Дневник хеджера. Бартон Биггс о фондовом рынке - читать онлайн книгу. Автор: Бартон Биггс cтр.№ 56

На мой взгляд, вероятность реализации данного сценария – 25 %. Многие инвесторы полагают, что такая вероятность составляет 50 %. В подобной ситуации вам следует беспокоиться о том, в безопасности ли ваши активы. Тихих гаваней осталось немного (на ум приходят Treasury Direct [159] , сельскохозяйственные и лесные угодья, владение бизнесами в реальном секторе). Бюджетно-налоговая и монетарная политика, как кажется, неспособна эффективно реагировать на новые вызовы, ограничиваясь вливанием ликвидности в систему и бесплодными попытками стимулирования. Инфляция, по-видимому, будет расти, так что инвестиции в высококачественные инструменты с фиксированной доходностью и казначейские бумаги предполагают немалые риски. Обратите внимание, что доходность казначейских бумаг с защитой от инфляции (TIPS) составляет 80 базисных пунктов: фактически вы платите правительству за то, чтобы оно хранило ваши деньги. А потенциал инвестиций в сельскохозяйственные и лесные угодья, к сожалению, уже во многом исчерпан. Приобретение «заурядных» компаний, управление бизнесами, которые производят предметы первой необходимости, может быть наилучшей инвестицией, как и в 1930-е годы. Возможно, всем нам стоит покупать франшизы McDonald’s.

Теперь, когда начинается новая предвыборная кампания, я убежден в том, что акции так же дешевы по сравнению с казначейскими бумагами, как и в 1930-е годы. В нынешнем опасном мире нет тихих гаваней, и даже золото предполагает ценовые риски и не приносит дохода. Учитывая все обстоятельства, диверсифицированная корзина высококачественных акций транснациональных корпораций США (с доходностью около 3,5 %, дивидендами, растущими быстрее инфляции, и высокой ликвидностью) выглядит неплохим вариантом. Впрочем, в случае апокалипсиса цены данных бумаг упадут на 20 % или больше. И я по-прежнему считаю, что развивающиеся рынки (особенно азиатские) – также хороший, хоть и более рискованный, объект для инвестиций.

В целом я осторожен, но в более спокойные моменты могу быть настроен очень «по-бычьи». Описанный выше пессимистичный вариант вызывает опасения не только у меня, и доля акций в портфелях (как у пенсионных и суверенных фондов, так и у обычных хедж-фондов) находится на рекордных минимумах. Улучшение ситуации в Европе, частичный выход из тупика социальных выплат в США, признаки возобновления роста на развивающихся рынках и умеренное восстановление глобальной экономики быстро изменят настроения и могут даже спровоцировать бум. Я начал новый год с длинными позициями, которые превышают короткие на 60 %: мои интересы сосредоточены в США (акции технологических, нефтесервисных, нефтегазовых компаний и производителей промышленного оборудования) и Азии (Китай, Гонконг, Индонезия, Тайвань, Корея, Таиланд). Я помню о рисках, но также принимаю в расчет и потенциал роста котировок на 10–20 %. На рынке много дешевых акций. На счетах тех моих клиентов, которые ориентированы только на долгосрочное инвестирование, 25 % средств остается в деньгах.

Вынесенное в качестве эпиграфа данной главы утверждение принадлежит Пигу, который, кстати, учился там же [160] , где и Кейнс. На соответствующую идею мое внимание обратил мудрый Эдвард Ченселлор. Возможно, был зачат и вскоре появится на свет новый, огромный ребенок. Будет очень болезненно, если мы пропустим детство этого гиганта. Имейте в виду, что в непростой реальности мира инвестиций практически невозможно сочетание низких оценок стоимости и хороших новостей. В настоящее время налицо низкая оценка стоимости и плохие новости. Соответственно, есть вероятность роста стоимости рискованных активов, не потому что новости хорошие, а из-за того, что они не так плохи, как было учтено рынками в котировках.

В январе я выступал в Дубае на конференции, спонсором которой была одна саудовская фирма (семейный офис). Меня впечатлил системный и рациональный подход последней к управлению делами состоятельных ближневосточных семей. Аудитория была по преимуществу арабской и весьма искушенной. Для меня это была первая поездка в Дубай за семь лет. Я любовался ночными видами города, треть элегантных зданий которого пустует, – то был поучительный опыт.

Никакой болтовни и вранья? Возможно, их слишком много! Я только что побывал на Ближнем Востоке и многое слышал из «достоверных источников» (включая двух бывших региональных руководителей MI6 и ЦРУ). Например, мне говорили, что восстание в Сирии было организовано и активно поддерживалось странами Персидского залива и суннитским истеблишментом Саудовской Аравии, так как они воспринимают Иран как своего смертельного врага, а режим Асада – как союзника Тегерана. Сирийский режим опирается на алавитов (ответвление шиитского направления в исламе) и, по мнению его противников, дестабилизирует Ближний Восток.

Чуть больше года назад в ходе поездки в Дамаск я провел некоторое время с Башаром Асадом и вынужден признать, что был очарован им и заместителем сирийского премьер-министра по экономическим вопросам. Они описывали свои большие планы нормализации отношений с США и стимулирования взрывного роста экономики Сирии путем строительства платных дорог, плотин, электростанций. Мы говорили с заместителем премьер-министра о частных инвестициях в эти проекты и проблеме сирийских суверенных долгов. Асад казался мягким человеком, приговоренным судьбой (его старший брат разбился в спорткаре) и семьей к роли, которая не доставляет ему удовольствия. Я снова и снова спрашивал себя, как я мог быть столь неправ в его отношении!

В ходе встреч на минувшей неделе люди, которые в течение многих лет контактировали с Асадом, говорили мне, что режим действительно хочет повысить уровень жизни населения Сирии. Он хочет прогресса и нуждается в нем, чтобы удержаться у власти. Впрочем, это не значит, что в условиях, когда вы полностью привержены созданию прочной семейной династии (а Асады – именно такая династия), будете терпеть инакомыслие. Мне говорили также о «кувейтской весне» и о том, что Бахрейн остается уязвимой точкой.

В Саудовской Аравии тоже не все спокойно. В королевстве сложилась непростая ситуация, и многие обеспокоены возможной нестабильностью в королевской семье в условиях всеобщего смятения в арабском мире. Представители саудовской элиты (не относящиеся к королевскому семейству) утверждают, что монархия крепка и пользуется уважением. Однако наследование престола является проблемой: недавняя попытка убийства короля Абдаллы почти удалась, и это шокировало саудовский истеблишмент. Королю Абдалле 85 лет, и он лечится от рака [161] . Четких правил в отношении престолонаследия нет: единственное требование заключается в том, что будущие правители должны быть прямыми потомками основателя современной Саудовской Аравии короля Абдул-Азиза ибн Сауда. Следующим королем станет один из поколения, которое (как считается) состоит из примерно сотни внуков Абдул-Азиза, а амбиции, как и напористые жены, есть у многих из них. В общем, решение должно быть принято всей королевской семьей, но верховным арбитром, вероятно, станет семейный совет в составе 35 сыновей и внуков Абдул-Азиза. Я читал довольно объемную биографию Екатерины Великой от Роберта Мэсси. В этой книге подробно описываются интриги российского двора. В тех запутанных драмах было куда меньше участников, чем в схватках за власть, которые, как мне говорили, кипят в саудовской королевской семье.