца надежда безнадежна…

И Грузия отвечает всеми остатками своего рыцарства. Помню, в конце 60-х годов в тифлисских застольях всякий раз наступал торжественный момент, когда пили за „нашу девушку в Москве“. У националистов среди портретов выдающихся грузин висел портрет Ахмадулиной: „наша дэвушка“. Однажды марксистский князь давал обед в Кахетии. Белла сидела по правую руку князя-секретаря, принимая его льстивые речи, а на другом конце огромного стола сидел ещё один москвичишко, так называемый поэт, пропахший ссаками сучёнок-сталинист. Желая тут потрафить кахетинцам и заслужить стакан на опохмелку, поэтишко привстал над коньяками и тост за Сталина как сына Сакартвело скрипучим голосом провозгласил. Гульба затихла и грузины смолкли, усы повесив, шевеля бровями, продажностью московского народа в который раз в душе поражены. Тогда над шашлыками и сациви вдруг Беллина туфля промчалась резво, великолепным попаданьем в рыло ничтожество навек посрамлено. „Все пьём за Беллу“, – князь провозглашает, и весь актив, забыв про сталиниста, второй туфлёй черпая цинандали, поплыл, врастая в пьяный коммунизм.

“Сны о Грузии“ – самый внушительный сборник Ахмадулиной, том в 541 страницу, из них чуть ли не треть – переводы из Бараташвили, Галактиона Табидзе, Симона Чиковани, Отара Чиладзе… Среди карнавального шума сделана была серьёзная и в высшем смысле профессиональная работа, иные стихи стали русскими шедеврами, сохранив свою грузинскость»).

Для меня очень важно ещё и то, что в этом отрывке – во весь рост фигура и самого Аксёнова.

Но вот ещё один отрывок из дневника, самый недавний:

«Только что стараниями Виктора Есипова и издательства „Эксмо“ появилась книга Аксёнова „Одно сплошное карузо“, в которую вошли никогда ранее не издававшиеся эссе, рассказы и дневники Василия Павловича. Здесь очень много Грузии, страны, защищённой горами от полярного ветра, много чисто аксёновского, несколько шаржированного Тбилиси, который сквозь бензин активно благоухает цветущим миндалём. Здесь я увидел на проспекте Плеханова ту, уже давнюю, манившую и пугавшую старорежимными тайнами гостиницу „Рустави“, где Вася читал мне совершенно новые стихи Беллы (в том числе её переводы из Отара Чиладзе: „Я попросил вина и пил, был холоден не в меру мой напиток. В пустынном зале я делил мой пир со сквозняком и запахом опилок…“, пошутив при этом, что зал – явное преувеличение (но всё равно красиво и точно), рассказывал о Георгии Владимове, на тот момент заведующем отделом прозы „Нового мира“… Ну и, конечно, намекнул, что его горло пересохло и без запинки выдал на-гора классические и вдохновляющие строки: