Чужая жена - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Скоулс cтр.№ 45

Прошло несколько секунд. Когда Лилиан вновь заговорила, Мара узнала умоляющий голос, который ей уже приходилось слышать.

— Пойми меня: мне не справиться с собой здесь, в Африке. Тут хуже, чем я думала: все эти микробы и болезни, насекомые и дикие животные. Занзибар был кошмаром…

Последовала секундная пауза. Мара представила себе Лилиан с милой улыбкой победителя.

— Не дави на меня, Карлтон. Пожалуйста.

В ее голосе появилась расчетливая нотка.

— Как мне кажется, для фильма лучше, чтобы я продолжала работать до окончания съемок. У нас еще остались важные сцены. Я брошу пить, как только вернемся домой.

У Карлтона вырвался громкий, отчаянный вздох.

— Лилиан, речь не только о завершении съемок. Я беспокоюсь о тебе. Ты снова попадешь в клинику, и после этого уже никто не захочет с тобой работать. Один срыв — это еще случайность, но второй — уже закономерность.

Мара затаила дыхание. С одной стороны, она не могла поверить своим ушам, с другой же — внутри нее нарастала тревога. Она пыталась вникнуть в смысл сказанного Карлтоном. Клиника. Срыв. Никто не захочет с тобой работать.

— Послушай, Лилиан, — продолжил Карлтон. — Мне стоило больших трудов договориться, чтобы ты получила роль в этом фильме — но это с известными тебе оговорками. Рисковать тебе просто нельзя.

— Ты преувеличиваешь, — заявила Лилиан. — Я вполне себя контролирую.

Послышались шаги, быстрые, тяжелые и решительные. Лилиан вскрикнула, пытаясь помешать чему-то ужасному. Через мгновение распахнулась дверь. Мара нырнула в кусты. Из рондавеля вышел Карлтон, прижимая к груди две зеленые бутылки джина.

— Отдай! — послышался пронзительный всхлип Лилиан. — Что ты делаешь?

Мара увидела, как Карлтон открыл одну за другой обе бутылки.

— Нет! — вскрикнула Лилиан. — Только не это! Умоляю!

Карлтон на мгновение замер, держа в каждой руке по бутылке, будто в раздумье, затем решительно перевернул их горлышком вниз и стоял, пока содержимое двумя серебристыми струями лилось на землю. На его лице читалось удивление, будто он не верил, что мог поступить так дерзко. В воздухе резко запахло можжевельником и спиртом. Когда бутылки опустели, Карлтон молча окинул Лилиан долгим взглядом, затем поставил бутылки на землю и, не оборачиваясь, ушел прочь.

Дверь в хижину Лилиан захлопнулась.

Мара стояла как вкопанная, дожидаясь, пока Карлтон не пропадет из виду. Она была потрясена. Конечно, она знала, что Лилиан пьет, но не представляла, что у актрисы могут быть запои. Само это слово ассоциировалось у Мары с неудачниками, которые разуверились в жизни. Оно никак не клеилось к успешному и талантливому человеку. Посмотрев на закрытую дверь, Мара хотела было зайти к Лилиан и убедиться, что с ней все в порядке. Но тогда Лилиан бы поняла, что Мара стала свидетелем этой унизительной сцены, и это могло огорчить ее еще больше. Мара решила, что лучше не вмешиваться — в конце концов, Карлтону виднее: он был продюсером и знал, что нужно делать.

Пригнувшись в тени, Мара сжала в кулаке мыло. Оно казалось утешительно твердым: хоть что-то можно было уверенно держать в руках, когда вокруг все так зыбко и ненадежно. Уж если у самой Лилиан Лэйн карьера, оказывается, под угрозой, то кто знает, что еще может произойти.

Мару охватило смятение. Но и оно казалось обманчивым, поскольку тесно переплеталось с каким-то новым, неизведанным доселе ощущением: когда с тайны снимали покров, обнажая истину, а истина оказывалась столь неожиданной, что ее вновь хотелось прикрыть завесой тайны, то привычные мерки, с которыми ты подходишь к обыденной жизни, более не применимы.

Могло случиться все, что угодно.

Мысленно Мара представила лицо Питера. Ее охватила дрожь, заставившая пульс биться чаще.

Лилиан вытянулась в тростниковом шезлонге в тени палисандрового дерева. Ее волосы были обернуты шелковым платком, который, так же как и цветочный рисунок на платье, превосходно смотрелся на фоне розовых цветов куста бугенвиллеи. Мара прошла по темно-коричневой лужайке. Интересно, было ли это сочетание цветов неслучайным? Наверное, долгое время участвуя в тщательно продуманном процессе съемок, Лилиан не могла не упорядочивать реальный мир таким же образом.

Чайный поднос, за которым пришла Мара, стоял на земле возле шезлонга. Лилиан крепко спала, ее губы были приоткрыты, дыхание было глубоким и ровным. Под глазами у нее залегли еле заметные темные круги, но в остальном она выглядела хорошо, даже, можно сказать, прекрасно. Трудно было поверить в то, что это тот самый человек, у которого прошлой ночью случилась серьезная размолвка с Карлтоном.

Мара осторожно взяла поднос, так чтобы не стучать посудой. Она уже повернулась, чтобы уйти, когда заметила на траве альбом Лилиан. На открытый лист заполз жук и начал свой неспешный путь по рисунку, на котором со всей старательностью был изображен мужчина, сидящий на стуле. Мара догадалась, что это, должно быть, Питер — судя по плоской, будто картонной фляжке, и столь же плоской, будто фанерной, винтовке. Маре внезапно стало любопытно: покажет ли Лилиан законченный рисунок Питеру, и если да, то что он скажет — неужто что рисунок хорош, как сказал бы любой другой на его месте? Мара испытала досаду, когда подумала о том, сколько лести незаслуженно выслушала Лилиан. Несправедливо, что Лилиан вложила столько стараний в свои рисунки и до сих пор не имела представления, есть ли у нее способности к рисованию, и все потому, что никто так и не удосужился дать правдивую оценку ее художествам.

Глядя на Лилиан, Мара задумалась и о прочих, неизвестных ей, темных сторонах славы — тех, что, возможно, и довели актрису до ее теперешнего состояния. Потом Мара подумала о Питере. Он был также известен, но в нем ощущались твердость и основательность, что ли. И качества эти вовсе не были напускными. Откуда это в нем, она утверждать не бралась: то ли от того, что он стал таким, то ли уже был таким еще до кино; то ли сказалось, откуда он родом, то ли пришло к нему вместе с выбором, который каждый совершает для себя — в любом случае, слава если и коснулась его, то никак не обожгла.

Мара осмотрелась по сторонам. Было уже позднее утро, но вместо обычной кипучей деятельности над приютом витал дух сонной умиротворенности. Карлтон объявил, что в первой половине дня съемок не будет, и позволил всем заниматься своими делами. Некоторые члены съемочной группы последовали примеру Лилиан и дремали на свежем воздухе. Брендан, на время позабыв о своих осветительных приборах, мирно листал на веранде старую газету. Руди сидел на покрывале под манговым деревом и беседовал с хаус-боями, а те отвечали ему заливистым смехом. Казалось, их звонкие детские голоса наполняли воздух радостью. Хотя Мара подозревала, что осталась какая-то невыполненная работа, но нарушить идиллию она не решилась.

Ей подумалось, как было бы хорошо, если бы и Джон был здесь и мог воочию увидеть свою мечту: приют, полный гостей. Но затем еще одна мысль посетила ее: если бы Джон был здесь, все было бы по-другому. Все, что происходило, происходило бы только под его надзором. Сам воздух был бы наэлектризован. Обслуга сбивалась бы с ног, выполняя распоряжения бваны, нравились они ей или нет. И, уж конечно, ни о какой съемке для Мары и речи быть не могло. Под всевидящим оком Джона она ни за что не осмелилась бы на этот шаг.