Твердь небесная - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Рябинин cтр.№ 227

Про себя Александр Иосифович с удовлетворением отметил, что Мещерин ни полусловом не упоминает о сокровищах, ни даже не намекает о них хотя бы. И не заикнется никогда, усмехнулся в душе Александр Иосифович, ни он, ни его дружок: это выглядело бы бредовыми фантазиями безнадежных умалишенных.

Разобравшись вполне, как он рассудил, с Мещериным, Александр Иосифович перешел к делу.

– Итак, друзья мои, – деловито начал он, – я вчера прибыл в Москву, чтобы лично принять участие в событиях. Возглавить, если потребуется! Мне необходимо срочно встретиться с руководителями восстания.

– Погибло восстание… – тихо проговорил Мещерин.

– Восстание, может быть, и погибло, – бодро ответил Александр Иосифович. – Революция – начинается! Вперед!

Сибирского гостя и собрата Дрягалов встречал по чести: велел приказчику накрыть для них приличный стол в его огромном кабинете и подать бутылку шустовского. Дрягалову любопытно было посмотреть на провинциального купца, не столь состоятельного, но такого же, верно, оборотистого, как и он самый: не сидит в лавке своей, копейки жалкие подсчитывает, а вот разъезжает по всей державе, сугубую выгоду ищет. Этот свое возьмет, подумал Дрягалов, видно, молодец толковый, ухватистый, с таким можно иметь дело.

В магазине в тот день находился при отце Дмитрий Васильевич – помогал разбираться с бумагами, – так Дрягалов велел поставить прибор и для него, чтобы тот на равных с ним участвовал в переговорах с купцом Рвотовым, но предупредил сына говорить немного, а больше на ус наматывать, как такие дела ведутся. Впрочем, и старшие купцы говорили немного, – они друг друга понимали с полуслова, а то и с единственного взгляда. Но еще больше опасались сказать лишнего. По этой причине они и шустовского едва пригубили: при заключении сделок или еще при каких коммерциях винный дурман – плохой советчик. Это истина.

Переговоры их, можно сказать, удались: Дрягалов обещался Рвотову помочь с поставками от своих агентов, – не даром, разумеется, но и не втридорога.

Провожая гостя, Дрягалов заверил его, что, едва уймется бунт в Москве, он немедленно исполнит все обязательства. Василий Никифорович велел приказчику отвести Рвотова к собственным его санкам, что стояли в укромном месте позади магазина, и передать кучеру Егорке доставить купца к самой гостинице.

Но едва Рвотов вышел, где-то поблизости от входа прогремели один за другим три выстрела. Почти сразу вслед за этим в дверь забарабанил приказчик. Дрягалов немедленно отворил. На приказчике, как говорится, лица не было. Он и вымолвить ничего толком не мог – только показал ходуном ходившею рукой на тротуар. Там на снегу лежало недвижное тело. Дрягалов, не вглядываясь даже особо в убитого, понял, что это его гость.

Вместе с Дмитрием и прибежавшим на выстрел Егоркой – от приказчика пользы было не более, чем от убитого, – они втащили тяжеленного сибирского купца в магазин. Признаков жизни Рвотов уже не подавал. На всякий случай Дрягалов приложил ко рту ему зеркальце – поверхность его осталась нисколько не замутненной.

Дрягалов поднялся на ноги, перекрестился и вымолвил:

– Царство Небесное. Со святыми упокой, Христе… Пошли за мной все, – низким, тяжелым голосом произнес он и направился в комнату, где пять минут назад они с покойным пировали и строили планы их дальнейшего сотрудничества.

Там Дрягалов разлил по стаканам коньяк, выдохнул:

– Упокой, Господи, душу усопшего новопреставленного раба Твоего Афанасия. – И жахнул коньяку залпом.

Наступило долгое молчание. Кучер и приказчик пили коньяк и постепенно приходили в чувство. Дима едва сделал полглоточка – казалось, он был потрясен, помимо прочего, еще и какою-то страшною догадкой, почему не отводил испуганного взгляда от отца.

– Делать-то что будем, папаша? – спросил наконец он.

– Ну теперь уж поздно, – рассудил Дрягалов. – Утром надо отвезти в мертвецкую.

– Папаша! – проговорил Дима приглушенно. – А ведь это в вас стреляли!

Дрягалов не сразу ответил. Он помрачнел.

– А ну-ка, молодцы, ступайте в зал, – сказал он слугам. – Будет пьянствовать. Да накройте там покойного чем.

Коньяк как будто и не брал его нисколько – что пил, что не пил. Василий Никифорович еще налил полстакана.

– Думаешь, я этого раньше не понял? Купец-то сибирский чуть не на одно лицо со мной. И осанка ровно та же.

– Так значит, кто-то вас хотел… – начал Дима и оборвался.

– Я, кажись, знаю кто. Есть один человечек… Затаил на меня злобу… – Дрягалов понимающе покачал головой. – Это, значит, он меня придумал извести… Как Савву извели… Помнишь, у тебя на свадьбе гулял товарищ мой Савва Тимофеевич? Так его же тоже того… Летом, помнится, что ли… За границей где-то…

– В Ницце, – напомнил Дима.

Они замолчали и какое-то время напряженно осмысливали потрясающее открытие.

– Так, папаша, подождите! – Дима просто-таки встрепенулся весь от пришедшей ему догадки. – Если стреляли в вас и убийца, или кто там его подослал, убежден, что дело сделано, может быть, вам этим и воспользоваться? – спрятаться куда на время, и пусть его думают все, будто вас на свете больше нету!

Дрягалов сколько-то изумленно смотрел на сына.

– Это, что ли, как в тот раз французский парнейчик – этот Паскаль – придумал в газетах пропечатать, что-де нету больше купца Дрягалова в живых? – обрадованно спросил он.

– Да, наподобие. Только в газетах-то теперь не выйдет: газеты все закрыты.

– Что за беда! Земля слухом полнится! Только пусти слух, – и до кого надо он дойдет скоро! Ты знаешь что! – мигом смекнул Дрягалов. – Нужно, чтобы Алена подругам своим об этом скорее передала: Татьяне Александровне в первую голову, – у ней муж полицейский – он донесет, кому следует, – и другой их третьей… как ее забыл…

– Лиза, – подсказал Дима.

– Да, и Лизавете этой тоже, – у ней Лексей в женихах теперь, – он среди своих бунтовщиков расскажет. Так и дойдет, до кого следует.

– Тогда вам, папаша, теперь никак нельзя в Москве оставаться. Спрятаться надо. Вон хоть в Кунцеве. Сейчас там на дачах никого. Пусть Егор вас нынче же свезет. Кого-нибудь из слуг я вам завтра пошлю. Да! – хватился Дима. – Если не возражаете, отправлю к вам и Лену с Ваней. И им там спокойнее будет. И для любопытных понятно станет, почему по даче слуги шастают: при господах-де. Можно еще и Мартимьяна с Викулычем поселить. А вы из дома и не выглядывайте! Затаитесь…

– Алену с внуком не возражаю, – улыбнулся Василий Никифорович. – А Мартимьяна не надо. Куда ему зимой! Пусть в Москве сидит. В дому-то тоже должен кто-то оставаться.

Наказав Диме завтра чем свет свести покойного Рвотова в полицейский дом, а магазин открывать и без него, если беспорядки в Москве вдруг прекратятся, Дрягалов этим же вечером уехал из города.

На Пресню Мещерин, Хая, Лиза и Александр Иосифович добирались путем окольным, дальним, но при сложившихся условиях самым недолгим: по Москве-реке – вокруг Лужников, далее вокруг Дорогомилова до Прохоровской мануфактуры. Хотя и Мещерин, и обе его храбрые дружинницы знали сегодняшний пароль, но пробраться до цели городом им было крайне затруднительно, почти невозможно. И менее всего из-за опасности встретиться с солдатами или полицией – эти, и без того напуганные размахом восстания, в такой ранний час еще прятались по казармам и участкам. Но к этому времени Москва, особенно в западных ее частях, была настолько перегорожена баррикадами, что какое-либо передвижение там, а тем более в экипаже, практически не представлялось возможным. Да и найти кого-нибудь из оставшихся в Москве при деле смельчаков извозчиков, кто поехал бы к Пресне через город, было делом почти безнадежным.