Россия и мир в XXI веке - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Тренин cтр.№ 27

Подобный высокий статус современные российские политики считают единственно соответствующим сегодняшнему положению страны в мире. Россия, в их представлении, является одной из пяти-шести ведущих мировых экономик и одной из трех ведущих военных держав, наряду с США и Китаем. Само понятие «держава» означает возможность и способность к самостоятельным действиям глобального уровня, в том числе военным. В российской политической элите распространена точка зрения, согласно которой действительно суверенных государств в современном мире немного, что поднимает статус России еще выше.

Россия традиционно выступает против гегемонии одной-единственной державы в Европе или в мире, но при этом главное для нее – обеспечить в максимально возможной степени собственные интересы. С Наполеоном Александр I договаривался в Тильзите в 1807 году, с Англией поcле столетней «Большой игры» в Азии в 1907 году Россия достигла соглашения о разделе сфер влияния. С Гитлером Сталин в 1939 году заключил Пакт о ненападении и секретные соглашения о разделе Восточной Европы, а уже в 1944 году он вел торг с Уинстоном Черчиллем о «процентах влияния» в Восточной и Юго-Восточной Европе. После окончания Второй мировой войны Европа и Восточная Азия были фактически поделены между СССР и США.

В отношениях с Соединенными Штатами Америки советские лидеры Никита Хрущев, а затем Леонид Брежнев добивались военно-стратегического и политического паритета, не считаясь с затратами. В начале 1970-х годов такой паритет был достигнут, что впервые после революции 1917 года создало у советского руководства ощущение стабильности своего положения и относительной безопасности. Дисбаланс между равенством по ядерным боеголовкам и разницей в уровнях жизни и степенях свободы населения, однако, был колоссальным. Перенапряжение сил, сверхмилитаризация экономики, науки и техники, однако, подмывали устои советского строя, который рухнул при попытке его «капитального ремонта» при Михаиле Горбачеве.

Российская оппозиция гегемонии принимает форму конфронтации в тех случаях, когда соглашения о взаимных «разменах» оказываются невозможными, российские государственные интересы серьезно страдают или – в случае войны или жесткого противоборства – создается угроза для самого существования России как самостоятельного государства. Такие угрозы создавали вторжение «Великой армии» Наполеона в 1812 году и гитлеровского вермахта в 1941-м. Похожую угрозу создавали острые международные кризисы, периодически возникавшие в ходе холодной войны с Соединенными Штатами Америки и их союзниками по НАТО: Берлинские 1948–1949 и 1961 годов, Карибский 1962 года и другие. После окончания холодной войны новая опасная конфронтация с Западом сложилась в 2014 году с началом украинского кризиса.

В борьбе с гегемоном Россия, как правило, блокировалась с другими заинтересованными великими державами. В эпоху Наполеоновских войн – с Австрией, Пруссией и Великобританией против Франции; в Первую мировую войну, борясь с призраком германской гегемонии, – с Францией и Великобританией (Антанта); во Вторую мировую, против фашистской Германии – с США и Великобританией (антигитлеровская коалиция). В 2003 году в неудачной «дружеской» попытке удержать США от вторжения в Ирак Россия объединила дипломатические усилия с Германией и Францией, создав на короткое время «новую Антанту» [87] континентальных европейских стран.

Концепция «многополярности», воспринятая в Москве во второй половине 1990-х годов, своими корнями уходит именно в эту практику коллективного противостояния державам-гегемонам. Первоначально Россия пыталась уравновесить влияние США изнутри, в том числе блокируясь с единомышленниками в Европе. Она стремилась быть принятой в западные клубы, такие как НАТО и G8, и частично преуспела в этом. Одновременно Москва пыталась действовать и на «внешнем контуре» западного сообщества, укрепляя партнерство с Китаем и Индией, участвуя в создании незападных объединений – Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и клуба быстроразвивающихся крупных экономик – БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка).

Какое-то время России одновременно удавалось удерживать позиции как внутри западного сообщества, так и вне его. Творцам российской внешней политики это уникальное положение представлялось идеальной позицией, но удержать его они не смогли. «Мягко сдерживать» американскую гегемонию и избежать при этом столкновения РФ с США, как много раз заверял страну и мир президент Путин, в конце концов не удалось. После 2014 года Россия ушла в конфронтацию с США. «В этом нет нашей вины», – убеждены в Кремле.

Стремление России к собственному господству в мире в целом – скорее исключение, связанное с идеологией коммунизма, постулировавшей «неизбежность» победы социализма во всем мире, и реальностью роли СССР в ХХ веке как главы блока социалистических стран и международного коммунистического движения. После краха советского коммунизма и распада СССР эта тенденция стала историей. Россия вернулась к вековой традиции. Традиционная же российская политика исходит из тезиса о «естественных границах», окруженных буферными зонами, и признания остальными великими державами такой роли России в мире, которая гарантировала бы защиту ее интересов и исключала бы внешний диктат. Фактически Россия добивается создания собственной «мягкой» региональной гегемонии по периметру своих границ в новой Восточной Европе, на Кавказе и в Центральной Азии. Это, однако, оказывается неприемлемым для ее соседей и стран Запада.

С другой стороны, раньше случались периоды резкого понижения статуса России или даже ее исключения из международной системы. После неудачной Крымской войны 1853–1856 годов Российская империя все еще признавалась великой державой, но после Октябрьской революции 1917 года и Гражданской войны 1918–1920 годов страна на время «выпала» из международного сообщества. На Версальской мирной конференции в 1919 году Россия, воевавшая в тот момент сама с собой, не была представлена. Широкое дипломатическое признание советского правительства наступило только в 1924 году. Прошло пятнадцать лет после победы большевиков, прежде чем Советский Союз был вновь включен в международную политическую систему. В 1934 году СССР был принят в Лигу Наций, а в 1935 году заключил договоры о взаимопомощи с Францией и Чехословакией, задуманные как элементы системы европейской безопасности, которую, однако, так и не удалось возвести до начала Второй мировой войны.

Здесь уместно провести параллель с периодом после распада Советского Союза. Россия унаследовала все советское ядерное оружие и место СССР в Совбезе ООН, но смогла восстановить свою реальную международную субъектность на должном уровне лишь после того, как ей удалось добиться устойчивой стабилизации политической обстановки в стране, существенного улучшения экономического положения населения и выплаты внешнего долга. В 2006 году Санкт-Петербург уже смог принять саммит «Большой восьмерки», а в 2013 году – встречу глав государств «Большой двадцатки». В глазах остального мира Россия вновь становилась великой державой.

Понятия «великая держава» и «империя» близки, но далеко не тождественны. Обширная сложносоставная империя есть великая держава по определению. Наоборот происходит далеко не всегда. США безусловно являются великой державой, но об «американской империи» можно говорить лишь в переносном смысле. Корректнее будет описывать этот феномен как гегемонию, доминирование или специфически американскую систему международного лидерства. Китай – еще одна великая держава, однако даже те, кто склонен видеть в Китае империю, вряд ли усмотрят источник китайского величия в контроле Пекина над Тибетом, Синьцзяном или Внутренней Монголией. Что касается России, то, утратив империю (в широком смысле этого слова) советского образца, она сохранила геополитическую, демографическую, экономическую, военную и культурную основу великой державы, т. е. самодостаточной суверенной страны.