Загадка Бомарше - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Радзинский cтр.№ 55

– Важный гражданин вместе с двумя субъектами в черном. И я его тотчас вспомнил! Я видел его в Якобинском клубе – Фуше по прозвищу «Лионский мясник», убивший в Лионе людей больше, чем чума. Гражданин Фуше оказался новым министром полиции. Он спросил в лоб, что я предпочитаю: обыск или добровольную выдачу бумаг Бомарше. Обыска я не боялся, я успел их хорошенько припрятать – у меня тюремный опыт…

И я сказал ему, что совершенно не понимаю, о чем речь.

Помню, Фуше засмеялся, точнее, ухмыльнулся: «Значит, бумаги, как я понимаю, вы спрятали надежно… Но я надеюсь… хотя сейчас время глупцов, они обычно всесильны во времена перемен… но я надеюсь, что вы – человек умный. Так что буду ждать, когда вы мне отдадите их сами».

Я сразу понял – ему был нужен материал против Бонапарта. Этот человек-пчела собирал компрометирующие сведения, чтобы управлять людьми. И нес в свой подлый улей… А это мне ненавистно! – маркиз вдруг повысил голос. – И я еще раз повторил… нет, крикнул ему: «Не понимаю, о чем речь! И не приемлю!..»

Я не любил Бонапарта, потому что сразу его понял… И уже тогда написал в своем памфлете: «Республика погубила многих, залила страну кровью, однако независимые люди существовали! Но при Бонапарте, как при любом солдафоне, все исчезнет. «Я приказал, я победил, мои орлы, мои победы» – вот язык подобных людей… И кроме того, он, разумеется, ханжа, как все генералы. И будет ненавидеть нас, смельчаков. Нация, берегись генералов!» Так я писал… Но выдать его?! Или кого-нибудь?.. Никогда! Не приемлю!

Но человек-пчела читал мои мысли. И он сказал: «Я подожду, пока вы не начнете понимать новые времена. Но учтите, долго ждать не буду…» И когда его терпение истощилось, за мной пришли. Меня обвинили в сочинении «Жюстины», как было сказано: «Самого ужасного из всех непристойных романов». Я всегда умело отрекался от авторства моей «Жюстины», и доказать им ничего не удалось. И меня отправили в самую мерзкую из тюрем – в Бисетр. В мое отсутствие обыскали мой жалкий дом, но ничего не нашли… хорошее образование получаешь в тюрьмах… Я написал покаянное письмо Фуше, и он подумал, что я наконец-то решился отдать ему бумаги Бомарше. Он пришел ко мне в камеру, но вместо бумаг получил жаркий монолог о моей невиновности. И все! В ярости он перевел меня в Шарантон. И ждал… А я из сумасшедшего дома заваливал его письмами о том, что я невиновен… Интересно, где этот мерзавец сейчас?

Потом Шатобриан удивлялся, почему он вообще отвечал этому наглецу.

– Убрался из Парижа, кажется, в Феррьер, – сказал Шатобриан, – и оттуда снабжает Париж своими остротами. Говорят, он недавно сказал своему сыну: «Учись усердно, сынок. Образование необходимо во всех странах… даже в нашей, которая не управляется вовсе». Этот человек не может жить без заговоров. Если он начинает выступать против власти – первый признак, что эта власть скоро падет.

– И вы думаете, Бонапарт вернется?

– Так думает Фуше… и это самое тревожное. На днях наш канцлер, виконт Дамбре, вызвал его для объяснений. Но он не дал виконту открыть рта и преспокойно перечислил все прегрешения королевского правительства, после чего так же преспокойно удалился.

– Ну тогда… тогда я должен спешить покинуть Францию… Мне нужны деньги для путешествия… В сумасшедшем доме я сплю с очаровательной шестнадцатилетней особой. У нее крохотная грудь, и она…

Шатобриан поторопился прервать его:

– Вы не закончили о Бомарше…

– Бомарше? Что Бомарше? Не помню… Да, вот это интересно – как он умер… На следующее утро, как писали газеты, Фигаро принес Бомарше кофе и нашел хозяина мертвым. Я читал сообщение идиотов-врачей: «Смерть наступила ночью, около трех часов. Покойный лежал на правом боку. Общий осмотр не оставил сомнений, что гражданин скончался от апоплексического удара…» От апоплексического удара! – Маркиз расхохотался. – После чего Фигаро принес мне записку, где рукой Бомарше было написано: «Вас просят присутствовать на траурных проводах гражданина Бомарше, литератора, скончавшегося в своем доме подле Сент-Антуанских ворот двадцать девятого флореаля седьмого года Республики, кои имеют быть тридцатого числа сего месяца». Он продолжал смеяться надо мной даже за гробом… – И маркиз добавил почему-то шепотом: – Впрочем, порой после смерти он был очень серьезен. Уже после похорон я решил еще раз обыскать дом… в надежде найти свою рукопись… Я проник туда. И у секретера увидел его… Он сидел и слушал музыку… Никакого инструмента, никого в доме… и музыка…

Он заговорил, не оборачиваясь: «Это увертюра к «Дон-Жуану»… Там опасная фанфара… Торжество предвечного… Смерть – это радость… Я пишу здесь пьесу… Седьмой такт – слышите? Радость небытия… Вместо Смерти был Свет… Именно так и есть…»

Повторяю: он говорил со мной, не оборачиваясь… Я бежал из дома… Но и далее после смерти он оставался… как бы это сказать… очень деятелен… Только не смотрите на меня, как на сумасшедшего… Например, после смерти он написал графу Ферзену…

Тон безумца парализовал Поэта. Он молча слушал.

– Граф получил от покойного большое письмо, – очень тихо, почти шепотом продолжал маркиз. – И он мне тотчас сообщил об этом…

– Графа, кажется, убили в Стокгольме несколько лет назад? – прервал его наконец Шатобриан.

– Да, пять лет назад. Он погиб в годовщину побега королевской семьи – месяц в месяц. Но сначала убили мадемуазель де О. Несколько лет подряд я аккуратно получал от нее письма из Стокгольма, и вдруг все прекратилось… Я написал графу и получил странный ответ: дескать, он «совершенно не понимает, о ком речь, ибо не знает никакой мадемуазель де О.». Я ответил ему возмущенным посланием… но уже вскоре из газет узнал о его собственной гибели. В Стокгольме составили заговор против бедного графа. Когда он подъехал к Дворянскому собранию, его уже дожидалась толпа. Графа выволокли из кареты и размозжили ему голову булыжниками. Он умер прямо на мостовой… А мадемуазель так и исчезла, растворилась в ночи… Думаю, мы любили друг друга. Во всяком случае, я тоскую без нее… Она, как никто, умела…

– Перестаньте! – сказал Шатобриан.

Комментарий профессора К. Скотта к «Запискам Ферзена»: «25 мая 1799 года граф Ферзен вернулся из Парижа в Вену. Покинув Вену 8 июня, он приехал на родину в Стокгольм. Здесь он и продолжил свои записи».

«21 июня 1799 года. Я вернулся в Стокгольм при необычно теплой погоде и узнал о смерти Бомарше. Она отомщена!

Связка писем от Нее… Каждую ночь, ложась в постель, я перечитываю их и продолжаю вспоминать о важнейших событиях моей грешной жизни и окаянные летние дни 1791 года.

23 июня 1791 года я при сильной жаре вечером прибыл в Арлон и встретил на улице маркиза Буайе. Его вид говорил сам за себя. Он рассказал мне всю страшную правду. Я тотчас же отослал депешу моему королю Густаву о том, что побег не удался… Привожу целиком мое письмо отцу: «Все кончено. Я в отчаянии. Король арестован в Варение, в шестнадцати лье от границы. Представьте мою боль и пожалейте меня. Эту новость мне сообщил маркиз Буайе, который также теперь находится в Арлоне – ему удалось бежать из Франции. Примите уверения в моей любви и уважении».