Твердь небесная - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Рябинин cтр.№ 35

Наталья Кирилловна решительно настояла, чтобы гостья откушала с ней, и Лизе пришлось подчиниться. Однако позавтракать у Епанечниковых Лизе не вышло. Едва Наталья Кирилловна распорядилась подавать завтрак, из передней послышалась нетерпеливая и будто бы с благовестными нотками трель колокольчика. Невозможно не узнать звонка, сулящего радость. У него особенный голос. Наталья Кирилловна и Лиза переглянулись и поспешили выйти на звонок.

В переднюю все вступили одновременно. Доктор Епанечников сиял, как награжденный. Мог ли он когда-нибудь предполагать, что самым счастливым днем в его жизни будет день вызволения дочери из-под ареста? А своей Леночкой он не просто дорожил и не просто любил ее. Он был влюблен в дочь. Его чувство к ней превосходило обычную отцовскую любовь. Сергей Константинович, не имея в лице супруги Е[атальи Кирилловны духовно близкой спутницы жизни, стал в последние годы, к совершенному своему удовлетворению, получать от дочери восполнение этого ущерба. И теперь считал себя счастливейшим из людей. И не согласился бы променять эту сладчайшую нежную духовную близость с дочерью ни на что другое. Хотя бы законная жена каким-то вдруг чудом сделалась первейшею разумницей. Он часто с Леночкой советовался по тому или иному вопросу, беседовал, что называется, по душам. Мнение ее ценил чрезвычайно. А суждения дочкины о чем-либо считал весьма авторитетными, хотя и небесспорными.

Наталья Кирилловна бросилась к Леночке, с силою прижала дочку к груди и стала покрывать поцелуями ее лицо. Сергей Константинович и прислужница с радостным умилением любовались счастьем матери. Девушке, помимо этого, полагалось бы еще и прослезиться. Но служанка Епанечниковых – Наташа, – по складу своего характера, не годилась для всякого рода сентиментальных сцен и даже своей барыне не собиралась подыгрывать. Наталья Кирилловна за это и за другое считала Наташу девушкой бесчувственною и недалекою. Оно и понятно – прислуга. Сергей же Константинович, тот, напротив, весьма Наташе симпатизировал. И не хотел бы иметь в услужении никого другого, кроме нее.

Для Лены присутствие Лизы в их доме стало совершенною неожиданностью. Нет, она не смутилась и не растерялась, и, тем более, не воспылала, как говорят, презрением при виде виновницы своих бед. У Лены промелькнуло: как же теперь тебе туго придется; что ты себе уготовила, несчастная?! ведь совесть покою не даст! Лиза, Лиза, что же ты натворила?! и о своей роли в происшествии, верно, еще не знаешь, иначе не улыбалась бы так приветливо, словно мы после каникул повстречались впервые; и какому же злодею только ты так неосторожно открылась?

Нацеловавшись с дочкою вдоволь, Наталья Кирилловна выпустила наконец ее из объятий. Леночка понимала, как родителям сейчас хочется быть с нею рядом, держать ее за ручки, не отрывать глаз – любоваться своею дорогою девочкой. Она и сама с удовольствием провела бы с ними ближайшее время. Потому что сильно по ним соскучилась за эти долгие ночь и день, проведенные вне дома. Посидела бы с мамой. Поговорила о многом с папой. Но прежде всего, необходимо уделить внимание Лизе. Объясниться. Успокоить ее, если потребуется. Она же, наверное, переживать будет очень сильно, когда узнает всю правду. И Лена, безжалостно оставив во всем покорных ей в эту минуту родителей, ушла с Лизой к себе. Наталья Кирилловна сейчас же отправилась делать новые распоряжения повару и Наташе. А Сергей Константинович удалился до обеда в кабинет и в радостном возбуждении заметался из угла в угол.

Оставшись наедине, девочки не сразу разговорились. Каждая из них как будто стеснялась начать первою. И это притом, что прежде их отношения были совершенно сестринские. Лена мучительно подбирала слова, чтобы насколько возможно в меньшей степени огорошить подругу известием. А Лиза инстинктивно желала хоть на миг оттянуть разговор, потому что предчувствовала услышать сейчас некое горькое откровение.

– Лиза, ты не видела сегодня Таню? – сказала наконец Лена, не подозревая, что начала с одного из тяжелейших для Лизы вопросов.

– Да. В гимназии утром, – вымолвила Лиза.

– И она ничего тебе не рассказывала, если не ошибаюсь? Так?

– Да, Лена, – почти шепотом ответила Лиза. Она поняла, что бессмысленно оттягивать развязку, какою бы для нее дурною она ни была. – Таня сегодня едва не опоздала на урок. А на первой перемене ушла, не сказав нам ни слова. Мне показалось… То есть я отчетливо видела, как из нее готов был вырваться какой-то упрек. Но она не стала ничего говорить и прямо-таки убежала из класса. Потом я пошла к ней домой, но их прислужница хотя и ничего такого мне не сказала, но вполне дала понять, что я у них теперь визитерша нежелательная… Но отчего так? – непонятно… Лена! скажи хоть ты мне, что произошло, – взмолилась Лиза.

– Прежде всего, не волнуйся, прошу тебя. А произошло еще не самое скверное, как я теперь знаю. Лиза, скажи мне, пожалуйста, ты рассказывала кому-нибудь о том, что мы были тогда в кружке?

– Вовсе нет. Ни единому человеку, – не понимая еще, к чему клонит подруга, ответила Лиза.

– Ты это верно помнишь? – Лена, готовая уже приласкать раскаявшуюся, даже смутилась чуточку, оттого что Лиза не созналась сразу, как она ожидала.

– Помню лия? Ну разумеется! А в чем дело, Лена?! – Только теперь Лизе стало открываться, что Лена и свой арест, и эпатирующее поведение Тани связывает с ее возможным рассказом кому-нибудь об их участии в кружке. – Что вы подумали?! – И не то что лицо, у Лизы руки порозовели от стыда и гнева.

– Послушай, Лиза. Третьего дня арестовали Мещерина и его приятеля Самородова Алешу. Тебе известно это?

Лиза ничего не ответила, настолько она была подавлена обидными подозрениями подруг. Но Лена поняла, что об остальных арестах Лизе еще не известно.

– А вчера Таня мне рассказала, – продолжала Лена, – будто Александр Иосифович узнал от какого-то там своего знакомого из полиции, что сведения о кружке к ним поступили от тебя. Разумеется, мы и мысли не допустили, что ты могла это сделать умышленно, в отместку нам за что-нибудь. – Лена попыталась пошутить, улыбнуться даже, но тотчас посерьезнела, так страшно Лиза сверкнула глазами. – Но, может быть, ты в разговоре с кем-то упомянула об этом злосчастном похождении в кружок?

– Ты хочешь, чтобы я тебе ответила: да, дорогая Лена, я, по недоразумению, разболтала обо всем, не предвидя худого, а теперь винюсь-убиваюсь? Ты этого хочешь от меня?

– Я, прежде всего, хочу, чтобы ты была спокойна…

– Довольно! Я решительно тебе объявляю, и Тане можешь передать: я никому не говорила о кружке ни полслова! В том, что с вами случилось, нет моей вины! Ну вот, я же вижу, ты мне не веришь! Лена, это какой-то ужасный подлог! Кому и зачем это понадобилось?! – не знаю! Но я не виновата, честное слово, Леночка! Я не рассказывала никому!.. – Лиза больше не выдержала, она закрыла лицо ладошками и расплакалась. Кипящая влага заструилась из-под ее пальчиков и блестящими извилинками побежала в рукав.

Лена, сама расчувствовавшись едва не до слез, обняла Лизу и усадила ее на диван.

– Лиза, дорогая, давай поговорим спокойно, без эмоций. Все, что случилось, это уже в прошлом, а нам надо думать о будущем. Не о нашем с тобой будущем. Оно мне представляется более или менее ясным и благополучным. Но в беде наши друзья. Вот о чем нам нужно поразмышлять. Ты согласна?