Салтыков - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Мосияш cтр.№ 87

Принц Георгий внимательно выслушал прусских посланцев и неожиданно для них сказал:

— А вы думаете, я ему не говорил об этом? Сто раз уже.

— И что он?

— И слышать не желает. Пойду, и все, датский король оскорбляет меня. Вот знаете, господа, я думаю, он послушает вашего короля. Он его обожает. Напишите Фридриху, пусть отговорит его от этой затеи. Ведь если он уедет к армии, в столице может произойти переворот.

— Неужто так серьезно?

— Еще как серьезно.

— И кто может возглавить его?

— Шувалов Иван. Вы взгляните на его лицо, оно так и пышет ненавистью. Думаете, он случайно отказался от вице-канцлерства? Они что-то задумывают с генералом Мельгуновым, а этот приближен к особе государя.

— Но вы ему говорили об этом?

— А как же.

— А он?

— Пустяки, говорит. Мельгунов меня любит. И потом, говорит, я их всех заберу с собой в поход, так что некому будет устраивать переворот.

— А как вы думаете, ваше высочество, в чью пользу может свершиться переворот? В пользу императрицы Екатерины?

— Нет, нет, нет! — принц замахал отрицательно перед носом указательным пальцем. — Русским надоели бабы на троне. — И понизил голос: — Вам, господа, я приоткрою тайну, но лишь для того, чтоб вы сообщили об этой угрозе королю. Пожалуйста, только никому больше ни слова.

— О чем вы говорите, ваше высочество. Это в общих наших интересах.

— Так вот, в Шлиссельбургской крепости сидит некий Иван Антонович, который еще до восшествия на престол Елизаветы Петровны был провозглашен наследником русской короны. Тогда, будучи ребенком, он был не опасен, но сегодня…

— Сколько ему сегодня?

— Уже за двадцать. И у него здесь есть тайные сторонники.

— Да. Вот это уже серьезно, — вздохнул Гольц. — Шверин, напишите об этом королю сегодня же. Пусть без задержки пишет своему высокому другу и брату. С этим шутить нельзя. Претендент под боком.

Принц Георгий был несколько неточен — Иван Антонович был наследником Анны Иоанновны лишь до смерти ее. А по смерти Анны еще в пеленках стал императором, а регентшей до его совершеннолетия была провозглашена легкомысленная и безвольная мать его Анна Леопольдовна, племянница Анны Иоанновны.

Дочь царя Ивана, царствуя, настолько осточертела всем, что после ее смерти дочери Петра Великого Елизавете ничего не стоило отнять корону у двоюродного племянничка Иванушки, сосавшего еще грудь матери.

Сперва мыслилось все Брауншвейгское семейство выслать за границу на их родину. Но Елизавету Петровну убедили, что выросший император Иван Антонович на законных основаниях может предъявить свои права на российский престол, И даже если он не захочет, найдутся доброхоты, которые заставят его это сделать. И тогда жди смуты. Мало их было на Руси?

Сначала семейство задержали в Риге, где они пробыли чуть ли не год, затем их перевезли в крепость Динамюнде. А в январе 1744 году по указу Елизаветы повезли в Ранненбург, да едва не завезли в Оренбург, но уже летом было предписано барону Корфу препроводить царственных узников в Соловецкий монастырь, причем четырехлетний император должен был быть отделен от семейства.

Но Корф довез узников только до Холмогор, и убедил правительство, что везти их в Соловки опасно и содержать там в секрете не удастся.

В Холмогорах и пробыл Иван в одиночестве двенадцать лет. После этого был вывезен тайно в Шлиссельбург, где содержался под именем «известного арестанта», и даже комендант не знал, кто он есть на самом деле.

Чтобы навсегда лишить наследников царя Ивана Алексеевича претензий на русский престол, Елизавета и востребовала из Голштинии внука Петра, которого и провозгласила своим преемником, несмотря на недовольство его умом и способностями: «Ничего, Катя поможет дураку». Главное, престол останется за наследниками Петра Великого.

Через неделю после восшествия на престол Петр III призвал к себе Шувалова и, оставив в кабинете при себе лишь генерал-адъютанта Унгерна, сказал графу:

— Иван Иванович, кто в Шлиссельбурге охраняет известную вам особу?

— Гвардии капитан Овцын, ваше величество.

— Пора бы сменить Овцына.

— Как прикажете, ваше величество.

— Я приказываю ехать туда капитану гвардии Чурмантееву, пусть примет эту особу под свело опеку.

Даже среди посвященных в тайну Шлиссельбургского узника, каковыми являлись император и граф Шувалов, не было принято называть несчастного по имени: «знатная особа», и все понятно.

— Дайте Чурмантееву, Иван Иванович, подробную инструкцию, как надо содержать особу, охранять и беречь. А перед отъездом пусть зайдет ко мне.

Через день император принял Чурмантеева в своем кабинете и опять же в присутствии Унгерна.

— Капитан, вам доверяется охрана некого знатного узника в Шлиссельбурге. Вы получили инструктаж генерал-фельдмаршала Шувалова?

— Да, ваше величество.

— В чем заключаются ваши обязанности?

— Охранять как зеницу ока, никому не позволять входить к нему, никому не выдавать без вашего личного указа, ваше величество. Поступать с ним пристойно, но ежели арестант станет чинить непорядки, противиться, то сажать его на цепь, пока не усмирится. А если и это не подействует, то бить по нашему усмотрению палкой и плетью, пока не успокоится.

— Правильно, капитан. Теперь вот вам мой приказ: если кто отважится арестанта у вас отнять, противьтесь сколько можете, но живого не отдавайте.

— Слушаю, ваше величество.

— Кого бы из надежных вы могли взять себе в помощники, Чурмантеев, поскольку одному вам это будет не под силу?

— Офицера Власьева, ваше величество.

— Хорошо, берите его, но помните, если он допустит ошибку, отвечать головой будете вы.

— Я понял, ваше величество.

— Я намерен вскоре увидеться с этим арестантом. Вот мой адъютант генерал Унгерн прибудет к вам за ним с моим именным указом. — Петр кивнул на Унгерна. — Запомните его. Только ему вы можете доверить узника и сопровождать его до Петербурга. Всякого другого, явившегося с подложным указом, тут же берите за караул и немедленно пишите о случившемся фельдмаршалу Шувалову. Вам все понятно?

— Так точно, ваше величество.

— Ступайте, капитан.

Когда Чурмантеев вышел, молчавший дотоле Унгерн сказал вдруг:

— И даже не спросил, что это за узник?

— Если б он спросил, Унгерн, я б его немедленно отстранил и отправил на гауптвахту. Кстати, и вам не советую интересоваться этой особой.

Когда Петр сказал Шувалову, что хотел бы повидать знатного арестанта, граф удивился: