Источник солнца - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Качалкина cтр.№ 9

Сашка вытянулась вверх всем своим тельцем – тоненькие ножки и сытенький животик – и ковырнула пальчиком очередной томик в темно-зеленом бархатном переплете, когда Евграф Соломонович вдруг подал голос:

– Хочешь взять почитать чего-нибудь, Саш?

От неожиданности девочка выронила книгу, и та, отскочив от табуретки, упала навзничь обложкой. «Винни Пух и все, все, все» – прочел Евграф Соломонович потускневшие от времени буквы. «Любимому сыну Евграфу от отца в день его семилетия».

Может быть, в молодости, минование которой Евграф Соломонович еще ощутил не вполне, он и мог вернуться домой в одиннадцать. Разумеется – вечера. Что ж, вполне можно поверить герою на слово. Однако Валя эту столь важную черту характера от отца не унаследовал определенно: он систематически возвращался за полночь и, казалось, взял это в привычку. Евграф Соломонович неизменно сторожил его во мраке прихожей. И сегодняшний вечер не был исключением. Сашка, молчаливо отужинавшая яичницей, устроилась пока в комнате Артема, то есть в гостиной, им временно обитаемой. Настя, особенно поздно пришедшая и уставшая, делала последние звонки по работе. Спать в принципе никто еще не собирался: ни Вали, ни Артема (а последнее было просто из ряда вон) дома еще не наблюдалось. Тяжесть в желудке Евграфа Соломоновича нарастала. К тому же за весь день он так и не притронулся к пьесе и теперь чувствовал себя неумытым. Писать для того, кто привык писать, – средство индивидуальной душевной гигиены.

Невозможность писать озлобляет.

Евграф Соломонович замер и прислушался: входную дверь открывали ключом. Приближение встречи с одним из сыновей – с каким именно? – вселило в Евграфа Соломоновича бодрость духа необычайную. Он весь превратился во внимание.

Последняя шестеренка в замке совершила свой оборот, и вперед затылком, почему-то разглядывая пыльные мыски собственных саламандровских ботинок, через порог в прихожую перешагнул Валя. В том, как он это сделал, Евграф Соломонович неизвестно почему углядел вызов. Ох, нехорошо – насмешливо – поблескивали Валины ввалившиеся от постоянного недосыпания глаза. Тем более нехорошо кривился в легкой усмешке его рот и тянул вверх одну из пушистых рыжих бакенбард. И уж совсем никуда не годились его шевелящиеся уши. Знал Евграф Соломонович, отлично знал привычку своих сыновей двигать ушами: сей жест означал задуманную, нарочно совершаемую дерзость. Тем охотнее совершаемую, чем очевиднее было следующее за ней наказание.

Валя два раза дернул левым ухом. Евграф Соломонович издал победный визг разведчика, застигшего противника врасплох.

– Ты где был? – Евграф Соломонович с разбега взял фамильную нотку.

Валя намеренно долго снимал с плеча портфель, ставил его на тумбочку, поправлял ручку. Начал было снимать куртку в том же вальсирующем темпе… но Евграф Соломонович такой наглости не перенес совсем.

– Ты где был, я спрашиваю?! А?!! – Получилось с каким-то комичным придыханием. Валя снова едва заметно дернул ухом. – Нет, вы посмотрите на него! Полюбуйтесь! Ночь на дворе, пьяных полно, а он шатается по Подмосковью, ищет приключений на свою голову! Не хватит тебе еще?! А?!!

– Чоботы-М это уже территория Москвы… – взвизгнул Валя, собираясь продолжить, но отец ему не дал:

– Территория Москвы!!. Вы только посмотрите на него! Посмотрите! – взывал Евграф Соломонович к гипотетическому зрителю. – Он все знает! А если тебя кто-нибудь изобьет и ограбит? Или убьет? Да, а ты думаешь, что у других убивают и тебя одного не тронут? Что ты вообще себе думаешь?

– Пап, все… ладно… – Валя сморщился и, отмахнувшись, хотел было пройти в комнату, но Евграф Соломонович заступил дорогу:

– Нет, ты как себя ведешь вообще?! Что это такое?!

Тут из своей комнаты вышла Настя в легком шелковом халате. Вид у нее был как обычно отрешенный. Ее только что оторвали от последнего, важного разговора невозможными криками. Кричали так громко, что нельзя было не заметить.

– Настя, полюбуйся. Твой сын. Явился не запылился!.. – Евграф Соломонович переключился на жену, призывая ее в союзницы.

Настя слегка зевнула.

– А твой сын? Валя, – не дожидаясь реакции Евграфа Соломоновича на ответную остроту, она перешла к главному: – Валя, ну почему так поздно? – Голос подкупал мягкостью и сулил терпеливое выслушивание.

– Мам, мы с Ниной…

– Я спрашиваю, почему так поздно? Раньше что, никак нельзя? Тебя там привязывают за ногу? Нина тебя привязывает к мольберту? Валь, мы тут сидим, ломаем голову, не знаем, где ты, что ты… Валь…

– Мам!.. – Валя взвизгнул особенно настойчиво. В детстве он для убедительности еще топал ногой. – Я не собираюсь тут оправдываться! Я провожал Нину, и вы знаете, что она живет далеко! И вообще… ерунда какая! Какого черта вообще вы мне устраиваете выволочку?!!

– Знаешь что, Дектор?!!! Ты давай не выражайся! Характер мне свой не демонстрируй!!!!!!!!!! Я тоже могу!!! Это ж безобразие какое творится в доме!!!! просто безобразие!!!!!!! – Евграф Соломонович уже начал задыхаться от овладевшей им злости.

– Пап…

– Валь, ты просто капризный ребенок! – Настя перехватила эстафету мужа. – Иди умывайся, переодевайся. Я погрела тебе пельмени. Сметана в холодильнике.

– Безобразие!.. – Евграф Соломонович ушел в себя и никого не слышал.

– Валь, иди, пожалуйста…

– Насть, он не понимает, что не прав! Что нельзя так… так делать!

– Грань, он все понимает. Он больше так не будет.

Валя, что-то буркнув и задев отца плечом, протиснулся в ванную. Евграф Соломонович тихо тряс головой. Глаза у него были совершенно круглые и стеклянные.

– Грань, хочешь чаю?

Евграф Соломонович посмотрел на жену. Выражение вопроса застыло на ее отекшем к вечеру лице. Он почему-то очень отчетливо рассмотрел оправу ее старых очков – черную, с металлической перемычкой на носу. И это его, как ни странно, немного успокоило. Потом он внутри себя услышал эхом повторенный вопрос о чае. Чая он не хотел.

– Нет, Насть, я не буду чай. Спасибо. Я…

– Ну, как хочешь. Я пойду ложиться. Ты тоже не засиживайся. Все, спокойной ночи.

– И тебе спокойной.

Настя скрылась в комнате, а Евграф Соломонович опустился на калошницу и обхватил голову руками. Мысли со страшной скоростью вращались в его голове.

Он почему-то вспомнил себя совсем маленького – толстенького мальчика с кудрявой головой. Вспомнил, как отец впервые купил ему мороженое «Пломбир» и как он потом думал, что пломбы зубной врач тоже делает из пломбира. И лизал отчаянно первую свою пломбу, но сладости так и не почувствовал. Вспомнил своего первого доисторического друга… имени не вспомнил только. А друга вспомнил. У друга были разноцветные глаза: один карий, другой голубой.