Запуск разрешаю! - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Новицкий cтр.№ 62

Мы с ней поговорили за Одессу. Там я учился. Отчего-то вспомнили «Гамбринус», «Оксамыт Украины», «Приморский бульвар», пляжи Аркадии…

Прощаясь, Сара Абрамовна спросила Шлейкина:

— Извиняюсь, можно вас щелкнуть с этим обормотом?

— Не проблема.

Виктор взял пацана на руки. Несколько раз сработал затвор фотоаппарата. Шлейкин опустил ребенка. Снял милицейскую фуражку, носовым платком вытер шею. Стал начищать кокарду. В перевернутой фуражке вдруг оказалось несколько мятых долларов. Сара Абрамовна по старой привычке отблагодарила за услугу.

— Ну зачем, — сказал с фальшивым неудовольствием Виктор, ловко опуская деньги в карман брюк. На прощание Шлейкин натянул фуражку и поднес ладонь к козырьку.

Тут же к нему подошло несколько аборигенов. Показали, мол, разрешите с вами…

— Пожалуйста, — не возражал Виктор.

Американцы сфотографировались. Жестами попросили снять головной убор. Виктор смущался недолго. В перевернутую фуражку вновь бросили деньги.

Через пару минут образовалась небольшая очередь на съемку.

— Виктор, — говорю, — ты не на службе. Кончай это дело.

— Подожди. Дай людям шанс получить удовольствие.

Я отошел в сторону. Опустился на скамейку в парке. Через кусты было видно, как мелькала синяя фуражка. Виктор ее то снимал, то вновь натягивал на коротко стриженную голову. Вскоре появился и сам. Распаленный и взволнованный.

— Слушай. Зашиваюсь. Подержи фуражку. Ну там, пройдись по кругу. С народом поговори. А то чего-то спрашивают. Мешают работать.

— Ты что, с ума сошел? Завязывай с самодеятельностью.

— Ну, как знаешь.

Шлейкин выскочил на тротуар. Вскоре появился снова.

— У тебя есть пятьдесят и сто рублей одной бумажкой?

— Зачем тебе?

— Надо. Потом скажу.

Я достал из кошелька пятидесятку и сотню. Виктор выхватил деньги и рванул через кусты обратно. Появился нескоро. Карманы форменных брюк заметно оттопыривались.

— Представляешь, они совершенно дикие. За фото дают по два-три бакса. А один чудак, фантастика, предложил ченч. Меняет свои купюры на наши. Просит рубль, а дает доллар. Я ему пятерик — он мне файф баксов. Я ему червонец — он мне десятку. Интрестинг, говорит, рашен мани. Я твои сто и пятьдесят обменял на полторы сотни зеленых. Отдам на родине.

— Ладно, — говорю.

— Рублей, естественно, — на всякий случай уточняет Виктор.

— Кто б сомневался.

— Слушай, может, мне остаться?

— В Штатах?

— Да нет. Здесь. Продолжу через часик. Без лишнего ажиотажа.

— Отчего же ушел?

— Полицейская машина остановилась. Представляешь, как раз напротив у них участок. Пришлось слинять. Пусть уедут. А то загребут с такими деньжищами. Отнимут на фиг. В этой стране, чую, денег немерено. И, заметь, одни доллары.

Виктор зашел в кусты и сосчитал добычу. Вернулся раскрасневшийся и довольный.

— Сколько?

— Ты даже не представляешь.

Сумму не назвал. Сработала профессиональная осторожность. Шлейкин, крадучись, выглянул на дорогу.

— Стоят. Ладно. Завтра приду. Место прикормленное. Грех не воспользоваться. Заодно продам сувениры. Надо только договориться с коллегами из полиции.

— Думаешь, это возможно?

— Не понял вопроса.

— Договориться…

Виктор снисходительно улыбнулся:

— Что-что, а эту тему я знаю.

Вернулись домой. Там застали плачущую Барбару. Она сидела на диване в гостиной и рыдала. Слезы ручьем текли по лицу и капали на газетные полосы.

— Что случилось, Барбара?

Барбара показала газету «Северный комсомолец». Утром мы забыли ее на столе. На первой странице две фотографии: абсолютно голые полки рыбного магазина «Океан» и длинная очередь на улице. У входа в магазин «дежурили» человек триста. В общем — ничего особенного.

— Людей жалко, — вытирая слезы, говорит Барбара. — Наверное, им совсем нечего есть. Глядите, в очереди много детей.

— Не расстраивайтесь, Барбара. Это временные перебои. А то, что стоят люди в очереди, это даже хорошо. Значит, что- то привезли. Сейчас начнут отоваривать талоны, и все будут довольны.

— Вы думаете? — с надеждой спрашивает Барбара.

— А что тут думать, — убежденно отвечает Виктор. — Раз стоят — значит, что-то дадут. Народ зря ждать не будет.

Немного успокоившись, Барбара отвела нас в столовую. Усадила за стол. Подняла белоснежную салфетку. А там… — жареная утка, копчености, буженина, колбаса, сыр…

— О, Барбара!

Два раза нас приглашать не надо.

— Серж, — спросила Барбара, подкладывая нам в тарелки угощение, — что такое талоны?

— Талоны? Ну, такие…

Как здесь, в сытой, богатой Америке, объяснить, что такое талоны? Нам бы самим разобраться. Почему на семидесятом году советской власти (в мирное время!) мы вернулись к бумажкам-разрешениям на молоко, масло, сахар, водку, мясо, колбасу, яйца, сыр пошехонский?.. Объяснить сие почти невозможно.

— Талоны — это такие, такие… реальные деньги.

— Почти как ваши доллары, — говорит Виктор.

Вечером в гости к Майклу и Барбаре приехала Лена со своими хозяевами Гаем и Патрицией Теннотами. Мы с ними виделись в день приезда. Сегодня — что-то вроде официального знакомства. Пожилая чета. Оба с безупречной осанкой. Одеты ярко и щеголевато. Гай в белом костюме с красной бабочкой. Патриция в темном вечернем платье. На увядающей шее дорогое колье.

Собрались в гостиной. Тенноты опустились в мягкие кресла. Я, Виктор и Лена сели напротив. Помолчали. Майкл и Барбара, извинившись, ушли на кухню.

Пауза затягивалась.

— Что вы думаете о польском кино? — наконец спросил Виктор.

Гай, прокашлявшись, ответил:

— Будем знать, что есть и такое…

Снова напряженная пауза.

— Мы много слышали о русских, — сказала Пат. — Вы в курсе? Американцы встречались с русскими в Германии… Во время войны.

— Слышали, — поддерживаю разговор на заданном уровне, — кажется, наши государства были союзниками.

— Вы тоже там воевали? — продолжил светскую беседу Шлейкин.

— Нет, мы еще не настолько стары — сказала миссис Тен- нот.

— Хау олд а ю? — тут же продемонстрировал свой английский Виктор.

Лена незаметно стукнула его каблуком. Миссис Теннот ответила уклончиво:

— В то время я еще училась…