Твердь небесная - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Рябинин cтр.№ 67

Спустя два года после несчастной для Китая войны с Японией в провинции Шаньдунь были убиты двое германских католических миссионеров. Знать бы китайским властям, какие беды в результате этого убийства выпадут на долю их страны, они охраняли бы злополучных миссионеров, как императорских наследников. Но где ж знать-то?.. Этим инцидентом воспользовалась Германия, у которой уже не будущее, а самое что ни на есть настоящее было на воде, и высадила в Шаньдуне большой отряд войск. Под предлогом удовлетворения своих оскорбленных убийством соотечественников национальных чувств Германия заявила притязание на китайскую территорию. И, отхватив в Шаньдуне кусок по своему усмотрению, немцы объявили его заморским владением рейха.

Китайцы немедленно обратились за помощью к русским – самым добрым и верным своим друзьям. Они просили каким-то образом повлиять на Германию, а если не выйдет иначе, то и оружием помочь Поднебесной избыть напасть. В Петербурге тщательно обдумали все возможные последствия такого развития событий – и решили, что из-за этого, в сущности, пустяка может начаться очень большая война. И отнюдь не в Китае, а в Европе. В самом деле, что же, Германия от русских защищаться будет в Желтом море? – когда в Европе обе державы имеют общую тысячеверстную границу! Но в случае их прямого столкновения, на стороне России, верная своим «сердечным» обязательствам, должна выступить всем оружием Франция, а на стороне Германии ее союзники – Австрия и Италия. Так стоит ли затевать такое невиданное кровопролитие из-за куска китайского берега? И, после консультаций с парижским кабинетом, русское правительство приняло решение – Германии теперь не перечить, китайцам не помогать. Более того, в Петербурге рассудили, что случай этот позволяет России, без ущерба в глазах всего мира для собственного renommee, сделать в Китае приобретения, аналогичные германским.

В ноябре 1897 года по инициативе министра иностранных дел графа Михаила Николаевича Муравьева состоялось совещание правительства в самом узком кругу. На этом совещании, кроме самого графа Муравьева, присутствовали военный министр генерал от инфантерии Ванновский, управляющий морским министерством адмирал Тыртов и министр финансов Витте. Министр иностранных дел напомнил собравшимся, что Россия уже давно нуждается в незамерзающем порте для своей дальневосточной эскадры. Сам он некомпетентен судить о том, в каком именно месте на побережье такой порт нужен, но, как министр иностранных дел, считает необходимым представить, что ныне, с занятием немцами Цзяо-чжоу, Россия, в качестве ответной меры, может занять, например, крайнюю оконечность Ляодуна – Квантунский полуостров с Порт-Артуром и заливом Даляньванем, вполне пригодным для устройства там нового порта. При сложившихся теперь обстоятельствах, сказал граф Муравьев, от занятия русскими Порт-Артура не ожидается никаких внешних политических осложнений. Почему, по его мнению, России не следовало упускать столь благоприятного случая, которого впредь может и не повториться. Витте возразил министру иностранных дел, заметив, что Россия связана договором с Китаем, вменяющим ей не только не претендовать в какой бы то ни было форме на территорию этого государства, но и защищать его в случаях, подобных нынешнему. На такое замечание граф Муравьев ответил, что договор с Китаем обязывает Россию защищать его только от Японии, но Россия отнюдь не принимала на себя обязательств отстаивать китайские интересы еще перед какими-то державами. К тому же, сказал министр, он опасается, что если мы промедлим с решением, то как бы, следуя примеру Германии, Порт-Артур не заняла Англия. Доводы министра иностранных дел были очень убедительными. Но вряд ли вообще тогда надо было кого-то в русском правительстве убеждать занимать Порт-Артур. Даже осмотрительного министра финансов. Который возражал скорее для того, чтобы под напором аргументов собеседника окончательно увероваться в правильности его мнения. Как тут можно раздумывать – брать или не брать? считаться с пережитком старины глубокой полумертвою Китайскою империей или не считаться? сохранять видимость собственного благородства, пока другие будут растаскивать Китай, или не сохранять? Ответ очевиден: ни в коем случае нельзя упустить то, к чему Россия стремилась веками, к чему через ледяную Сибирь пробивались многие поколения русских людей, – теплый, незамерзающий порт на океане.

Спустя короткое время, после совещания четырех министров, русские войска заняли-таки Квантунский полуостров, а на рейде Порт-Артура встал русский флот. По договору с китайским правительством территория эта уступалась России в арендное пользование на двадцать пять лет. В бухте Далянь-вань русские тотчас начали строить новый порт. Теперь уже министр финансов Витте, прежде скептически относившийся к занятию Квантуна, принял самое деятельное участие в колонизации нового края. И даже предложил назвать порт в бухте Даляньвань – Дальним. По мнению министра, это название, созвучное китайскому Даляню, и соответствовало географическому положению нового порта – на дальней азиатской окраине, и вместе с тем было вполне в духе русской народной и солдатской манеры переиначивать иностранные слова на свой лад.

Но ведь именно эту землю, эти самые бухты – Даляньвань и Порт-Артур, каких-то два с небольшим года назад, Россия, под вполне благовидным предлогом заступничества за немощный Китай, не позволила занять японцам. И если тогда Япония затаила злобу на Россию за ее мнимое благородство, то что же теперь должны были испытывать японцы к русским, когда те, отбросив уже всякое приличие, поднимают свой флаг ровно там, откуда по их настоянию были выдворены флаги японские?! Разумеется, на островах о русских окончательно сложилось представление как о народе коварном, лукавом, укравшем у японцев их победу, причем не сделав ни единого выстрела, не потеряв ни самого негодного солдата.

Но окончательный непоправимый урон своего престижа Россия понесла в Китае. Когда в Петербурге иные политики размышляли, как бы занятие русскими китайской территории не навредило renommee России в глазах остального мира, то сам Китай, по всей видимости, даже и не рассматривался как часть этого «остального мира» – он воспринимался, наверное, некою пустынною Антарктидой, которую можно делить как угодно, все равно пингвины останутся безответными, потому что и не поймут происходящего. Китайский канцлер Ли-Хун-Чжан прямо назвал политику России и других европейских государств в его стране разделом Китая. Дорого же обошлись китайцам германские миссионеры!

Вслед за Россией в Китай хлынула вся Европа. Англия и Франция потребовали от китайского правительства отдать им в аренду порты, подобно тому, как России был отдан Порт-Артур. Китайцы выполнили все требования сильных. Италия, страна едва способная заявлять свое присутствие где-либо вне Средиземного моря, и та пожелала иметь порт в Китае. Несколько раз итальянское правительство посылало соответствующие ноты китайскому правительству, но, не получив ни на одну из них ответа, отступилось. Как ликовали китайцы, ободренные маленьким своим успехом!

В 1899 году в Китае вспыхнуло так называемое Боксерское восстание, направленное против иностранной колонизации империи. Русский военный министр Куропаткин назвал Боксерское восстание «патриотическим антихристианским движением». В таком его определении содержалось очевидное лукавство: министру ли не знать, что прежде всего китайцы ополчились на русское своевольничанье в их стране, – но как в этом можно было сознаться? Назвав восстание «антихристианским», Куропаткин тем самым подчеркивал, что оно было направлено в равной степени против всех европейских стран, участвующих в захвате Китая. Разумеется, у китайцев не могло не быть претензий и к другим незваным своим гостям, но особенные претензии у них были к России. Еще прежде, чем завладеть Квантунским полуостровом, Россия добилась от дружественного в то время китайского правительства концессии на постройку в Маньчжурии железной дороги. Эта дорога должна была пройти от Читы, через всю Маньчжурию, до Владивостока, с веткой на Порт-Артур. Но если основная линия – до Владивостока – проходила преимущественно по степным, почти безлюдным районам Маньчжурии, то ветка на Порт-Артур, напротив, строилась в местах густонаселенных, порою прямо по крестьянским угодьям, причиняя населению всякого рода неудобства, а зачастую и прямой ущерб. Но особенное раздражение у китайцев вызывали даже не частные их неудобства, а та пугающая, предвещающая самые дурные последствия перспектива, которую сулила всему Китаю эта дорога. Во-первых, строилась она по русскому стандарту – пятифутовой ширины. В Китае таких дорог не было. Кроме этого, при дороге стали селиться русские колонисты. В месте ответвления путей на Порт-Артур появился даже немалый город, населенный целиком русскими, – Харбин. По всей дороге была размещена русская охранная стража – целое войско. Все эти приметы с предельною очевидностью указывали на то, что Россия не долго будет считать Маньчжурию заграницей. И скорее рано, нежели поздно, аннексирует ее. Как в этом случае поступят прочие державы, китайцам было хорошо известно на недавнем своем опыте – Китай просто разделят, как Польшу сто лет назад. Поняв, что самое существование их государства находится под серьезною угрозой, тут уже все китайцы выступили единодушно. Это было редкостное единение черни и привилегированных, состоятельных сословий, вплоть до министров и принцев. Но восстание Китая было не войной армий и народов, а схваткой цивилизаций – высокою развитою европейскою и крайне отсталою азиатскою, – соперничеством древнейшего, почти чингисхановского, оружия с пулеметами и броненосцами. И удивительно, что восстание длилось довольно долго – более двух лет. Это свидетельствует, как же велико было воодушевление восставшего народа. И в некоторых случаях действия восставших были очень небезуспешными. Кстати, особенно неистово они разрушали русскую железную дорогу в Маньчжурии, справедливо полагая, что дорога эта – основа присутствия России в Китае. Если в руки к ним попадались европейцы, они расправлялись с ними по-восточному безжалостно. Боксеры как-то схватили одного русского инженера и отрезали ему голову. Тело они спрятали, а голову специально подбросили русским для устрашения. Так одна голова, без тела, и поехала в Москву, где и была похоронена. Само собою, европейским армиям с их совершенным вооружением мятежники не могли не уступить. Их восстание было подавлено с необыкновенною для европейцев жестокостью, причем Россия целиком оккупировала Маньчжурию. Многих главарей боксеров императорский суд, в угоду победителям, приговорил к весьма суровой каре, между прочим, и к такой чисто китайской мере – к самоубийству. Суд положил им день, когда они должны были покончить с собою. И все приговоренные истово исполнили приговор.