Твердь небесная - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Рябинин cтр.№ 94

Прошло довольно времени, но в вестибюль так никто и не выходил. Вначале это не вызывало у подполковника особенного беспокойства, ибо он понимал, что для человека, знающего цену собственному достоинству, такие манеры в обычае – никогда не бегать на зов очертя голову. Подождав еще сколько-то и начавший уже беспокоиться, подполковник уточнил у портье: а сказал ли тот русскому постояльцу, что его внизу ждут? застал ли его в номере? И когда портье ответил, что да, постояльца он застал и все выполнил, как было велено, подполковник уже по-настоящему встревожился. Он только теперь обратил внимание, что в вестибюле, над центральною лестницей, устроен ряд окон. По всей видимости, там, за окнами, проходила галерея. И если посмотреть оттуда вниз, то все, кто находится в вестибюле, будут видны как на ладони. Диспозиция старого Годара вполне могла быть раскрыта, если русский, которому они устроили западню, прежде чем выходить, осмотрел вестибюль из галереи: он оттуда, разумеется, не мог не разглядеть и Дрягалова с Машенькой, и Руткина с Паскалем в засаде. Старый Годар сунул портье в руку немалую бумажку и попросил скорее проводить его в номер к русскому. Портье вначале ответил, что так делать не полагается, но, получив еще одну бумажку, побежал за ключом. Через минуту подполковник был уже в восьмом люксе, дверь которого выходила аккурат на галерею над вестибюлем. В номере не было ни души.

У старого Годара едва не подкосились ноги. Неприятель обвел его, как неопытного лейтенанта. Это было равносильно поражению. И ладно бы это был его личный конфуз – но ведь самое ужасное то, что он доставил новое, и, возможно, непоправимое, бедствие людям, которые положились на него, доверили ему свою судьбу.

Чудовищным усилием воли старый военный заставил себя стряхнуть апатию. И, словно вспомнив вдруг о чем-то важном, бросился вон из номера. Он сбежал в вестибюль и, не объясняя ничего удивленному своему воинству, но лишь жестами приглашая всех бегом следовать за ним, выскочил на улицу. Не дожидаясь, пока все комфортно разместятся в фиакре, подполковник хлестанул бичом, и лошади рванулись вперед, так что Паскалю пришлось уже впрыгивать на ходу.

Такой гонки Париж не видел, наверное, со времен мушкетерских приключений. Случается, что напуганные чем-то лошади понесут, не слушаясь возничего, но и тогда их бег бывает не столь стремителен. Фиакр старого Годара летел по улицам, обгоняя, то слева, то справа, все прочие экипажи и едва не цепляясь за них ступицами. Несколько раз от него шарахались зазевавшиеся прохожие, лишь чудом не сбитые с ног. Особенно удивительно было видеть, что на козлах этого взбесившегося фиакра сидит осанистый, благородного вида старик в цилиндре и с ленточкой «Почетного легиона» на ладном сюртуке. Причем он отнюдь не пытался сдерживать лошадей, а напротив, что есть мочи погонял их.

Знавший в Париже каждую улицу, каждый дом, подполковник гнал по каким-то неведомым закоулкам, способным, по его расчетам, сократить им путь до Шарантона. Всю дорогу он в голос на чем свет стоит проклинал себя за свою оплошность на Монпарнасе, шансов исправить которую почти не было. Разве чудо поможет. Выбравшись на бульвар Массена и нахлестывая лошадей здесь, на просторной прямой дороге, совсем уже безжалостно, подполковник втолковывал сам себе: «Хорошо еще, что ты, старый осел, не стал маршалом – погубил бы Францию!» До Шарантона оставалось рукой подать.

Наконец, они въехали в предместье. Подполковник крикнул Паскалю, чтобы тот узнал у Руткина, где находится дом, в котором он с сообщниками укрывает Машенькину дочку, и подсказывал теперь ему дорогу. Так Паскаль дальше и направлял дедушку, высунувшись по пояс из фиакра.

Они свернули в какую-то мрачную, мощенную дурно выделанным камнем улицу. И старый Годар увидел, как в конце этой улицы, поспешно отъезжает коляска от подъезда одного из домов. Даже издали можно было разглядеть, как неистово кучер машет бичом, стараясь разогнать лошадь. Оказалось, что коляска стояла у того самого дома, к которому быстрее ветра мчался через весь Париж старый Годар со своею ратью. Подполковник резко осадил возле этого дома коней и закричал, чтобы все выходили прочь из фиакра и чтобы Дрягалов быстро забирался к нему на козлы. Василию Никифоровичу никаких дополнительных объяснений не требовалось. Он одним прыжком взлетел к подполковнику, и фиакр рванулся вдогонку за коляской, которая уже скрылась из виду.

Но старый Годар недаром взял у своего знакомого владельца каретного сарая фиакр, запряженный парой. Он уже тогда подумал, что на всякий случай им нужно иметь превосходство в скорости над обычными экипажами – вдруг как-нибудь пригодится? И вот теперь его предосторожность очень приходилась кстати.

Они миновали Шарантон, вырвались на проселок и увидели в четверти лье к востоку клубящийся шлейф пыли, оставляемый быстро двигающимся экипажем. Но не настолько быстро, чтобы его не могла нагнать годаровская пара. Подполковник подстегнул лошадей. По абсолютно пустынной сельской дороге лошадки летели уже совсем как птицы. Справа от них в лучах позднего солнца розовела Марна, слева – нескончаемою стеной тянулся Венсенский лес. Расстояние между двумя экипажами быстро сокращалось. Уже, несмотря на пыльную завесу, можно было разглядеть, что в коляске, помимо кучера, находится единственный пассажир на заднем сиденье и то и дело оглядывается на преследователей.

Старый Годар несколько раз прокричал Дрягалову: «Tirez sur l’air! Tirez!» [28] . Но Дрягалов не понимал, что от него требуется. Тогда подполковник догадался выкрикнуть не нуждающееся в переводе: «Pistolet!» Тут уже Дрягалов сообразил, что ему нужно делать. Он выхватил браунинг, тот самый, что когда-то подарил Машеньке, и несколько раз выстрелил вслед коляске, но все-таки чуть в сторону от нее.

Коляска стала замедлять ход. Подполковник обогнал ее и перекрыл своим фиакром ей путь. Это оказался обычный извозчичий экипаж с тощею, ребристою кобылой. Кучер соскочил на землю и с трясущимся от страха подбородком стоял возле своей кормилицы, прощаясь, по всей видимости, мысленно с жизнью. Но Годар и Дрягалов на него даже не посмотрели. С пистолетами в руках они быстро подошли к пассажиру на заднем сиденье.

– Без глупостей! – крикнул подполковник, направляя на него оружие. – Я буду стрелять!

Но пассажир в коляске, видимо, и не собирался как-то сопротивляться. Он так и продолжал сидеть, как ни в чем не бывало, и грустно, но без тени страха, смотрел на своих победителей. На коленях у него, закутанный в одеяло, лежал младенец и отчаянно голосил.

– Вот ваша дочь, господин Дрягалов, – сказал Годар. Но, видя, что Дрягалов его не понимает, он обратился уже к пассажиру в коляске: – Скажите моему другу, что это его дочь. Да и отдайте же наконец ему ребенка…

Но Дрягалов и сам уже вполне догадался, каков вышел финал всей этой истории. Он молча, исподлобья и, как ни странно, вовсе без злобы смотрел на человека, который, представляясь его доброжелателем, доставил ему столько бедствий, не останавливаясь ни перед самыми бессовестными приемами.

– Как же это, ваше благородие? – промолвил Дрягалов. – Вы же благородным считаетесь… православным зоветесь… А сами с вором заодно, с нехристем… Дите украли!..