Россия и мир в XXI веке - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Тренин cтр.№ 22

Самой России также совершенно не обязательно изображать жертву. Это не в характере русского народа, который сам обычно справлялся со своими проблемами, включая массированные вторжения иностранных армий, не рассчитывая на помощь извне. Жертвенность, напротив, взывает не только к сочувствию, но и к помощи со стороны сильных держав, обещая взамен лояльность и дружбу. Такой потребности у России никогда не было и не должно появиться впредь.

Российской Федерации, однако, приходится иметь дело с бывшими жертвами действий ее исторических предшественников. Добиться исторического примирения с соседями – важная задача российской внешней политики. В новейший период отечественной истории ее всерьез пытались решить вместе с Польшей, и достигли некоторого продвижения на этом пути. Помимо упомянутого уже совместного визита глав правительств в Катынь была создана совместная группа по трудным вопросам современной истории, профессиональные историки России и Польши подготовили совместный учебник. В 2011 году состоялся исторический визит Патриарха всея Руси Кирилла в Польшу.

С началом украинского кризиса этот процесс остановился, а его плоды были во многом перечеркнуты новыми-старыми страхами и фобиями. Обострилось недоверие к Российской Федерации в Прибалтике, а также – впервые за семьдесят лет – в Финляндии, которую после Второй мировой войны в Москве представляли как пример добрососедства и взаимного доверия. Резко ухудшилось взаимное восприятие россиян и немцев, делающее отношения РФ и ФРГ – одну из основ современной общеевропейской стабильности – не только более прохладными, но и менее устойчивыми.

России и до украинского кризиса постоянно приходилось иметь дело со стойким недоверием к себе, даже с враждебностью, подкрепляемой историческим материалом. «Антиимперский» элемент в отношении Запада к России всегда был важнее идеологического. Он возник задолго до Октябрьской революции, существовал во время холодной войны и остался после ее окончания. В своем отношении к России – соответственно царской и советской – такие фигуры, как Фридрих Энгельс и Джон Фостер Даллес, не столь далеки друг от друга. Учитывая, однако, характер Российской империи и Советского Союза, провести четкую грань между «антиимпериализмом» Запада и его настороженным отношением к России как таковой трудно либо невозможно.

В идеале, вероятно, Запад после 1991 года желал бы полной смены российской идентичности, как это произошло после окончания Второй мировой войны в Германии. Такая смена идентичности означала бы прежде всего однозначную оценку всего советского периода отечественной истории как преступного и бесчеловечного. Коммунизм должен был быть юридически приравнен к нацизму, политика сталинского СССР – к действиям гитлеровской Германии. Коммунистическая партия и советские карательные органы были бы признаны преступными организациями, а их руководящие кадры подверглись бы люстрации и уголовному преследованию.

Россия должна была бы постоянно каяться за преступления СССР, как это до сих пор приходится делать нынешней Германии. На ней навсегда остался бы груз исторической вины, который мог бы быть актуализирован в любой нужный момент. Не избежал бы негативных оценок и царский период истории: моральная ответственность за насилие, проявленное империей по отношению к соседям (например, полякам), возлагалась бы на Российскую Федерацию. Для Российской Федерации, однако, такой подход является абсолютно неприемлемым. Ее элита настаивает на самостоятельной оценке отечественной истории и обладает собственным взглядом на всемирную историю.

Здесь для РФ принципиальное значение имеет история Второй мировой войны. Великая Отечественная, т. е. борьба советского народа против гитлеровской агрессии, до сих пор является важнейшим фактором общенационального единства. Война сплотила нацию, а Победа в ней создала сверхдержаву, укрепив в ней одновременно еще на несколько десятилетий коммунистический режим. Со временем память о войне превратилась в своего рода светскую религию, символ веры в свою страну, мощный ресурс политической мобилизации, к которому прибегали все правители России – от Сталина до Путина.

В международном плане Москва и сегодня позиционирует себя как наследница победителей фашизма во Второй мировой войне. Большинство россиян, вероятно, расценивают Победу 1945 года как самый большой позитивный вклад их страны и народа во всемирную историю. Попытки умалить этот вклад или поставить под сомнение решающую роль СССР во Второй мировой войне, особенно активные в период после окончания холодной войны, являются примером предвзятости или недружественного отношения к сегодняшней России. В то же время самим россиянам нельзя игнорировать тот факт, что в странах Восточной Европы после их освобождения Красной армией от фашизма немедленно последовала коммунизация, фактическое лишение их международной субъектности.

Со своей стороны, Россия критикует своих сегодняшних международных оппонентов – прежде всего правительства прибалтийских стран, Украины и Молдавии – за то, что они опираются на традицию борьбы за независимость, восходящую к участию местных националистов в войне против Красной армии на стороне Гитлера. Запад еще в годы холодной войны прагматично использовал эти антисоветские силы для противоборства с СССР, а после его распада увидел в восточноевропейских националистах фактических союзников в усилиях по недопущению воссоздания евразийского центра силы во главе с РФ. Здесь тоже не должно быть умолчаний. Сотрудничество с Гитлером по каким бы то ни было причинам не может быть оправдано. (Это также относится к Мюнхенскому сговору 1938 года и пакту Молотова – Риббентропа 1939-го.)

Сейчас наиболее острое противостояние по этим вопросам происходит на Украине, в странах Балтии, в Молдавии – территориях, где значительную часть населения составляют этнические русские или люди, живущие в мире русской культуры – «Русском мире», как его называют в Кремле и в Московском патриархате.

В 2014 году идея «Русского мира» была безумно и бездумно брошена в топку конфликта в Донбассе. На фоне присоединения Крыма и образования «народных республик» в Донецке и Луганске выдвижение Кремлем тезиса о единстве территорий, объединенных русским языком и православием, привело не к сплочению близкородственных народов и стран вокруг России, а к дистанцированию от РФ даже ее ближайших партнеров и союзников, таких как Белоруссия и Казахстан. Тем не менее реальный «Русский мир» не сгорел. Он продолжает существовать, поскольку опирается на целый ряд демографических, языковых, культурных и исторических факторов.

Роспуск Советского Союза оставил свыше 25 млн этнических русских за пределами границ Российской Федерации. Русские составляли значительную часть населения Украины, Казахстана, Латвии, Эстонии, Литвы, Молдавии и других бывших республик СССР. За прошедшие почти четверть века ситуация существенно изменилась в результате массовой реэмиграции из стран Средней Азии и Закавказья, но в других регионах (на Украине, в Прибалтике) осталась примерно той же, что и прежде.

Лишь меньшинство русских захотели или смогли приобрести гражданство Российской Федерации. В основном они влились в корпус граждан стран проживания. В Эстонии и Латвии интеграция затруднена прохождением языковых и прочих тестов. Ассимиляция русских, однако, происходит медленно. Они сохраняют свой язык, культуру, традиции – как правило, в их «советском» варианте. Зарубежные русские в СНГ совершенно не обязательно ассоциируют себя с Российской Федерацией, но для них Россия – родина их культуры, к тому же географически близкая. Они могут быть ресурсом российской внешней политики, но не автоматически и далеко не во всех случаях.