История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Рябинин cтр.№ 12

Впрочем, истина не менее драматична. Когда откопали и вскрыли гроб Гоголя, то обнаружили, что у покойного… нет головы. Вот что рассказывал об этом присутствующий при эксгумации писатель Владимир Лидин: «Могилу Гоголя вскрывали почти целый день. Она оказалась на значительно большей глубине, чем обычные захоронения. Начав ее раскапывать, натолкнулись на кирпичный склеп необычайной прочности, но замурованного в нем отверстия не обнаружили; тогда стали раскапывать в поперечном направлении… и только к вечеру был обнаружен еще боковой придел склепа, через который в основной склеп и был в свое время вдвинут гроб. Работа по вскрытию склепа затянулась, и начинались уже сумерки, когда могила была наконец вскрыта… Вот что представлял собой прах Гоголя: черепа в гробу не оказалось, и останки Гоголя начинались с шейных позвонков: весь остов скелета был заключен в хорошо сохранившийся сюртук табачного цвета. Под сюртуком уцелело даже белье с костяными пуговицами; на ногах были башмаки, тоже полностью сохранившиеся; только дратва, соединяющая подошву с верхом, прогнила на носках, и кожа несколько завернулась кверху, обнажая кости стопы. Башмаки были на очень высоких каблуках, приблизительно 4–5 сантиметров, это дает безусловное основание полагать, что Гоголь был невысокого роста. Когда и при каких обстоятельствах исчез череп Гоголя, остается загадкой. При начале вскрытия могилы, на малой глубине, значительно выше склепа с замурованным гробом, был обнаружен череп, но археологи признали его принадлежащим молодому человеку».

Отсутствие черепа сам же Лидин объясняет следующим образом. Он пишет, что слышал от кого-то, — от кого именно, впрочем, он не помнит, — что в 1909 году, когда проводились реставрационные работы на могиле Гоголя, основатель Театрального музея А. А. Бахрушин сумел выторговать у даниловских монахов череп покойного и затем любовался им у себя в музее. Но работники бахрушинского музея, во всяком случае, эту версию не подтверждают. Поэтому судьба черепа Гоголя так и остается неизвестной.

Кроме Гоголя, тогда же в 1930-е, на Новодевичье были перенесены Хомяков, Языков и Рубинштейн.

Останки Хомякова сохранились не хуже Гоголя. Да к тому же Алексей Степанович был с головой. О его эксгумации Лидин пишет так: «Огромный цинковый гроб частично обветшал и распаялся; внутри него был второй гроб, дубовый, его верхние доски прогнили. Вся фигура Хомякова сохранилась почти в том же виде, в каком он был похоронен 71 год назад. Верхняя часть черепа с густой шапкой волос была цела; сохранившийся казакин или славянофильская коричневая поддевка, завершавшаяся брюками, вправленными в высокие сапоги, заключала в себе весь остов скелета. Одеяние было такой прочности и такой сохранности, что останки подняли за плечи и ноги и целиком, ничего не нарушив, переложили в другой гроб. В изголовье Хомякова оказалась чашечка севрского фарфора с голубыми незабудками, видимо, оставшаяся после соборования. Рядом с прахом Хомякова находился прах его жены Екатерины Михайловны, родной сестры поэта Языкова, умершей за 8 лет до смерти Хомякова. В волосах, полностью сохранившихся в виде прически, был воткнут черепаховый гребень».

Н. М. Языков же сохранился не так хорошо, как Гоголь и Хомяков. Вот, что рассказывает Лидин: «От Языкова, похороненного под одним памятником с его другом и родственником Дмитрием Александровичем Волуевым, остались только разрозненные кости скелета и череп с очень здоровыми зубами. Скелет пришлось доставать по частям и археологу восстанавливать его в новом гробу — в анатомическом порядке». Нужно заметить, что Д. А. Волуева, заодно с родственником Языковым, почему-то перезахоронить никто не позаботился.

А в 1950-е на кладбище соседнего Донского монастыря перенесли прах еще двух даниловцев — Перова и профессора-текстильщика Дмитриева. Все остальные могилы погибли. Так и остались где-то здесь лежать кости декабристов Валериана Михайловича Голицына (1803–1859) и Дмитрия Иринарховича Завалишина (1804–1892); историка, славяноведа Юрия Ивановича Венелина (1802–1839); историка, москвоведа, тайного советника Петра Васильевича Хавского (1774–1876), автора «Указателя источников истории и географии Москвы с ее древним уездом» и других работ; профессора Московского университета, юриста и историка Федора Лукича Морошкина (1804–1857); профессора медицинского факультета Московского университета, физиолога Александра Ивановича Бабухина (1827/1835–1891), лекции которого слушал А. П. Чехов; славянофила Владимира Александровича Черкасского (1824–1876).

В 1983 году Даниловский монастырь был возвращен Московской патриархии. В течение пяти лет он реставрировался. И теперь вполне восстановлен. При проведении работ строители то и дело натыкались на захоронения. В те годы у северной стены «новой территории» стояли две двухсотлитровые кадки, и пока шло восстановление монастыря, в них постоянно складывали все новые и новые человеческие кости, так что кадки, в конце концов, наполнились доверху. Когда же работы были завершены, все найденные останки похоронили возле Поминальной часовни. Теперь там устроены две братские могилы с крестами над ними. Вдоль стены, под мемориальными досками славянофилам и Ю. И. Венелину, выставлены полтора-два десятка старинных надгробий. Это все, что осталось от старейшего в Москве кладбища.

Кладбище Симонова монастыря стало приходить в упадок задолго до революции. Это, может быть, единственное московское монастырское кладбище, которое с годами становилось все менее и менее желанным местом упокоения. Связано это, прежде всего с тем, что Симоново во второй половине XIX века из очаровательного пригородного уголка, названного Н. М. Карамзиным самым приятным местом в окрестностях Москвы, стало превращаться в невзрачную, задымленную промышленную слободу. И если в XVIII — начале XIX вв. многие москвичи ездили в Симонов монастырь любоваться природой, любоваться видом Москвы со сторожевой площадки трапезной, с которой, если верить И. И. Лажечникову, долгие годы смотрел на столицу симоновский инок схимонах Владимир — Последний Новик, то в начале ХХ века, как говорится в одном путеводителе того времени, монастырь был уже «самой уединенной и малопосещаемой из всех московских обителей».

А когда-то в Симонов монастырь, хотя сюда и был путь неблизкий, действительно приезжали очень многие. Дачи в те времена заводить еще не было принято, поэтому мещане часто выбирались куда-нибудь на природу на один день — в Симоново, в Сокольники, в Царицыно, на Воробьевы горы.

Поехать в Симонов монастырь — прежде считалось совершить дальнее путешествие, приблизительно, как теперь съездить в Троице-Сергиеву лавру. М. Ю. Лермонтов в очерке «Панорама Москвы» описывает вид столицы с колокольни Ивана Великого и, между прочим, говорит: «Утомленный взор с трудом может достигнуть дальнего горизонта, на котором рисуются группы нескольких монастырей, между коими Симонов примечателен особенно…» Во времена Лермонтова к Симонову монастырю вела единственная дорога — на село Коломенское. И до монастыря можно было добраться на т. н. линии — многоместном экипаже, запряженном цугом, то есть шестеркою. К концу XIX века линии сменила конка. А в начале ХХ века к Симонову монастырю уже ходил трамвай. К сожалению, этот один из старейших в Москве трамвайных маршрутов отменили где-то на рубеже 1980–90 годов, тогда же разобрали и самые пути. А помешал трамвай ЗИЛу: Симоновослободская улица, по которой проходил трамвайный маршрут, рассекала завод надвое. Теперь часть этой улицы, обрезанная с двух концов бетонными стенами, является внутренним заводским проездом.