Есть ли жизнь после Путина - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Бовт cтр.№ 41

Все в большей степени сбор этих самых данных или их осколков происходит пассивно, безотчетно для людей.

Сотовые телефоны постоянно выдают вовне данные вашего месторасположения. Камеры слежения сканируют номера автомобилей и лица уличных прохожих. Ритейлерам уже технологически доступны возможности по идентификации покупателей по лицам и, соответственно, выявление покупательских предпочтений и возможностей конкретного человека на основе анализа его поведения в соцсетях, его истории покупок и т. д. Покупателю можно прислать на мобильник персональную скидку в тот момент, когда он проходит мимо полки с конкретным товаром. Уже сейчас таргетированная реклама приходит к вам на компьютерный монитор исходя из вашего поведения в сети.

Воссоздать персональный виртуальный портрет человека, установив всевозможные его данные, включая фамилию и т. д., исходя из потребностей конкретной поисковой системы, не составляет труда, используя всего лишь открытые данные или осколки информации, рассеянной по интернету.

Анонимность в сети давно уже миф.

Компании, имеющие доступ к разным информационным источникам, все с большей легкостью будут собирать эти пазлы, исключая анонимность во все больших объемах информационного потока, который генерирует индивид.

Со времени, когда в 1980 году впервые в рамках ОЭСР была сделана попытка установить некие регламенты защиты в рамках трансграничного потока персональной информации, прошла вечность. Эти правила безнадежно устарели. В том числе, кстати, устарело и недавно принятое в ЕС законодательство (в полном объеме оно вступит в силу в 2016 году). Оно, в частности, подразумевает право человека «быть забытым», то есть на удаление информации о нем в сети. А также согласие индивида всякий раз, когда происходит сбор его персональных данных, уведомление всякий раз также о времени и целях их использования в дальнейшем. Однако такое попросту невыполнимо в полной мере, поскольку установить все случаи использования вашей персональной информации, любой ее части невозможно.

Многие эксперты в области информатики исходят из того, что устарела сама нацеленность на попытки контролировать именно процесс сбора персональных данных. Он уже стал бесконтролен.

Нужно по-новому подходить к этой обработке. Многие, кажущиеся ненужными поначалу огромные блоки информации способны принести огромную пользу обществу, если правильно подойти к их анализу. Их и надо собирать.

Надо, утверждают эксперты, применительно к персональным данным ставить вопрос иначе: как пытаться контролировать сам доступ к тем или иным блокам персональной информации, существующей в сети.

К примеру, сбор результатов удешевившегося в последнее время секвенирования генома человека. При том что, скорее всего, уже в ближайшем будущем речь пойдет о том, что каждому физлицу-пользователю сети будет присвоен на манер паспорта или удостоверения личности уникальный виртуальный паспорт.

Речь идет о том, чтобы запаковать, как предлагает, например, Крейг Мунди, старший советник корпорации Microsoft и бывший глава ее подразделения по стратегическим разработкам, персональную информацию в оболочку метаданных, снабдив аннотацией, но без раскрытия контента. И соответственно, любая компьютерная программа должна будет сначала сделать запрос на разворачивание лишь какой-то части этой информации, на доступ к которой она авторизована.

Скажем, если GPS-приложение имеет функции напоминания за определенное время о вашей деловой встрече исходя из местоположения, то оно должно запросить ваше согласие на оперирование этими данными. Напротив, страховые компании не должны, по идее, получать излишнюю информацию о поведенческих привычках и здоровье человека.

Однако все это имеет мало отношения к собственно трансграничному потоку информации. Сама попытка установить некий сервер на границе, даже если будет исполнена в какой-то части (к примеру, ChronoPay уже согласилась перенести штаб-квартиру в Россию), бессмысленна и бесполезна. Она не выполняет ни одной из заявленных целей. А спецслужбы многих стран уже давно поняли, что следить за тем, за кем хочется, гораздо удобнее в условиях формально открытой сети.

Чтобы исполнить все подобные охранительные и ограничительные намерения в буквальном смысле, надо перенести в Россию вообще все серверы всего Интернета.

Или полностью отрезать его, попытавшись закрыться от внешнего мира, а значит, и всех мировых технологий, огромной стеной. Но про стены известно, что рано или поздно они рушатся. И тогда сила шока от понимания собственной неадекватности стремительно ушедшему вперед окружающему миру зависит уже от длительности самоизоляции. Далеко не все цивилизации такое в свое время смогли пережить.

«Отстали навсегда» – написано на их руинах именно теми, кто уповал на надежность и высоту стен изоляции.

2014 г.

Хорошо, что теперь всем можно меньше притворяться. России – что она как бы часть Европы, а Европе – что она в это верит.

Представьте себе среднестатистического российского политика лет эдак пять-восемь назад. На какой-нибудь встрече со среднестатистическими еврокомиссарами. На лицах – резиновые улыбки. Воздух сотрясают речи про то, что «Европа – наш единый дом», что «холодная война» закончилась (ее заканчивали начиная со встречи Горбачева с Рейганом в белом дощатом домике в Рейкьявике и потом много раз еще), что мы друг другу более не угрожаем и т. д.

Льются речи, а никто в них не верит. И никогда не верил. Произнося на тот момент нужные слова, наш политик всегда в уме держался, как заплутавший путник за столб в пургу, за мысль, что, мол, все это, конечно, замечательно, но не про нас. У нас, мол, свой путь. И нечего нас учить. Запад же продолжал именно что «учить».

Так учит раздраженный учитель нерадивого ученика – педантично, временами снисходительно, временами с раздражением, но неизменно без всякой надежды сделать из «этого олуха» приличного человека.

Как для российского чиновника привычнее расистские анекдоты или шутки про то, как мы можем, если захотим, взять хоть Киев, хоть Вашингтон (а можем и просто кнопку нажать), нежели малопонятные и неискренние рассуждения про общие ценности, так и для еврокомиссара привычнее видеть в русских агрессоров и империалистов, нежели беззаботных туристов, шляющихся по Европе в безвизовом режиме.

Поэтому переговоры про такой режим мы могли вести друг с другом без всякого результата до морковкиного заговенья, зато теперь удариться в новую «холодную войну» можем практически моментально. Притом даже с облегчением каким-то.

Во-первых, все встало на привычные места, когнитивный диссонанс устранен. Во-вторых, обе стороны, оказывается, всегда были чертовски правы в своем недоверии друг к другу.

Мы – когда подозревали, что это их зловредное НАТО не просто так расползается, как черная клякса, по всей Европе, притом все ближе к нашим белым и чистым скатертям-самобранкам. Они – когда с настойчивостью дятлов всякий раз поднимали вопрос о том, не проснутся ли в нас снова имперские амбиции, не могут же они вот так просто уснуть навеки, это ведь против самой природы русского государства. И человека тоже. Тем более что в этой России неважно с правами человека, выборами и вообще демократией, они (то есть мы) другие.