Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Бакин cтр.№ 39

– Кто это допустит? О чем вы говорите?

– Кто бы ни допустил, а соберем… Мы хоть попробуем…»

Его именем назовут совсем другой театр, и сложно представить себе, что было бы с этим театром, если бы Высоцкий был жив. Но он умер, а с Театром на Таганке произошло то, что, очевидно, должно было произойти. Сменилось время, в стране изменился политический строй… И театр, который всегда был самым чувствительным ко всему новому, не мог остаться прежним, его главный режиссер уже не мог играть прежнюю роль разрешенного диссидента. Ведь не секрет, что Любимову в самые суровые годы застоя разрешалось открыто говорить то, о чем другие и думать не могли. А сейчас цензуры нет, властям не до театров.

В СССР «Таганку» иначе как политическим театром никто не называл. Отдельные критики пытались выдать Любимова за обычного деятеля искусства, который всегда был заряжен на благое дело – на смелую критику отдельных недостатков режима, а жестокие власти постоянно били его за это по рукам.

На самом деле все было иначе. Когда в апреле 1964 года чиновники сажали Ю. Любимова в кресло главы полуразрушенного Театра драмы на Таганской площади, никто не предвидел, что от первого красавца вахтанговской сцены, от героя-любовника советских патриотических комедий можно ждать эстетических и политических провокаций, такого моментального превращения лояльного гражданина в антисоветчика, беспечного артиста в диссидента. Начиная с «Доброго человека…» Любимов в каждом спектакле, даже, казалось бы, самом просоветском, обязательно держал «фигу в кармане», направленную против действующей власти, которая стала отличительной чертой именно этого театра. В итоге зритель стал ходить на спектакли «Таганки» исключительно для того, чтобы в мельтешении множества мизансцен отыскать именно ту, где спрятана пресловутая «фига». Язвительный А. Зиновьев в «Зияющих высотах» вывел убогий Театр на Ибанке, где интеллигенция вперемежку со стукачами следит за подкусываниями властей со сцены и безумно уважает себя: «…это – явление в рамках ибанской официальности, желающее, чтобы его воспринимали как нечто выходящее за эти рамки, но не желающее из-за этого страдать и лишаться благ жизни». Любимов советскую власть ненавидел и всю свою деятельность на посту главного режиссера «Таганки» поставил на то, чтобы способствовать уничтожению этой власти. Другое дело – он не имел возможности сказать об этом в лоб, прямо, поэтому вынужден был прятать свои чувства в многочисленные «фиги», которые содержались в каждом его спектакле. Парадоксально и то, что «Таганка», при всем своем антимещанском пафосе, стала любимым театром советской буржуазии: дубленка, машина, дача, кооперативная квартирка… и билеты на «Таганку» были составляющими престижа советской «элиты», а театр иногда называли «большой московской кухней».

Пришло время, когда театр исчерпал себя изнутри, окутывавший его миф сильно поблек, «фига в кармане» перестала быть интересной публике, а внешнее неблагополучие в стране привело к трагическому этапу «Таганки» – его развалу…

«Я не уезжал, меня выдворили и пр.». Состряпал себе легенду, ею живет…

Валерий Золотухин

Неужели вы не понимаете, что, давая все эти интервью, он не понимал, чем все это может кончиться. Значит, он пошел на лишение гражданства сознательно. Он свой выбор сделал! Но какого хрена вам – нищим советским комедиантам – ломать свою жизнь ради чужой биографии.

Леонид Филатов

Любимову Россия не нужна. Он не думает о судьбе русского народа, русской души. Россия ему нужна как реклама… для звездочки, для языка – это проституция. Он смеется, издевается над русской Россией.

Анхель Гутьеррос

10 ноября 1982 года умер Л. Брежнев. Наступил период, который в народе назвали «пятилеткой пышных похорон». Престарелых и больных руководителей страны укладывают одного за другим на главном кладбище у Кремлевской стены. Сначала Генеральным секретарем ЦК КПСС становится Ю. Андропов.

В первых числах декабря 1982 года Ю. Любимов сдает спектакль «Борис Годунов». После того как 25 июля 1981 года с разрешения шефа КГБ Андропова состоялся показ спектакля «Владимир Высоцкий», Любимову показалось, что главный кагэбист с благосклонностью относится к «Таганке» и ее режиссеру. Надеясь на покровительство, Любимов осмелел, и когда начальство пришло принимать «Бориса Годунова», он вызывающе сказал: «Текст – Пушкина, подтекст – наш». При сдаче спектакля режиссеру делали упрек, что он слишком вольно обращается с классикой, что история трактуется легкомысленно, по «скоморошьим» законам. К тому же и другие акценты были смещены – главного героя в спектакле как бы и не было. На первый план был выдвинут народ, причем народ не просто «безмолвствующий», но потерявший вообще всякую надежду на своих правителей. Все это явно переплеталось с текущей действительностью за стенами театра. А заканчивался спектакль «Вечной памятью» по всем невинно убиенным…

У людей, присутствующих на просмотре спектакля, сложилось о нем разное мнение. Некоторые приняли его восторженно, считая самым мощным любимовским обличением советского режима. Однако видный советский диссидент и философ Александр Зиновьев увидел в этом спектакле совсем иное. В процессе просмотра он не смог досидеть до конца и, покидая зал, заявил: «Это антирусский спектакль». Того же мнения был о творении Любимова писатель Виктор Астафьев. Не принял этот спектакль и режиссер Сергей Бондарчук. Однако Министерство культуры спектакль приняло…

Вспоминает А. Порай-Кошиц (заведующий художественно-постановочной частью Театра на Таганке): «В общем, было такое ощущение, что Любимову этот театр стал не нужен. У меня есть основания так думать. По его состоянию видно было. Это очень ощущалось на примере «Бориса Годунова». Ведь «Борис Годунов» – это значительная, определяющая работа для любого режиссера. Но у меня не было ощущения, что Любимов относится к этой работе серьезно, с глубокой заинтересованностью. Ведь спектакль был принят практически сразу же худсоветом управления культуры, министерством. Все было нормально, уже были проданы билеты. Только после того, как было устроено что-то вроде своего, внутреннего худсовета в фойе, на котором было высказано много всяких совершенно ненужных вещей по поводу отношения к спектаклю и т. д., его закрыли. А так – он ведь был разрешен. Любимов вел себя как-то странно. Ведь не случайно Боровский отказался от оформления этого спектакля. Он считал, что не нужен театру и Любимову «Борис Годунов», что театру нечего сказать в этом спектакле».

Из дневника В. Золотухина: «26.01.1983. Ездили на кладбище вчера. Народу много. К Нине Максимовне. Приехала Марина. Все рады друг другу – хорошо. Вечером – действо. Выступили Андрей, Белла, Карякин, Можаев. Много начальства. Прошло хорошо. Как сказала Нина Максимовна: «Наши довольны очень. Как у вас всех сердца не разорвались?»

А вчера я читал приказ примерно такого содержания – о вынесении Любимову дисциплинарного взыскания: 21 января 1983 г. в беседе Управления культуры с Любимовым Ю. П. была достигнута договоренность, что 25 января в Театре на Таганке не будет показан спектакль «Владимир Высоцкий», ранее просмотренный Главком и получивший отрицательную оценку Главка. Тем не менее, в нарушение договоренности и правил пожарной безопасности 25 января в Театре на Таганке, вместо вечера-концерта памяти В. Высоцкого, был показан спектакль «Владимир Высоцкий» с незначительными изменениями, что не повлияло существенно на идейное содержание (звучание) спектакля. Все это происходило при переполненном зале, что нарушало пожарные нормы нормальной эвакуации зрителей. Объявить тов. Любимову выговор. Вчера же он был вызван в райком».