Леонид Быков. Аты-баты… - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Тендора cтр.№ 75

Основной областью применения электронной музыки в фильме намечалась большая сцена боя группы советских солдат с вражескими танками. Для того чтобы посмотреть ее с выполненной мною в Москве музыкой, нужно было смонтировать и расставить соответствующие звуковые «слагаемые» на несколько пленок, сделать немало другой подготовительной работы, чем я и занимался с монтажером картины Шурой Голдабенко отдельно от Леонида Федоровича. Мы условились с Быковым, что он познакомится с «продукцией» в уже более или менее готовом виде.

Впоследствии Леонид Федорович рассказывал, что один раз он все-таки не выдержал и, воспользовавшись моим кратковременным отсутствием, попросил Шурочку дать ему послушать что-нибудь на монтажном столе. Услышав нечто похожее на «мяу», он в смятении покинул монтажную, но виду не подал, хотя и решил про себя, что будет вынужден обойтись одними шумами.

Перед показом электронной музыки (он проходил в зале перезаписи) мы оба шутили: он – чтобы смягчить для меня удар вероятной неудачи (было само собой разумеющимся, что никакая личная приязнь или неприязнь не способны заставить его покривить душой – тем более в вопросе творческом, а следовательно, для него лично самом важном и дорогом), я – чтобы, по возможности, облегчить ему ожидание, отвлечь от тягостности внутреннего беспокойства и напряжения. Показ прошел отлично, многослойные обобщающие звучания синтезатора органично сливались с изображением, и в дальнейшем мало кто даже догадывался, что вся эта более чем десятиминутная сцена в звуковом отношении построена исключительно на электронной музыке. Отвозя меня в гостиницу, Леонид Федорович говорил, что электронные звучания преследуют его и мерещатся в каждом бытовом шуме.

Поводом для юмора стало требование музыкальной редакции сдать партитуры… электронной музыки. Сидя в монтажной, я изготовил нечто наукообразно-заумное, Леонид Федорович подтвердил, что с партитурами знаком и полностью их одобряет. Отсюда же произошла юмористическая его затея представить и классифицировать «использованные инструменты». Леонид Федорович сделал рисунки, были разработаны соответствующие названия – в результате возникли «вибродолб», «судьботык», «утюрган» и т. п., сделаны примечания. Связь звучания «инструментов» с их кодовыми названиями была всем своим совершенно понятна, и этот жаргон помогал нам в работе во время перезаписей.

Вспоминается и другой образец нашего юмора. Я жил тогда в небольшой гостинице, кажется, Академии наук. Леонид Федорович по утрам заезжал туда за мной, а после работы иногда заходил ко мне к великому интересу работавших там сотрудниц. Однажды мы появились там втроем с директором фильма и как бы по-деловому, занятые своими соображениями, стали измерять ширину входной двери, лестницы, при этом негромко переговариваясь: «Колонну придется снести» и т. п. Сотрудницы, прислушивающиеся к этим нашим разговорам, понимали, что затевается нечто недопустимое, но и не знали, как реагировать. А мы поясняли, что мне требуется в номере рояль, а чтобы его внести, необходимы некоторые предварительные работы. Мы успокаивали обеспокоенных сотрудниц, что все расходы возьмет на себя киностудия и т. п. Светлые, незабываемые дни!

Остановившись, быть может, излишне подробно на этой, конечно же, далеко не самой главной стороне нашего общения, мне менее всего хотелось бы представить Леонида Федоровича эдаким беззаботным весельчаком, помышляющим лишь о шутке, розыгрыше. Нет, разумеется. Просто Леонид Федорович был удивительно естественным, живым и светлым человеком. Все эти юмористические эпизоды – не более чем редкие отдушины, возникавшие лишь тогда, когда немного «отпускало», когда Леонид Федорович ощущал, что его усилия в чем-то оправдываются, что-то получается, когда отвлекался от многочисленных и многообразных своих забот, позволял себе ненадолго расслабиться.

Ничто не давалось ему легко, «играючи», ему приходилось труднее, чем многим. Однако он не искал ничьего сочувствия, никаких легких путей, многое и много переживая в себе, лишь приоткрываясь в чем-то перед близкими по духу людьми».

Фильм «Аты-баты, шли солдаты…» был снят Леонидом Быковым раньше установленного срока. Уже 21 июня режиссер засел за монтаж и закончил его через два месяца. Вот как описывает этот этап жизни актера и режиссера Леонида Быкова в книге «Наше любимое кино» Федор Раззаков: «27 августа фильм был сдан руководству киностудии, причем практически без поправок. Та же история повторилась и в Госкино. Там в эти же дни принимался другой фильм о войне – «Восхождение» Ларисы Шепитько, – так фильм Быкова был поставлен в пример: дескать, вот какое кино о минувшей войне нам нужно – героическое, зовущее на подвиги. А фильм Шепитько, как мы помним, был назван «религиозным и упадническим».

«Аты-баты, шли солдаты…» вышел на широкий экран 25 апреля 1977 года. Касса, собранная им за несколько месяцев проката, выглядела внушительно: его посмотрели 35 миллионов 800 тысяч зрителей. Для фильма о войне это был рекорд: последний раз нечто подобное было в 1974 году, причем опять же с фильмом Леонида Быкова – его «В бой идут одни «старики» собрал 44,3 млн. зрителей».

Евгения Уралова так вспоминала те времена: «После съемок в фильме у меня сложились с Леонидом Быковым самые хорошие и доверительные отношения. С каждым годом «Аты-баты…» нравятся мне все больше, даже больше, чем «В бой идут одни «старики». Быков говорил про фильм «Аты-баты…»: «Я не попал на войну. Это мой долг, а долги надо отдавать».

На премьере, когда я увидела фильм целиком, просто обревелась, сидя в первом ряду. Вышла с красным носом. И была не одинока, весь зал ревел. И даже снобы, которые в этот день пришли в Дом кино. Хорошо, что Быков настоял на моем участии. Мы с ним после этого очень подружились. Общались по телефону. Когда он приезжал в Москву, всегда мне звонил, приходил на спектакль, и мы вместе обедали. И когда картину прокатывали в разных странах, он сразу сказал в Комитете, что ездить не будет и чтобы брали меня. И я с ней объездила много стран, где только не была – в Монголии, в Югославии, в Южной Америке, в Панаме… В Перу человек, который нас пригласил, говорил, что он, как коммунист, работает себе в убыток. А в результате получил колоссальный доход, в кинотеатры простаивали дикие очереди. Для них это было неожиданно и интересно. Еще был фестиваль народный в Чехословакии, мы проехали всю страну на автомобиле. Утром вставали и ехали в очередной городок на прием к мэру, потом был осмотр достопримечательностей, а вечером выступление перед зрителями, банкет. А на следующий день новый город. И так целый месяц. И везде нам дарили огромную книгу про этот городок, где мы были, тарелку или другой презент. К концу поездки за нами уже следовала машина, полная подарков. Я тогда Быкову, как заядлому рыболову, потратив много суточных, купила красивый подарочный набор на стену – доску со спиннингом и остальными снастями, залитые пластиком. У нас такого не было. И у меня его украли. Я так была расстроена, что один мой знакомый привез из Финляндии похожий набор, который я и подарила Быкову. Он так обрадовался этому подарку…»

Успех фильма вызвал поток зрительских писем. Леонид Федорович был счастлив, получая подобные признания своего труда. Зрители писали: «Мой родной брат вначале считался без вести пропавшим, затем мне удалось установить, что он погиб 17 августа 1942 года в селе Скляево Воронежской области. Я честно собирался съездить туда, но как-то все не находил времени. А после просмотра вашей картины я с семьей сразу нашел время и съездил на могилу брата. Спасибо Вам, что вы не дали душе зачерстветь». А вот другое: «У нас во дворе пацаны играют в Вас (в Маэстро, в Святкина), повторяют Ваши слова, выражения, дышат воздухом тех событий, их чистотой, ответственностью. А самое прекрасное, что забыты фантомасы и всякое подобное, а вышли на свет настоящие, будничные, светлые, героически-прекрасные герои, как в нашем с Вами детстве Чапаев и Максим».