Граальщики. Солнце взойдет - читать онлайн книгу. Автор: Том Холт cтр.№ 29

Что, как говорят аборигены, пошло мерзавцам только на пользу.

— Так фто ве они вфе-таки фделали ф тувемными духами? — уточнила Хроногатор. Ламорак вздрогнул. Эта часть истории была ему более всего ненавистна. Одного этого, чувствовал он, было достаточно, чтобы заставить человека стыдиться того, что он родился в Альбионе.

— Их превратили в тройной одеколон, — ровным голосом ответил он. — Ну что ж, я действительно очень рад был с тобой познакомиться, — продолжал он, — и я искренне надеюсь, что мне уже представился случай встретиться с тобой раньше, но если мы не отправимся в путь прямо сейчас, боюсь, мы рискуем безнадежно опоздать. Чао! — Он подхватил свой рюкзак, закинул его себе за спину и решительно направился к единорогу.

— Это увафно, — сказала Хроногатор, содрогаясь. — Но это нифево не объяфняет наффет передника и единорога.

— Совершенно верно, — отвечал Ламорак через плечо. — Ну что, Пер, хватай тот конец веревки и тяни, а я буду толкать.

— Передник, — сказал Пертелоп, — был талисманом, который принадлежал одному из депортированных духов. Он обладает собственными магическими свойствами. Нам удалось выследить его по газетным сообщениям о необъяснимых происшествиях, которые могли быть вызваны только передником, и, по всей видимости, он находится в руках у некоей девицы незапятнанного целомудрия, живущей в Сиднее. Отсюда единорог.

— Понимаю, — пробормотала Хроногатор. — По крайней мере, мне каветфя, фто я понимаю. И какого рода эти необъяфнимые проифшефтвия?

Ламорак криво усмехнулся.

— Это вроде как сложно объяснить, — сказал он.

Хроногатор не удивилась.

— А ты попробуй, — предложила она.

— Итоги футбольных матчей, — пояснил Пертелоп. — Передник вытворяет с австралийским футболом черт знает что. Все, что от нас требовалось после того, как мы это обнаружили, — это занести результаты всех игр на один большой график и проследить, где на синусоиде проявится самое значительное отклонение.

— И что?

— «Подростки Параматты» — «Сидней», 22: 0, — проворчал Ламорак. — Это все равно, что повесить большую неоновую рекламу с надписью: «ЭТО ЗДЕСЬ», — он помолчал, хмурясь. — Я могу объяснить математическую сторону во всех подробностях, если хочешь, — добавил он.

— Нет, фпафибо, — произнесла Хроногатор, и Ламорак заметил, что ее глаза внезапно приобрели такой вид, словно кто-то нанес на них три слоя водостойкого лака. — Вообффе-то, — продолжала она, — мне уве пора идти, так фто…

— Разумеется. Мы вполне понимаем. Ну что ж, Пер, как только я скажу «тяни»… Пер! На что ты там, черт побери, уставился?

Пертелоп стоял выпрямившись; на его лице застыло выражение предельного идиотизма. Он пару раз сглотнул, поднял левую руку и пошевелил пальцами.

— Улыбайся, Лам, — прошипел он уголком рта, — кажется, нас снимают на телевидение.

Быстрее скорости света — это очень быстро. И, как несложно догадаться, очень темно.

— Ох!

— Прости.

— Это была моя нога.

— Ну ладно, будет тебе. Я же сказал: прости.

— В следующий раз смотри, куда наступаешь.

Лощеный, обтекаемый, практически лишенный трения и темный, как канализационная труба в шести футах от конца, величественный звездный крейсер совершал прыжок сквозь необъятные просторы космоса, как гигантская кошка. Далеко внизу — так далеко, что само расстояние казалось всего лишь еще одной обманчивой иллюзией, — Земля апатично вращалась вокруг своей оси, в то время как Время неожиданно для себя обнаружило, что его безжалостно волокут вверх по эскалатору, работающему на спуск.

— Во имя всего святого, Джордж, что ты там вытворяешь с этим чертовым чайником?

— Прости.

— Вообще-то этой сонной корове давно пора бы уже вернуться. Я просто умираю от голода.

— Так же, как и все остальные, Саймон. Вся разница в том, что мы не устраиваем из этого такого представления.

— Да ну? А разве твоего мнения кто-нибудь спрашивал, Присцилла?

— Я не Присцилла. Я Аннабель.

— А я — Присцилла. Ты только что поставила свою чашку мне на голову.

— О боже, Присцилла, прости, пожалуйста.

— Я не Присцилла. Я Джордж.

На борту звездного крейсера «Хроногатор» существуют три вида Времени: время земное, время относительное и время, в течение которого они находятся взаперти на этом маленьком, тесном и, прежде всего, темном корабле. Третья разновидность обладает наиболее странными свойствами. Создается такое впечатление, что она длится вечно.

— Ну все, это безнадежно. Я пошел за пиццей. Никто не хочет составить мне компанию?

— Но послушай, Джордж…

— Это Тревор. Джордж — это я.

— Послушай, Тревор, ты не можешь этого делать. Это ведь научный эксперимент, понимаешь ты? Мы тут развлекаемся с тканью причинности как таковой; я хочу сказать — один Бог знает, какой вред мы приносим самим своим пребыванием здесь. Если ты ни с того ни с сего свалишься в середину двадцатого столетия и начнешь тыкаться повсюду со своей «большой куатро стажионе», трудно даже представить, что может произойти. Так что лучше сядь и заткнись, хорошо?

Последовала абсолютная тишина.

— Тревор! Ты понял, что я сказала?

— Я не Тревор. Я Ник.

— А где же тогда Тревор?

— Каким образом, черт возьми, я могу это знать, Луиза? Здесь так темно, что собственной руки не разглядишь.

— Вообще-то я не Луиза, я Анжела. И если уж на то пошло, кто такая Луиза, черт меня подери?

Тем временем вторая спасательная капсула, пилотируемая девяностосемилетним ребенком, с ревом уносилась вдаль сквозь неописуемое величие Пустоты, как стрела к цели стремясь к тому месту, где, как он помнил, находилась самая лучшая в мире пиццерия. Загвоздка заключалась лишь в том, что ее к этому времени еще не открыли, и не откроют еще в течение семидесяти лет.

Все молчали, за исключением единорога. Он поднял голову, увидел девицу незапятнанного целомудрия, порозовел и застенчиво сказал: «П-привет», после чего принялся яростно пережевывать жвачку.

Вслед за этим Ламорак очень медленно полез в пертелопов рюкзак, вытащил полиэтиленовый пакет и достал из него гвоздичное масло, выпил его, вытер рот рукавом и улыбнулся.

— Ну, привет, — сказал он.

— Вообще-то, Лам, — прошептал Пертелоп, — его надо не пить, его надо…

— Заткнись, Пер, я знаю, что делаю, — Ламорак поднялся на ноги, отряхнул пыль с коленей своих брюк и подошел к девице незапятнанного целомудрия.

— Меняемся, — сказал он. — Мой единорог на твой передник. Как ты насчет этого?