Филипп Бобков и пятое Управление КГБ. След в истории - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Макаревич cтр.№ 48

«Запад постоянно разрабатывал и пропагандировал такого рода документы, видя в них основу для соответствующей обработки общественного мнения. Вначале такую роль играли письма против отдельных правительственных решений и акций, затем возникла «Хроника текущих событий», вокруг которой стали сплачиваться «борцы за права человека в СССР». Запад активно поддерживал этих людей в их правозащитной деятельности, вплоть до оказания материальной помощи «пострадавшим». Позже стали распространяться программы «Демократическое движение в СССР» и «Тактические основы демократического движения в СССР», изготовленные западными антисоветскими центрами. И наконец, под «крышей» политического отдела посольства США в Москве возникли «хельсинкские группы», стал усиленно продвигаться призыв «к защите прав человека». Ставилась задача легализации нелегальной деятельности «борцов за права человека» против советской власти. Кстати, подобная легализация состоялась в Польше, тогда группы, выступавшие «в защиту прав рабочих», привели к власти те силы, которые сменили социалистический строй на капиталистический.

Тезис «Защита прав человека в СССР» звучал громко, западная пропаганда продвигала его с неослабевающей силой, а «хельсинкские группы», опираясь на поддержку Запада, активно дестабилизировали обстановку в стране. Силы, сплотившиеся под лозунгом «защиты прав человека» внутри страны, конечно, сыграли определенную (хотя и не решающую) роль в разрушении державы, вызывая недоверие к власти, к государству.

Этот лозунг не снят с повестки дня и после ухода в прошлое Советского Союза. Теперь место СССР заняла Россия. И сплочение сил, выступающих против власти российского государства, уже не коммунистического, продолжается призывом к защите прав человека в России. Не они ли легализуют цель тех, кто ставит задачу расчленения России, освобождения на ее территории «порабощенных наций»?

Все это говорит о том, что не в коммунизме дело. Как мы понимаем, сегодня речь идет о борьбе за ресурсы, за влияние, за коммуникации, где Россия выступает конкурентом. И о гуманитарном прикрытии этой борьбы».

Партия как огня боялась открытой дискуссии с оппонентами реального социализма, в первую очередь с так называемыми «диссидентами» – представителями инакомыслящей интеллигенции. В 70–80-е годы Бобков не раз готовил записки в ЦК КПСС, где звучали предложения вступить в прямую полемику с академиком Андреем Сахаровым, профессором Шафаревичем, историком Роем Медведевым и другими известными по тем временам оппозиционерами. Но партийные идеологи и пропагандисты настаивали на репрессивных мерах в отношении оппонентов. И возлагали на КГБ ответственность за них.

Сегодня можно вполне определенно сказать, что КГБ видел процессы в стране лучше, чем партия. Благодаря социальным исследованиям и агентурному аппарату и вследствие близости к кричащим проблемам. Да, и отчасти из-за присутствия умных голов на социально опасных участках.

Мир стоял на пороге взлета информационных технологий, на которые элиты возлагали особые надежды в сфере влияния на людей. Пока Кремль спал, в стране возникло подпольное производство видеопродукции: энергичные «теневики» копировали и продавали зарубежные видеофильмы, видеоигры, видеопрограммы. Пятое управление неплохо представляло масштабы этого бизнеса, возможности его влияния. Здесь социологическая пропаганда предстала в чистом виде, это была пропаганда образом жизни и технологиями, круто замешанная на криминальной энергии. Мир уходил вперед, а власть жила прошлым.

И тогда Бобков ставит вопрос о создании отечественного производства видеомагнитофонов и видеозаписей. Со скрипом ЦК КПСС назначил комиссию, которую возглавил идеологический секретарь Михаил Зимянин. Известные люди, члены комиссии – министр связи, заместитель министра культуры, председатель Гостелерадио – все отвергли предложение КГБ: «Нам этого не надо. Пусть таможня и пограничники делают свое дело – изымают видеокассеты на границе». Через два года, когда председатель КГБ Ю. В. Андропов стал секретарем ЦК партии, эта комиссия собралась вновь и после дебатов передала вопрос о видеотехнике в Совет министров. Но и там его ждала нелегкая участь. В КГБ понимали: на информационном поле партия проигрывает борьбу за мысли и настроения людей.

А на поле прав человека?

Уже в середине 70-х годов в Пятом управлении отмечали откровенные симптомы игнорирования людских забот и переживаний. Москву тогда наводнили десятки граждан, чьи права, жалобы и просьбы не волновали местную власть. Но их не хотели слушать и в больших столичных приемных. Что же они просили? Чаще всего решить вопрос с жильем, притом на вполне законном основании. Просителями были многодетные матери, пенсионеры, инвалиды. Бездушие бюрократии доводило людей до истерики.

И однажды журналисты из английского агентства «Рейтер», поработав с некоторыми жалобщиками, опубликовали заявление от их имени об образовании «независимых профсоюзов». А в комментарии пояснили, что эти профсоюзы выступают против советской власти. Из ЦК партии в КГБ понесся грозный оклик: что происходит?

Ф. Д. Бобков вспоминает: «В приемную КГБ (она находилась на Кузнецком мосту) пригласили всех „жалобщиков“. Собралось человек сто измученных, доведенных до отчаяния людей. Некоторые пришли с детишками. Разговор налаживался с трудом, многие перестали кому-либо верить, но в конце концов все-таки нашли контакт. Сотрудники „пресловутого“ Пятого управления, которое больше других удостаивается внимания прессы, уже имели немалый опыт и выработали определенные подходы. Мы выслушали всех и свои предложения по каждой жалобе доложили в ЦК КПСС, чтобы оттуда дали указания местным органам власти решить проблемы этих людей. На сей раз к нам прислушались, и через неделю мы подвели итоги: из ста жалоб остались неудовлетворенными лишь пять или шесть. Такой результат нас настолько воодушевил, что мы составили второй список жалоб. Однако это уже вызвало неудовольствие в ЦК: видимо, КГБ решил предстать перед народом добреньким! Из общего отдела, которым руководили К. У. Черненко и К. М. Боголюбов, пошли звонки более высокому начальству – мол, КГБ занимается не своим делом, и соответствующая записка легла на стол к Генеральному секретарю ЦК КПСС».

Спустя годы Горбачев вопрошал: «Почему люди идут в КГБ? Есть же приемная ЦК». Может, потому, что КГБ в меру своей компетентности решал, а партия констатировала, да и то не всегда точно.

Когда в стране вспыхивали массовые беспорядки, гасить их приходилось сотрудникам «пятой службы». Находили в иных случаях весьма нетривиальные решения. В 1969 году в милиции сибирского города Рубцовска умер задержанный водитель. И на центральной площади собралась огромная толпа. В город немедленно вылетел сотрудник Пятого управления КГБ полковник Цупак. На площади он появился, когда уже вовсю кипели страсти и верховодила стихия. Схватив мегафон, Цупак, перебивая оратора, крикнул, что он из Москвы, из КГБ, и швырнул в разъяренную массу свое удостоверение личности. Такой неожиданный жест разом охолонил оравших. Кто-то вскочил на помост и, размахивая его удостоверением, прокричал: «Он не врет, он на самом деле из КГБ, от Андропова». Не теряя темпа, Цупак предложил выбрать доверенных людей, которые бы изложили на бумаге суть дела, претензии и требования. Здесь же он обещал доложить о них в Москве. Скоро толпа иссякла и опустела площадь. Офицер КГБ действовал интуитивно, по незримым законам психологии. Не дал людской ненависти излиться на здание горкома партии.