Салтыков - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Мосияш cтр.№ 16

Далее все согласились на том, что Гельсингфорс надо удержать. Михаил Голицын даже предлагал удержать все приморские области.

Вице-канцлер Бестужев, поддержав выступавших до него, предложил низвергнуть настоящее шведское министерство, устроившее войну, а восстановить старое, спокойное.

Не пошел на согласие с ранее выступавшими тайный советник Карл Бреверн:

— Ваше величество, если мы отберем у шведов Финляндию, они никогда не успокоятся на этом и всегда будут стремиться вернуть ее. Россия всегда будет в беспокойстве и всегда будет обязана держать здесь большую армию и флот.

— Так что вы предлагаете, Бреверн?

— Заключить мир, не унизительный для шведов.

— М-да, Карл, вы хотите, чтоб и волки были сыты, и овцы целы. Граф Михаил Бестужев, а вы что молчите?

— Мне кажется, ваше величество, надо заплатить за Финляндию деньгами, как это делал Петр Великий, и все дела.

— Мы за это уже кровью заплатили, — заметил Ласси.

— Погоди, Петр Петрович, — сказала императрица и обратилась к Михаилу Бестужеву: — А если они не согласятся на ваше предложение, граф, что делать?

— Значит, продолжать войну. А именно: высадить десант у Стокгольма. Ласси имеет уже в этом опыт.

Закончив опрос всех присутствующих, Елизавета Петровна сказала вице-канцлеру Бестужеву:

— Алексей Петрович, прошу вас, поручите Иностранному отделу обработать все предложения, выделив наиболее приемлемые и высказанные большинством членов совета. И мне принесите на подпись. Отправим в Або для руководства Румянцеву.

А в Або между тем продолжались споры между шведскими и русскими представителями. Дошло до того, что они перестали вместе обедать и ужинать, хотя вначале часто садились за один стол и даже не раз выпивали по чарке: «За успех».

Но успехом пока и не пахло, более того, чем дальше, тем, казалось, непреодолимее становились противоречия между делегациями. Даже уже за обедом Румянцев, размахивая вилкой, возмущался:

— Нет. Это ж надо, до чего обнаглели. Возврати им все завоеванное, заключи оборонительный и наступательный союз да еще и выдай субсидии. Иоганн? Это каково?

— Да, — соглашался барон. — Это ни в какие ворота, Александр Иванович. Вы правы. Эдак мы никогда не договоримся.

— Три месяца толчемся и не сдвинулись ни на один шаг. Мне уже и кусок в горло не лезет.

Однако, получив новую инструкцию от вице-канцлера, разумеется одобренную императрицей, Румянцев с Любесом засучив рукава снова ринулись в «застольные сражения».

Теперь уж, согласившись избрать кандидата России Адольфа Фридриха, епископа Любского, шведы торговались напропалую. А чтоб подвигнуть русских к уступкам, нет-нет да грозились избрать принца датского. Самое удивительное то, что кандидатура этого принца поддерживалась крестьянами Швеции. И однажды Цедеркрейц, втайне испытывавший симпатию к Румянцеву, улучив момент, когда они остались наедине, поведал ему по секрету:

— В Стокгольме случилось ужасное, граф.

— Что такое? — насторожился Румянцев.

— Далекарлийские крестьяне в числе около восьми тысяч ворвались в столицу и требовали провозгласить наследником принца датского. И правительство вынуждено было разгонять толпу картечью. Много убитых и раненых.

— Что уж так крестьянам принца датского захотелось?

— Кто знает. Но я думаю, они боятся войны с Данией. Если будет избран ваш кандидат, то почти наверняка начнется война с Данией. И я полагаю, крестьяне именно этого боятся.

— А если с Россией?

— Ну, Россия от них далеко. С ней война всегда шла на чужой территории, а Дания-то под боком, и у нее очень сильный флот.

— Ну что ж, барон, могу только посочувствовать.

— Спасибо. Но вы, пожалуйста, не говорите Нолькену, что я вам об этом сообщил.

— Но ведь для него это козырь — народ требует принца датского.

— Какой козырь, граф, если правительство ответило картечью, это значит, оно клонится к России. Неужели не ясно?

— Пожалуй, вы правы. Спасибо за сообщение, барон. А случится проговориться, скажу, что из Петербурга депешу получил.

Если шведские представители припугивали русских принцем датским, то и русские не оставались в долгу, обещая со дня на день начать боевые операции. Если принц датский был где-то за тридевять земель, то российские корабли появлялись на рейде Або, палили из пушек, демонстрируя шведским уполномоченным готовность хоть сейчас вступить в бой. Нолькен, вздрагивая от этих салютов, пенял Румянцеву:

— Вы срываете переговоры, граф.

— Чем? — спрашивал удивленно Александр Иванович.

— Как чем? Вы давите на нас флотом.

— Но, дорогой коллега, флот для того и существует, чтоб плавать. Мы уже полгода толчем воду в ступе, что ж он, в это время должен стоять на якорях?

— Пусть плавают, но хоть бы не стреляли.

— Что делать, готовятся к походу. Учатся стрелять.

За эти полгода абовской конференции даже Елизавета Петровна излазила карту Финляндии вдоль и поперек, запомнила много названий городов, речек и озер. И уж, диктуя новую инструкцию, для отправки в Або, даже не заглядывала в карту:

— Черт с ними, пусть уступят им Нюландию, но Кюменогорскую область не отдают, а также чтоб за нами остались Савалакс и Нейшлот, ибо они прикрывают Выборгский, Оленецкий и Кексгольмский уезды.

Наконец 17 июня обе стороны в Або единогласно подписали «Уверительный акт» [31] , который был получен в Стокгольме 19-го, а 23-го король Фридрих I [32] , сенат и все государственные чины избрали единогласно наследником шведского короля голштинского принца Адольфа Фридриха и объявили мир с Россией.

В это время участники почти полугодовой мирной конференции, напарившись в бане, пили напропалую русскую водку, закусывали русской черной икрой и клялись друг другу в вечной любви и приязни, напрочь забыв, что каких-то три-четыре дня тому назад хотели друг друга убить или зарезать.

Елизавета Петровна подписала мирный договор 19 августа и, вызвав к себе вице-канцлера, распорядилась:

— Алексей Петрович, велите выделить пятьдесят тысяч рублей голштинскому Адольфу Фридриху для, переезда с двором в Швецию. А чтоб шведы не пугались Дании, Мишукову с эскадрой готовиться идти в Стокгольм и везти Кейта и дивизию Салтыкова. Пусть они покажутся королю шведскому, чтоб он знал: в нашем лице обрел сильного и надежного союзника.