Кристалл в прозрачной оправе - читать онлайн книгу. Автор: Василий Авченко cтр.№ 15

Стране хорошо иметь большую территорию и акваторию. Такую, чтобы на одном конце водились рыбы северные и серые, на другом – южные и яркие; на западе – окуни и плотва, на востоке – скрипали и змееголовы. Ошельмованная обывателями идея империи уже рыбами оправдывается чисто эстетически, и этого достаточно.

Пошлые соображения о том, что океан нужно беречь из экономических или экологических соображений, излишни. Океан велик и прекрасен – и уже поэтому он должен быть.

Человек поселился в Приморье несравненно раньше, чем этого можно было ожидать… В Приморье с самого начала развитие культуры шло особыми путями, каких не было в Европе.

Алексей Окладников. «Открытие Сибири»

Нет возможности даже приблизительно определить, какое количество рыбы может быть поймано каждый раз во время её хода в сахалинских реках и у побережьев. Тут годилась бы всякая очень большая цифра.

Антон Чехов. «Остров Сахалин»

А скажи, ты до сих пор ли влюблён,

Когда мачты, как пики, вонзаются больно…

Илья Лагутенко. «Морская болезнь»

– Советские консервы – лучшие в мире. Многим странам мы уступаем по красочности упаковки, но начинка – самая вкусная.

Журнал «Дальний Восток». 1988. № 6

Моё советское детство восьмидесятых проходило в иной исторической эпохе, и поэтому я, ещё довольно молодой по паспорту, кажусь себе много пожившим человеком. Как теперь становится ясно, детство у меня было сказочное, но тогда я этого не понимал.

Одно из ярких воспоминаний – консервные банки с морепродуктами. В Москву и на экспорт шли банки крабов под брендом Chatka (говорят, консервы должны были называться Kamchatka, но произошла ошибка – оказавшаяся слишком длинной этикетка перехлестнула саму себя, закрыв три буквы) и сельдь-иваси в металлических банках с надписью «125 лет Владивостоку». Цветовая гамма – оттенки синего; чайки, море, силуэт узнаваемого – потому что на сопках – города вдали, ростральная колонна, что на въезде… Это изображение на банке с селёдкой было одним из первых доступных мне образцов живописи, на которых я рос, развивая одновременно гастрономический и эстетический вкус – несовершенный, конечно, но зато свой. Граница поколений проходит примерно по 1983–1984 годам. У тех, кто старше, вид «дальморепродуктовской» банки вызывает неконтролируемый прилив физиологической ностальгии и слюноотделение, как у собаки Павлова. Недавно – в расчёте на таких ностальгирующих – предприимчивые коммерсанты возродили дизайн той банки (кто её придумал, какой безвестный уорхол – неизвестно). Ход был беспроигрышный: увидев эту банку, я мгновенно купил её, даже не сильно интересуясь, что там внутри. Когда-то в таких банках я хранил камешки, значки, военные знаки различия, декоративные керамические квадратики, которые мы отколупывали с панельных домов… Её и теперь жалко выбрасывать.

Промысел. Фото В. Воякина

Образы консервов из детства навсегда сохранились в памяти. Рыбные котлеты в томатном соусе (нынешние – не то), ивась, криль, икра ежей… Интересно, что дизайн упаковки некоторых старых консервов Дальрыбы почти не изменился до сегодняшнего дня: зелёно-оранжевые баночки с икрой, зелёные же – с морской капустой… Только советского знака качества, этой магической пентаграммы, на них больше не ставят.

У кого отец был рыбаком, тот ел самые лучшие консервы – без этикеток. Их называли «самокат» – то есть банки закатывали сами и для себя.

Картинка из детства: вместе с бельём или вместо белья на каждом балконе висят гирлянды и гроздья вялящейся корюшки (как давно я не видел во Владивостоке такого – а недавно увидел на Сахалине; там даже есть магазин «Корюшка Хауз»). Тогда корюшку использовали вместо оконных занавесок. «Богатства морей и океанов – народу!» – гласил лозунг на здании Дальрыбы. Что-то было в этих лозунгах трогательно-сакральное. Это своего рода молитвы, попытки защититься от злых сил и получить помощь добрых – Ленина или Нептуна. Тем же символическим содержанием наполнены подпорные стенки на Второй Речке. (Эти стенки у склонов сопок, берегущие горожан от сходов грунта во время дождей, – одна из основных архитектурных форм Владивостока.) Они усыпаны барельефами «даров моря» и «даров тайги»: женьшень, лимонник, кальмар, камбала… Стенки напоминают наскальные рисунки дикарей – не только внешне, но и функционально: мы призываем морской и таёжный урожай.

Юные уже не знают, чем была Дальрыба. В ветхом путеводителе 1977 года, выпущенном знаменитым некогда Дальиздатом, читаем, что Дальрыба дирижировала рыболовством на гигантской акватории Тихого и Индийского океанов. Дальрыбе подчинялись рыбопромышленные объединения Приморья, Сахалина, Камчатки и Хабаровска, знаменитые (в будущем – банкроты) Востокрыбхолодфлот и Дальморепродукт, рыбные порты Владивостока и Находки. Дальневосточные рыбаки, сообщает путеводитель, ловили «лососей, палтуса, тунца, скумбрию, сайру, угольную рыбу, меч-рыбу, окуня, треску, навагу, камбалу, корюшку, краснопёрку, пиленгаса, минтай, иваси, сельдь, краба, кальмара», добывали «китов, морского зверя, котиков, моллюсков, анфельцию, морскую капусту и многое другое». Из водоросли анфельции стали делать агар-агар – именно в этом секрет вкуснейшего в мире приморского «птичьего молока», за которое его изобретатель Анна Чулкова получила звезду Героя Социалистического Труда. А теперь наши кондитеры наладились выпускать шоколад с морской капустой и даже морской солью.

Вспоминается кадр из документалки Дальтелефильма (давно скончавшегося, как Дальморепродукт, Дальрыба, Дальиздат… Но даже нынешние бизнесмены, эксплуатируя советскую ностальгию, называют свои фирмы по той же схеме: «Дальконсультант», «Дальпико» и т. п.): модницы семидесятых идут по центральной улице Владивостока и несут, как дамские сумочки, целых крабов прямо за ноги. Говорят, в послевоенные времена краб такого размера, что его хватало на всю семью, стоил какие-то невозможные копейки; кто был победнее и не мог купить мяса и фруктов, был вынужден питаться икрой и крабами. Таких рассказов – множество, и в них всегда есть своя правда, даже если это правда мифа. «Здесь в реке было много мальмы… Мы ловили её просто руками», – писал Арсеньев о верховьях Инза-Лаза-Гоу, впадающей в Тетюхе, и такой пассаж типичен для «старой» литературы. Тот же Чехов во Владивостоке, запросто встретивший кита; пусть не китов – но крабов и «зубаря» от пуза помню даже я.

В моём детстве рыбы добывалось неимоверное количество. Считалось, что мы кормим рыбой весь Союз, и это не было преувеличением. СССР не только держал атомные подлодки во всех акваториях Мирового океана; огромные флотилии – от крохотных сейнеров до плавзаводов, а вернее, плавгородов – присутствовали во всех точках планеты, вычерпывая подводное серебро в невозможных объёмах. «Как только Советский Союз прекратил свое существование, наши суда ушли из всех районов Мирового океана. Все крупнотоннажные суда пришли в нашу экономическую зону, где рыбаков спасает то, что объекты добычи, тот же минтай, удельно дорогие, – рассказывал в одном из недавних интервью человек-легенда Юрий Диденко, длительное время руководивший Дальморепродуктом. Говорят, он занесён в книгу рекордов Гиннеса как человек, выловивший больше всех рыбы на планете. – В Советском Союзе мы, дальневосточные рыбаки, добывали 5,5 млн тонн рыбы, а вся страна ловила 11 миллионов тонн. Сейчас у нас чуть больше 4-х миллионов на всю Россию».