Запуск разрешаю! - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Новицкий cтр.№ 4

— Еще бы, — отвечает. — Звонок из обкома КПСС пока еще кое-что значит.

— С меня бутылка, — говорю.

— Так ты оценил руководящую и направляющую роль партии?

— Налью больше. Не вопрос.

На следующий день прихожу в обком ВЛКСМ. Начинают оформление. В комнате сидят те же люди. Дают взглянуть на проект решения. Все верно. Я, такой-то, рекомендован на должность инструктора Нарьян-Марского окружкома в Ненецком национальном округе…

— Все, как вы хотели, — говорят. — Направляетесь в отдел работы со школьниками.

Я отвечаю:

— Подождите, братцы. Точно в Нарьян-Мар?

— Нуда.

— Это ж в другую сторону от цивилизации.

— Вы сказали — не боитесь трудностей.

— Погодите. Дайте подумать.

Выскакиваю за дверь — и ходу.

Звоню Аркаше:

— Ты куда меня хотел сослать? Нарьян-Мар — это еще полтыщи километров строго на север. Решил сгноить окончательно?

Он завелся:

— Сейчас, — говорит, — разберусь.

Через минуту звонит. Ржет во все горло:

— Это они пошутили. Ищут тебя по всем этажам. Иди оформляйся.

— Нет, — говорю, — не пойду.

— Иди. Они берут тебя в Октябрьский райком. Нормальная, говорят, реакция здорового человека. Вот если б ты моментально согласился на Нарьян-Мар — стали бы думать. Требовать справку из психоневрологической клиники.

— Зачем?

— Проверить, можно ли с таким идиотом связываться.

— Нет, я отказываюсь. Сами-то вы нормальные?

— Как хочешь, — смеется Аркадий. — У нас иногда в обкоме тоже так шутят.

«Господи, — думаю вечером, — как хорошо, что так получилось. Конечно, теперешняя жизнь не сахар. Но податься в комсомол… Погубить душу… Просто затмение какое-то нашло. Нашло, а потом развеялось и прояснилось…»

Жене сказал просто:

— Не взяли. Недостоин.

— Естественно, — отвечает. — Кто б сомневался.

Так вот, вчера Аркадий позвонил снова. Предложил входной билет на «интересное мероприятие»:

— Концерт необычный, — честно предупредил он. — Только для представителей еврейской общины. Я должен быть там по службе. А одному идти как-то неудобно. Пойдешь за компанию?

— Аркаша, я-то при чем?

— Для поддержки. Это мое первое самостоятельное мероприятие. Все под мою ответственность. Знаешь, сколько пришлось готовиться? Прочитал кучу специальной литературы. Хочешь, расскажу?

— Нет.

— Вот слушай. Мчится пассажирский поезд. Вдруг сворачивает с рельсов и летит по полю, через кустарники, лес, речку, опять по кочкам… Наконец остановился на лугу. Пассажиры из вагонов выскакивают, бегут к машинисту. Орут: «Что произошло?» Он отвечает. Еду я, мол, по рельсам, а на них сидит человек. Присматриваюсь — еврей.

— Так надо было давить! — кричат пассажиры.

— Дык я и задавил.

Аркадий долго смеется в трубку.

— Знаю я этот анекдот, — говорю. — Еще в третьем классе проходили.

— А вот еще…

— Слушай, времени — в обрез. Куча дел.

— Пойдем, Серж. Ты же учился в Одессе.

— И что?

— Может, своих увидишь.

— Все мои знакомые одесские евреи давно в Израиле.

— Странные у тебя знакомые, — шутит Аркадий, — сплошные изменники Родины. Надо к тебе приглядеться.

— Вы сами их отсюда выжили.

— Ладно, — говорит Аркадий, — живи. Теперь политика изменилась. Сейчас зовем всех обратно.

— Ну и как? Много вернулось?

— Пока нет. Приходится с ними работать. Видишь, общины создаем. Концерты организуем. Докатились…

«Шалом!» — висел плакат над входом в концертный зал обкома партии. И ниже — «День еврейской культуры».

— Всего день? — говорю Аркадию, поднимаясь по ступеням. — Не густо.

— А что, с ними весь год цацкаться?

Заходим внутрь. Аркадий куда-то исчез. Занялся «организационными вопросами». Я остался в фойе. Осмотрелся. На стенах фото передовиков. Портреты членов обкома. Растущие экономические графики краснеют под стеклом… Гляжу, жизнь внутри здания практически соответствует темпам экономического роста. Хороший ремонт, яркий свет, богатый буфет. Я взял бутылку «жигулевского». Без очереди! Впервые за много лет. Открыл. Приложился к горлышку. «Хорошо!» — есть такая поэма у Маяковского. В городе пиво свободно не продавалось. Сметали за минуты. Здесь — пожалуйста. Без очередей и мордобоя. Из закусок — рыбное филе, заливные оленьи языки, треска под маринадом, икра двух цветов из романа Стендаля. Впервые увидел сушеные бананы. Впрочем, я и свежих, кажется, не пробовал.

Прозвенел звонок. Откуда-то появился Аркадий. Вынул бутылку из моих рук.

— Ты хотя бы стакан взял, что ли. Совсем одичал в лесу.

— Помнишь, Аркадий, как нас самогоном угощали в деревне Людоедово? Тебя оторвать не могли от трехлитровой банки.

— Ну, это когда было, — в голосе Аркадия послышались теплые нотки. — Пошли, деревня.

Народ в зале подобрался особый — культурный, интеллигентный.

Был диктор местной студии телевидения. Его я знал по ежедневным новостям. Несколько здешних ученых, известных мне опять же по телевизионным программам: врач-стоматолог Шнейдер, которого я не сразу узнал. В этот вечер он, как большинство мужчин, надел маленькую черную кипу. Даже нацепил пейсы.

Смотрю и удивляюсь: публика в северном городе, как в одесской филармонии.

С Аркадием мы сели на места, отведенные для представителей власти. Наши кресла заранее были обозначены красными ленточками. Осматриваюсь. Слева и справа в ряду — никого. Похоже, русских, кроме нас с Аркадием, в зале вообще нет. Точно, ни одного.

Собрание началось вовремя. Что удивило: на сцене за журнальным столиком всего один человек — ведущий. «Почему же, — думаю, — на сходках коммунистов в президиум набивается столько народу? То ли партия боится остаться на виду одна, без прикрытия? То ли специально подчеркивает единство с рабочими, колхозниками, трудовой и научной интеллигенцией? На сегодняшнем собрании все проще. Даже выступают не по заранее подготовленному списку».

Желающие говорить подавали записки ведущему. Потом выходили на сцену. Болтали о чем-то своем…

Я не прислушивался. Думал, как через пару дней, после закрытия нарядов, вернусь в лесхоз. Как буду сдавать объект рабочей комиссии: «Сейчас бригада пьет. Это понятно. Приеду, всех приведу в чувство. Здесь нет проблем. А вот площадок для конечных опор не хватает. Чем довезти? Может, снова пассажирским вагоном? Восемь площадок по девятнадцать килограмм. Или килограммов? Это сколько? Восемь на девятнадцать…»