Залп! Пушечный наряд - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Корчевский cтр.№ 11

Тимоха здоровой рукой зажал раненую, исподлобья глядел на меня:

– Добивай, пользуйся положением!

– Ты кто такой и откуда?

– Матросы мы, с купца литовского!

– Ага, вот значит как, – перешёл я на русский говор, совсем забыв, что большая часть населения княжества Литовского говорит по-русски.

Больше ничего я спросить и сделать не успел. Распахнулась дверь, влетели городские стражники. Четверо держали алебарды, на груди кирасы, на голове шлемы, пятый, старший, держит в руке шпагу.

Из-за его спины выглядывала испуганная служанка.

– Всем оружие на пол!

М-да, против четырех алебард и шпаги делать нечего, или башку смахнут, или руку отрубят. Меня не устраивали оба варианта, я разжал пальцы, и шпага звякнула об пол. Стражники подскочили, верёвками связали руки обоим, подобрали наше оружие, скомандовали:

– Пошли!

Служанка показывала пальцем на Тимоху.

– Он тут главарь, по дому шарил, а этот, – показала она на меня, – с ними чего-то не поделил, подрались, произошло смертоубийство.

– Разберёмся, суд на это есть.

Меня, связанного вместе с Тимохой, повели по улице. Уже осведомлённые о происшедшем жители выбегали на дорогу, плевались, обзывали непотребными словами, пытались ударить или пнуть.

Стражники лениво их отгоняли, но только для проформы, мне перепало несколько хороших ударов. Поделом тебе, дураку, супермен хренов. Не делай добра, не получишь зла – как в русской поговорке. Неизвестно, сколько сидеть в их тюрьме, когда суд. За это время О’Брайен погрузится и, не дождавшись, уйдет. Черт с ними, с вещами и деньгами, уплывут в неизвестность две картины Рембранта, что лежали скрученные трубочкой в кофре. Потеря невосполнима. Ха, да что я о картинах. Ещё неизвестно, как посмотрит на все это дело суд. Служанка показывает на меня, как на подельника, да ещё три трупа и раненый, который постарается свалить на меня всю вину. А с разбойниками нигде – ни в Европе, ни в Турции, ни в России – не церемонятся. Суд обычно не долог, приговор – повешение – исполняется сразу. Правильно, однако – чего в тюрьме за городской счёт кормить. Как же мне доказать свою невиновность?

Через полчаса нас подвели к городской тюрьме, замку, я бы сказал. Высокие толстенные стены, узкие окна-бойницы, забранные толстыми ржавыми решетками, перед стенами ров с водой и опускной мост.

Тимоха как будто прочитал мои мысли:

– Отсюда хрен сбежишь!

Нас обоих провели по коридорам, развязали, гремя ключами, открыли дверь и втолкнули в камеру. Копия шведской, только окна нет.

На полу утоптанная старая солома, никаких лежаков или табуреток, куча народа, в основном бомжеватого вида, и запах – от немытых тел, от параши в углу. Воздух спёртый. Нас встретили безразлично, мы нашли место в углу, уселись на пол. Тимоха засмеялся.

– Ты чего?

– Ну вот и чего ты нам помешал? Жил бы себе спокойно, а теперь три моих товарища убиты, я ранен, и мы оба в тюрьме. Кому от этого лучше?

Надо признаться, резал он по-живому. Я и сам поймал себя на этой мысли. Ладно, утро вечера мудренее, надо отдохнуть, хоть и на полу. Наворочавшись, я уснул. Утреннее пробуждение было не самым радостным. Проскрежетал ключ в замке, двери распахнулись.

С порога тюремщик указал пальцем на троих старожилов камеры:

– Ты, ты и ты – на выход.

После их ухода я спросил у соседа – куда их?

– На суд, ежели не вернутся – вздёрнули.

Через час забрали ещё двоих сидельцев.

Время тянулось медленно, хотелось пить, но ни еды, ни питья не приносили.

Приблизительно в обед пришли за нами.

Меня и Тимоху привели в зал, поставили перед судьёй. Сзади стояло двое стражников. В самом зале для присутствующих стояли длинные деревянные скамейки. Я увидел служанку из дома. Настроение упало – не зная сути дела, она будет рассказывать о произошедших событиях со своей точки зрения. И ещё вопрос – кому поверит судья – ей или мне. Тем более никакого адвоката я здесь не увидел, а лицо судьи не предвещало мне, так же как Тимохе, ничего хорошего.

– Кто вы такой, назовите своё имя.

– Юрий Кожин, хирург из Венеции.

– Как вы попали в дом синьора Бертолуччи?

Я правдиво рассказал, как сошел на берег, в корчме услышал разговор и далее по порядку. Затем допросили Тимоху. Этот мерзавец, чуя, что добром суд не кончится, врал напропалую, назвав меня организатором и главарём, которому они все вынуждены были подчиняться под страхом смерти.

В заключение служанка рассказала, что видела сама – я ворвался в дом, убил троих. Надо сказать – расписала она меня в самых худших красках, не забыв упомянуть о кровожадном блеске в глазах, дьявольском смехе и прочей бесовщине. Я чувствовал, что настроение публики не в мою пользу. Надо что-то срочно предпринимать, если судья сейчас вынесет приговор, обжаловать его я не смогу – меня как вора повесят.

– Синьор судья, мои слова может подтвердить уважаемый в Неаполе человек.

– Да? И кто же он? Такой же разбойник? – В зале засмеялись. Похоже, дело шло к роковой развязке.

Я снял с пальца перстень, подошел к столу судьи и показал:

– Знаком ли вам, ваша светлость, этот перстень?

Судья бросил взгляд на перстень и замер.

– Откуда у тебя это?

– Подарок от высокого господина.

– Так ты хочешь, чтобы он свидетельствовал за тебя?

– Я просто прошу известить его и передать ему эту вещицу.

Судья думал не долго.

– Судебное заседание откладывается до выяснения всех обстоятельств.

Нас отвели в камеру, чему сокамерники удивились.

– Вас что, на галеры определили?

– Нет, пока суд отложили.

– Такого никогда не было!

Я пожал плечами и уселся в угол. Удавить, что ли, Тимоху? Этот гад сознательно меня топит. А если его смерть в камере расценят как ещё одно подтверждение моей кровожадности? Нет, не стоит марать руки. Подожду, чем закончится суд.

До завтрашнего дня ждать не пришлось. Двери ржаво заскрипели, тюремщик ткнул в меня пальцем:

– Выходи!

Тимоха тоже встал, но тюремщик его осадил:

– Сидеть! Не то получишь палкой по хребту. – Тимоха обреченно уселся.

Меня завели в зал суда.

Удивительно – судья стоял, угодливо согнувшись в полупоклоне. На его месте, развалясь, сидел в вольготной позе синьор. Я бы его не узнал, коли не два незнакомца в чёрном. Синьор сидел в бирюзовом камзоле, широкополой шляпе с пером, на груди красовалась массивная цепь с какой-то бляхой – то ли вензель в круге, то ли ещё что, я не разобрал. Незнакомец встал, подошел ко мне.