Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Бакин cтр.№ 54

По выражению Н. Губенко: «Теперь этот театр уже не может украсить ничью актерскую репутацию. И не найдется актера, который бы смог создать репутацию театра. Театр Высоцкого разрушен художественным руководителем и теми людьми, которые за ним пошли».

С одной стороны, это вполне закономерно – любое явление и событие конечно во времени, памяти и пространстве, а с другой – «горько и обидно» для патриотов «Таганки» из числа ее актеров и стародавних зрителей, для которых она давно стала символом устремлений и порывов их молодости. Для них крах театра – это трагедия, нож в спину или в сердце…

Л. Филатов: «Театра нет. Есть номинация. Иллюзия существования. В зале пустые места. Билеты на «Таганку» давно уже можно купить. Юрий Петрович это понял, может быть, раньше других. И сегодня идет спор за здание. Он хочет распоряжаться и торговать только коробкой, а другие пытаются сохранить этот дом. Если не театром, то хотя бы домом для искусства, чтобы в нем не открылся стриптиз-бар или бордель».

В январе 1994 года Ю. Любимов предпринимает еще одну попытку решить ситуацию в свою пользу, призвав на помощь «верховные силы»: «Я думаю, что театр спасет Президент России Борис Ельцин, которому я очень симпатизирую. Надеюсь, что он сочтет возможным принять Театр на Таганке под юрисдикцию». Таким образом, Театр на Таганке условно приобретал статус «императорского». Ведь только такими театрами распоряжалась высочайшая особа государства.

Страстный любитель писать «наверх», Любимов не удержался и на этот раз от шантажа: «Президенту Российской Федерации Б. Ельцину. В течение полугода Театр на Таганке не имеет возможности играть для москвичей. Театр разорен, закрыт. Мне 76 лет, из коих 71 я живу в Москве. Я глубоко оскорблен, и мой разум отказывается это принять и понять. Пока я не получу возможность работать в созданном мною театре, которому 23 апреля 1994 года будет 30 лет, ни о каком продолжении работы в моем родном городе не может быть и речи. Прошу мне ответить. Юрий Любимов».

Ю. Любимов никого не напугал, кроме своей труппы, – артисты в течение семи месяцев не выходили на подмостки… Б. Ельцин же на шантаж не ответил, зато с тридцатилетним юбилеем через «Общую газету» расколотый театр поздравил Президент раздробленной страны М. Горбачев: «…Еще в бытность первым секретарем на Ставрополье я вместе с Раисой Максимовной регулярно посещал театр при приездах в Москву. Видел «Антимиры», «Час пик», другие спектакли. Очень нравилась Алла Демидова – одна из наиболее интеллектуальных актрис. Полюбил Филатова, Золотухина, Смехова. А о Володе Высоцком и говорить не приходится – и так понятно.

Сегодня, когда стараешься вспомнить, чем была для меня в те годы «Таганка», опасаешься невольного осовременивания и мыслей, и чувств. Несомненно одно – это был глоток кислорода. Дух захватывает от свободомыслия. Существуя в самые беспросветные годы, «Таганка» воплощала шестидесятничество, поддерживая в нас импульс неминуемых преобразований.

До сих пор очень тяжело переживаю раскол театра, его драму. Мне трудно, как, очевидно, и другим, поскольку глубоко уважаю Юрия Петровича Любимова, хотя мы и не знакомы. По-человечески расположен к Николаю Губенко. Остается лишь сохранить в памяти театр, каким он был, ту роль, которую исполнял он – талантливо и мужественно.

С юбилеем, друзья шестидесятники!»

9 апреля 1994 года, к 30-летию театра, была открыта выставка «Высоцкий на “Таганке”». Открыл выставку Золотухин.

30 сентября 1997 года Ю. Любимову исполнилось 80 лет. К юбилею на всех каналах телевидения – программы, ему посвященные. Во вступлении к фильму А. Стефановича прозвучал великолепный панегирик: «В искусстве есть абсолютные величины. Знаменитый актер, выдающийся режиссер, создатель легендарной «Таганки», постановщик с мировой славой Юрий Любимов и является такой абсолютной величиной. Бунтарь, балагур, пересмешник, великий реформатор театра, человек открытых страстей и невероятного обаяния, любимец публики, одна из самых драматических фигур в нашей культуре. Он из тех, кто бросил вызов всесильной государственной системе, он испытал на себе ее жестокость. Перед ним преклоняются, его ненавидят. Он прошел медные трубы славы. Ему знаком гордый хлеб изгнания. Было все – и признание толпы, и предательство учеников…»

У Леонида Филатова на это несколько другой взгляд: «Интеллигентская болтовня, слюнявая модель: Губенко-сын, отсуживающий полхаты у отца. Губенко не нужно было вообще ничего. Он просто ушел из театра, когда вернулся Любимов, – и все. Артисты просили Колю вернуться и защитить их. Так что творимая некоторыми благородная модель «сын супротив отца» – ерунда собачья. Во всем виноват, я уже так считаю много лет, Юрий Петрович Любимов. Хотя он гений чистой воды, и мы все ему обязаны. Но истина – такова. Сейчас ни к чему это ворошить, камни в кого-то бросать».

Высоцкий был самой сложной и самой яркой страницей в биографии Любимова, и потому весь фильм А. Стефановича был пронизан песнями Высоцкого, отрывками из спектаклей, в которых он играл, была показана сцена похорон и репетиция спектакля «Владимир Высоцкий». Если Любимов был душой Театра на Таганке, то Высоцкий – его нервом.

При чествовании юбиляра Никита Высоцкий подарил ему вышедшее накануне Собрание сочинений В. Высоцкого в четырех томах. В оригинальное издание вошли все известные и менее известные произведения, а также отрывки, наброски, многочисленные варианты текстов, краткие биографические сведения, прижизненная дискография, перечень фильмов с участием Высоцкого. Издание было осуществлено по инициативе наследников поэта.

Теперь у Любимова нет пренебрежения к властям, да и власти обласкали создателя «Таганки» – наградили орденом. Однако творчество режиссера было актуально, когда он мог говорить только между строк. С наступлением гласности искусство подтекста потеряло смысл.

В. Качан: «Выяснилось уж совсем грустное: что новоявленная «акула мирового империализма» может творить только в условиях борьбы и охоты, что она могла талантливо и с выдумкой кусать за задницу советскую власть, а когда советской власти не стало, она начала терять зубы. И творческих потрясений уже не будет, останется лишь легенда о нем и его команде, да еще о тех красивых штормах, которые они устраивали в обычном море театральных иллюзий».

Ни один новый спектакль не смог стать событием. Ни «Шарашка» по Солженицыну, ни «Пушкин», ни «Живаго» никого не задели, потому что проклинать сегодня ГУЛАГ, или царизм, или Гражданскую войну стало совершенно безопасным делом. Невероятная популярность «Таганки» на протяжении почти двух десятилетий была связана почти исключительно с политической и социальной остротой большинства спектаклей. Объявленная гласность в значительной степени ликвидировала интерес к «Таганке» – «фига в кармане» перестала быть интересной публике… В изменившихся обстоятельствах театр не смог найти своего места, а его главный режиссер утратил азарт, видение цели и понимание, куда движется ситуация в стране. Он перестал слышать время. И потому все, что он ставил, выглядело случайным, продиктованным не как прежде потребностью, а «соображениями». Реанимированная «Таганка» перестала быть олицетворением свободы. Театр, как и страна, раскололся (80 % труппы от Любимова ушли к Губенко).