Книга о Человеке - читать онлайн книгу. Автор: Кодзиро Сэридзава cтр.№ 146

Рассказ был не слишком занимательным, поэтому я по большей части пропускал его мимо ушей, предоставив ему возможность выговориться.

Но было в его словах и нечто, поразившее меня. У меня на родине есть нависающая над морем скала, где ныне установлена каменная стела в честь моих литературных заслуг. Если спуститься к морю и пройти по воде, оказываешься у расщелины, напоминающей темный туннель, так вот о ней-то и заговорил мой юный гость. Судя по его словам, это место нисколько не изменилось со времен моего детства.

Честно говоря, в последний раз я был там, когда учился в пятом классе, и вновь вернулся в эти места только после того, как на скале установили памятный знак, а неподалеку возвели посвященный мне музей, но я не спрашивал и не знал, что сталось с расщелиной.

В те времена обязательным было четырехлетнее образование, а пятиклассников называли учащимися первого класса высшей ступени. Мои товарищи, жившие по соседству, окончив четыре класса, подались в рыбаки, учебу продолжили только трое — я, Ёсаку и предводитель хулиганов по прозвищу Тигр. Этот Тигр обращался со мной и с Ёсаку как со своими вассалами.

Как-то раз, в конце первого семестра, когда занятия окончились раньше обычного. Тигр предложил нам с Ёсаку пойти в «Ведьмино логово», и, не заходя домой, мы отправились к горе Усибусэяма со стороны Ганюдо. На скале, где сейчас стоит каменная стела, мы разделись догола и, оставив одежду и школьные принадлежности, спустились к морю и прошли по воде к расщелине, которую в те времена называли «Ведьминым логовом».

В «Ведьмином логове» было темно, как в туннеле. Далеко впереди, виднелся бледный слабый свет, и я подумал, что там выход, возле которого находится дом маршала Ивао Оямы.

Однако вода в «Ведьмином логове» доходила до груди, и, пройдя несколько шагов, держась обеими руками за стену нависающей скалы, я почувствовал, что меня сносит сильным течением, и остановился. Если бы течение подхватило меня, я бы наверняка утонул. Дойти до конца туннеля не было никакой возможности. В страхе я сказал Ёсаку, прижимавшемуся рядом со мной к стене:

— Я возвращаюсь!

— Я тоже, — сказал Ёсаку, но сделать это оказалось не так просто.

Тут я заметил, что Тигр стоит, прижавшись к противоположной стене.

— Мы возвращаемся! — крикнул я ему, но в туннеле стоял такой шум, что я не был уверен, расслышал ли он мои слова. Тотчас сквозь шум донесся голос Тигра:

— Я хотел, чтоб мы все трое здесь утонули… Нашли общую могилу… Но лучше бросить школу и вступить в молодежный отряд! Поэтому я сматываюсь…

Так, по крайней мере, мне послышалось. Мы с Ёсаку тоже решили выбираться, чего бы нам это ни стоило. Не знаю, сколько прошло времени, но наконец мы выбрались из туннеля, обогнули по воде скалу и вскарабкались наверх, туда, где оставили одежду. Тигр нас опередил и, забрав одежду, уже шагал вдоль моря в сторону устья реки Канагава. Мы поспешно похватали свои манатки и побежали вдогонку.

Когда мы прошли около километра, справа показалась скала Фудо, и мы со стороны моря поднялись на высокий берег, заросший по-летнему густой травой. Там мы втроем, как были голыми, упали навзничь, точно подкошенные, не произнося ни слова.

Через какое-то время я поднялся и, сказав, что возвращаюсь домой, начал одеваться. Они тоже решили идти по домам, но напоследок Тигр сказал:

— Никому не говорите, что мы были в «Ведьмином логове»! А то решат, что на нас пало проклятье. Не зря его называют живой могилой.

От берега в деревню вела узкая тропинка. Только пройдя через лесозащитную полосу и выйдя к великолепному двухэтажному особняку господина Мано, обращенному в сторону моря, я наконец успокоился. Я никому не рассказывал об этом зловещем приключении. Но оно много раз преследовало меня во сне. Между прочим, возле того места, где ныне расположен музей, раньше находился крематорий. Говорю крематорий, но там не было никакого сооружения, в сосновой рощице была вырыта яма метр на метр, в которую бросали валежник, опускали гроб и, как в глубокой древности, поджигали, чтобы он сгорел за ночь. Таким образом сожгли моего деда, умершего, когда я учился в первом классе средней школы.

В общем, это было довольно мрачное место. Но описанные события относятся к моему раннему детству, и вскоре тогда я напрочь обо всем позабыл. Как же я удивился, когда по прошествии восьмидесяти лет студент Токийского университета неожиданно упомянул о страшном «логове»!

В тот день, пятнадцатого марта, студент между прочим сказал:

— Когда я учился во втором классе высшей ступени, мой друг М. покончил с собой, но перед этим мы говорили с ним… Его родители — выходцы из уезда Сунто… За скалой, где установлена ваша мемориальная стела, в море есть несколько скал, образующих что-то вроде туннеля… В нем глубокая вода и сильное течение, так что умереть там проще простого и тело не выплывет… Это место называют живой могилой. М. сказал, что пойдет туда и покончит с собой. На третий день я получил из Нумадзу прощальную телеграмму, и он бесследно исчез. Видимо, погиб в туннеле.

Я хотел расспросить моего гостя об этом жутком «логове», но тут он сказал, что еще вчера, решив покончить с собой, по примеру своего друга пошел на этот берег, поэтому я решил не прерывать его и молча слушать. Рассказ был длинный и, признаться, скучноватый.

Сперва я терпеливо выслушивал все, что он говорил, но мне было жаль хорошей погоды, поэтому, не выдержав, я его оборвал:

— Когда мне было столько, сколько сейчас тебе, я два или три раза собирался совершить самоубийство, поэтому я не воспринимаю твой рассказ как пустую болтовню… Хорошо, что ты этого не сделал. Если ты совершишь самоубийство, твоя молодая немощная плоть погибнет, но жизнь твою уничтожить невозможно. Перед твоим приходом я, обращаясь к Великой Природе, благодарил ее за то, что она даровала мне жизнь и вместе с нею возможность наслаждаться этим чудесным днем.

— Жизнь дарована Великой Природой?

— Именно так. И твоя жизнь — дар Великой Природы. Ты по молодости этого не замечаешь, но задумайся. Ибо эта жизнь наставляет тебя и ведет… Великая Природа дает жизнь не только человеку, но и каждому дереву, каждой травке.

— Что? У травы, как и у людей, есть жизнь?

Он вдруг заметил у себя под ногами среди пожухлого дерна жмущийся к земле одуванчик и, удивленно вскрикнув, вскочил.

— Взгляни, как, распрямляя свои примятые листики, приподнимается цветочек… Это одуванчик.

Я встал с шезлонга и, проведя юношу к каменной лестнице у главных ворот, показал ему жалкий одуванчик, пробившийся между камней.

— Этот тоже, — сказал я, — как и тот, страдал под ногами людей, но дух его жизни силен, он первым ожил весной и, раскрыв цветок, возносит хвалу Великой Природе. Пройдет несколько теплых дней, и в этом маленьком саду гордо расцветет множество белых и желтых одуванчиков… Если уж зашел разговор о жизни, меня больше волнует этот жалкий одуванчик…