Книга о Боге - читать онлайн книгу. Автор: Кодзиро Сэридзава cтр.№ 188

Оглядываясь назад, я вижу, что не менее важным для меня было и 20 декабря, тот день, когда ко мне пришли супруги Кодайра и мы вместе слушали госпожу Родительницу.

Я уже вскользь упоминал о том, что тогда сказала мне госпожа Родительница. Автором книг «Улыбка Бога» и «Милосердие Бога», которые, как я полагал, писались мною под диктовку Бога и стоили мне стольких мучений, равно как и автором последней книги «Замысел Бога», одиннадцать глав которой уже готовы, является вовсе не Бог, а я сам. Исходя из этого, последнюю, двенадцатую главу «Замысла Бога» я должен завершить как можно быстрее, стараясь не отклоняться от темы и не пытаясь угадать, чего хочет от меня Бог, после чего я должен приступить к написанию четвертой книги, затем Бог ждет от меня пятой, шестой и седьмой книг, их создание является моей миссией…

Услышав это, я испытал такой шок, как если бы земля вдруг разверзлась под моими ногами. Мне словно внезапно объявили, что я потерпел полное фиаско с моими тремя книгами, которые воспринимались мною как перст судьбы, как часть особого замысла Бога, связывающего меня с автором «Откровений», святым Иоанном Богословом, причем объявили в тот самый момент, когда я был близок к завершению. Но потом на смену шоку пришло чувство освобождения…

Дело в том, что с того момента, как я дошел до последней, двенадцатой главы и понял, что писать больше не могу, прошло уже больше месяца, а я все мучился, не в силах сдвинуться с места. Я перечитывал предыдущие одиннадцать глав, вносил в текст исправления, изучал магнитофонные записи и отпечатанные на бумаге беседы Родительницы, в которых она обращала мое внимание на то, как и что писать, и в конце концов впал в глубокую задумчивость. Мне было ясно, что при краткости каждого отдельного пожелания Родительницы число этих пожеланий достаточно велико и для того, чтобы их выполнить в полной мере, одной главы просто не хватит. Пока я терзался раздумьями, меня вдруг начали одолевать сомнения.

Может быть, героем трех моих книг, связанных с Иоанном Богословом, должен был стать не я, а Бог? Может, я должен был написать о существовании единого Бога-Родителя, о том, что все люди на земле являются его детьми, о смерти и загробном мире, о Божьем мире? Я внимательно перечитал рукопись третьей книги, а также две предыдущие, и у меня сложилось впечатление, что все эти книги вовсе не внушены Богом, подобно писаниям Иоанна, это просто мой собственный исповедальный роман. А раз так, то я потерпел полное фиаско.

Вот почему слова госпожи Родительницы, сказанные вечером 20 числа, ввергли меня в мрачную бездну отчаяния, однако, когда она обратилась ко мне с настоятельной просьбой: «В последней главе можешь писать все, что угодно, только дописывай ее побыстрее, после чего немедленно приступай к написанию четвертой, а потом и пятой книги…», передо мной словно блеснул яркий луч света. Значит, нет ничего страшного в том, что три книги, созданные по образцу Иоанновых, написаны как мое собственное произведение. Потому-то Родительница и говорит: «… немедленно приступай к написанию следующих книг — четвертой, пятой…» В основу каждой из этих книг ляжет то, о чем она давно уже просила меня написать…

У меня возникла уверенность, что мне вполне по плечу написать еще много книг, и я тут же ощутил радость освобождения от этих трех, связанных с Иоанном, которые вот уже три года лежали на мне тяжким грузом. Возможно, госпоже Родительнице передалось мое настроение, во всяком случае, уходя, она напомнила:

— Кодзиро! Наведываясь в разные уголки мира, я всюду встречаю людей, которым твои книги спасли жизнь. Таких — тьма-тьмущая. Бог тоже радуется, видя, какую силу имеет твое перо, ведь вот уже пятьдесят лет ты открываешь людям истину… Пиши же и дальше, напиши десятки, сотни книг, передавая волю Бога… Бог говорит, что будет охранять тебя, давать тебе силы, он сделает тебя моложе. Бодрись же… Спасибо за труды…

Почувствовав себя спасенным, я облегченно вздохнул и на следующий же день позволил себе роскошь сходить к зубному врачу: несколько дней тому назад у меня вывалился коренной зуб, нижний слева, и это доставляло мне немалое неудобство во время еды. Все мои зубы, и сверху и снизу, вставные, этот, выпавший, был единственным своим. Однако, когда я явился к врачу, весьма легкомысленно полагая, что его как-нибудь вставят, мне посоветовали сделать заново всю челюсть, поскольку ей уже десять с лишним лет. Если я буду приходить ежедневно, сказали мне, то до 30 декабря они закончат. К врачу и обратно меня должна была возить дочь, то есть хлопот предстояло немало, но, подумав, что с книгой можно не торопиться, я решил последовать совету врача.

Вечером 24 декабря нам прислали в подарок великолепный рождественский кекс, и, решив пораньше отпраздновать сочельник, дочь пригласила свою старшую сестру и подругу, которая помогала нам по дому. Все уже было готово к ужину, и тут вдруг появилась госпожа Родительница. Она пригласила нас четверых в японскую гостиную и, сказав:

— Ну, а теперь, устраивайтесь все передо мной и сделайте руки вот так… — сложила ладони ковшиком, будто собиралась черпать воду. Потом, подув каждому в ладони, тихо сказала: — Это вам от меня в подарок, сладкая роса радости, небесная роса, еще ее называют — живая вода, истина небесной росы… В моем дыхании — и тебе (повернувшись ко мне) сие ведомо — истина бескорыстия, сладкая роса бескорыстия, божественный нектар… Сердцам, принимающим с благодарностью любой дар небес, будет дана способность довольствоваться каждым днем…

В такой примерно манере она взволнованно поведала о том, почему каждому из нас сделала такой подарок, а потом добавила, что будет вместе с нами встречать Рождество.

И это было воистину чудесное Рождество, радостное для всех нас. Госпожа Родительница много и прекрасно говорила в тот вечер, я не могу пересказать здесь все, упомяну только об одном — воодушевляя меня, она сказала:

— Чтобы ты мог написать еще много книг, Бог-Родитель с радостью сделает тебя моложе, считай, что тебе не девяносто, а всего пятьдесят лет, ничего не бойся, бодрись…

На следующий день, 25 декабря, я все время думал о том, что никогда в жизни не было у меня такого мирного и радостного Рождества. 26 декабря мне предстояло идти к зубному врачу, но с самого утра я был не в настроении, чувствовал себя совершенно разбитым. Лечить зубы — не самое приятное занятие, скорее всего, и мое дурное настроение объясняется тем, что я на сегодня записан к врачу, подумал я и, посмеиваясь над своим малодушием, попросил дочь отвезти меня в клинику.

Обычно, входя в кабинет, я забираюсь на зубоврачебное кресло и, растянувшись в нем, предоставляю врачу делать с собой все, что он считает нужным, а сам уношусь мыслями к своей работе, погружаюсь в размышления о том, какое название выбрать для следующей, четвертой книги, раз двенадцатая глава скоро будет написана. Так было и в тот раз. Как только врач отпускает меня, я иду в канцелярию, откуда звоню дочери, чтобы приехала за мной. Затем, расплатившись, жду ее. В тот день мне показалось, что на улице тепло, поэтому я вышел заранее и ждал машину на улице. Вернувшись домой, поднялся в кабинет и уселся за стол, однако почувствовал себя неважно. Измерил пульс — 100, хотя обычно у меня бывает 65–70. Вытащив из ящика стола градусник, я впервые за последние три года сунул его себе под мышку. 40 градусов.