Писать профессионально. Как побороть прокрастинацию, перфекционизм и творческие кризисы - читать онлайн книгу. Автор: Хиллари Реттиг cтр.№ 56

Вывод таков: интернет легко может оказаться бесконечным проявлением травматического неприятия. Снова цитирую Шейбона:

А еще есть целый мир комментариев. И мало приятного в том, чтобы, когда выходит книга, таращить глаза, впиваться ногтями в подлокотники кресла и ждать, когда отвратительный запах жженой эмали поднимется от жужжащих сверл критиков. Радость от приятного комментария длится около трех часов и двадцати четырех минут. Но жало негативного отзыва застревает, вызывая тупую боль десятилетиями… Повторюсь, приятного мало. Ежедневно получать оценки здесь, в Дискуслэнде, — даже если большая их часть или они все сформулированы мягко, вдумчиво и с уважением, — удивительно трудно. Трудно выдержать, трудно сопротивляться. И иногда, как сегодня, трудно читать. Возможно, со временем у блогеров вырабатывается к ним иммунитет, я не знаю.

Неприятие в интернете проявляется непрерывно и зачастую агрессивно. Оно наносит серьезный ущерб, и среди его последствий — эффект замолкания. Популярный фуд-блогер74 Шона Джеймс Ахерн красноречиво выразила свой cri de сoeur75 о непрерывном отвратительном унижении, которое она испытывает. Она говорит, что в какой-то момент, после ужасных комментариев по поводу ее трехлетней дочери, она практически сдалась: «Нам больше не хотелось выносить свою жизнь на публику. Я задумалась о том, чтобы закрыть блог».

Недавно я оставила комментарий политического характера в блоге, где, как я знала, многие отнесутся к нему враждебно. Я никого не троллила: посещала этот сайт годами, и многие мои взгляды совпадали с принятыми в этом сообществе. Но в конкретном вопросе мы разошлись — хотя там были и другие люди, разделявшие мое мнение. На самом деле владелец блога разместил заведомо провокационный пост, который озадачил других участников, и я просто хотела поддержать последних.

Примерно в течение часа я не только беспокойно подбирала слова для своего комментария из двадцати строк, но и думала, уместно ли вообще его отправлять и стоит ли мне ждать атаки, а если да, то насколько агрессивной. Часть меня хотела забыть всю эту историю — мне и без того было чем заняться, да и кому нужен лишний стресс? Но я вспомнила известное высказывание аболиционистки76 Эбигейл Фостер: «Идите туда, где вас меньше всего ждут, чтобы сделать то, для чего вы больше всего нужны». Словом, я отправила комментарий. И рада сообщить, что реакция оказалась не такой уж плохой: несколько людей назвали меня невежественной и наивной, но никто не позволил себе грубости. В связи с этим я не поскупилась на вознаграждение для самой себя (раздел 2.11), несмотря на презрительное замечание внутреннего перфекциониста, что «это всего лишь комментарий в блоге». Все дело в том, что это было для меня важно и я пошла на риск. Более того, я могу гордиться, что отстояла свою точку зрения. Возможно, большинству жизнь в сети дается легче, чем мне. Правда, я сомневаюсь в этом, учитывая, сколько людей (в том числе жесткие агрессоры) пишут анонимно или под псевдонимом. Я всегда оставляю сообщения под своим настоящим именем, чтобы показать, что горжусь своими идеями и ценностями, побороть малейшую склонность к внутреннему деспотизму, и отчасти потому, что анонимность трудно сохранять и легко утратить. Так я продолжаю решать перечисленные выше проблемы и полностью поддерживаю, если вы тоже это делаете.

Я понимаю, почему люди, а особенно женщины, на которых нападают чаще всего, неохотно пишут в сети. Но не сдавайтесь! Нам нужен ваш взгляд и ваш голос — делитесь ими настолько откровенно, насколько готовы. Определите, чего вы хотите добиться публикациями в интернете, разработайте максимально безопасную стратегию достижения цели. Я всегда стараюсь помнить вот о чем: даже если несколько людей реагируют на мое сообщение агрессивно, наверняка есть множество тех, кто просто читает и размышляет (и видит моих обидчиков насквозь). Время от времени один из них находит время, чтобы написать мне и сказать, что я повлияла на его взгляды.

Где бы вы ни писали, в интернете или вне сети, — чем меньше в вас перфекционизма и больше дружелюбной объективности, тем меньшее значение будет иметь неприятие. Конечно, неприятно, если кто-то критикует вашу работу, и приятно, когда хвалит. Но ни то ни другое не оставит заметного следа, поскольку вы будете сосредоточены на работе как таковой, внутреннем вознаграждении, идущем от творческого процесса, признательности и уважении нескольких благодарных и понимающих читателей.

Глава 8

Освобождение от эксплуатации в писательской карьере

77

Впервые за всю историю издательского дела у писателей появилось превосходство. Не упустите возможность, думая, будто на дворе все еще 1995-й.

Джоу Конрат. The Newbie’s Guide to Publishing

8.1. История одного писателя

Если вы хотите увидеть, как обессиливающие факторы, описанные в этой книге, сходятся в писательской карьере и жизни, прочтите книгу воспоминаний Тома Граймса Mentor. На ее страницах в изобилии встречаются перфекционизм (разделы 2.5 и 2.7), нездоровое отношение наставника (раздел 3.10) и травматическое неприятие (раздел 7.2).

Однако по-настоящему Граймс лишился сил, когда начал продавать рукопись романа Season’s End. С той самой минуты, как он связался с агентами, редакторами и издателями, им начали манипулировать, позиционировать его как примазавшегося к его же проекту. Он провел месяц в мучительном ожидании ответа по поводу своих правок от агента Эрика (который инициировал эти правки). Агент все не звонил и не звонил, поскольку «регламент требует от автора терпения, на контакт идет агент, а не писатель».

Позже в процессе поиска покупателя рукописи Эрик высказал унижающую фразу: «Несколько редакторов хотят встретиться с тобой на этой неделе, чтобы понять, легко ли с тобой ладить… Никто не любит работать с примадонной».

Но худшее проявление манипуляции и контроля — момент, когда Эрик позвонил Граймсу в 15:45 в день проведения торгов по рукописи и сообщил, что среди издателей остались два претендента: Farrar, Straus & Giroux и Little, Brown and Co.

— Хорошо, дай мне подумать, — сказал я. — Позвоню утром.

Эрик заговорил плачущим голосом, точно собирался сообщить ребенку, что его собака умерла:

— Том, я не могу просить этих людей подождать до завтра. Они сидят у телефонов. Они потратили на это целый день.

— Мне нужно решить сегодня? — спросил я.

— Я не могу дать им отбой. Они хотят знать, и уже пять часов.

Я ответил:

— Я скоро перезвоню.

Граймс позвонил жене, которая не имела представления, как поступить, а затем — своему наставнику, Фрэнку Конрою. Он посоветовал выбрать Little, Brown and Co, потому что у них более щедрое предложение. Это решение обернулось катастрофой. Роман Season’s End сначала «осиротел» (редактор, взявший книгу в работу, ушел из издательства, и никто не заменил его, чтобы правильно представить проект маркетологам и специалистам по продажам), а затем получил абсурдную рекламу как «книга о бейсболе», а не как художественное произведение. После того как было продано несколько экземпляров, в The New York Times и других значимых СМИ появились разочарованные отзывы. Граймс, которого Конрой и другие готовили к космическому успеху, был ошарашен, а затем получил тяжелое душевное заболевание — отчасти по милости этого опыта.