Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Бакин cтр.№ 28

Тираж первого издания был небольшим. Вместо планируемых 55 тысяч выпустили лишь 25. Год спустя «Нерв» переиздали тиражом 50 тысяч. Итого 75 тысяч. Для самой читающей в мире страны такой тираж, мягко говоря, пустяк. Многие переписывали книгу от руки, не только в глухих местах, но и в Москве, в Ленинграде. Книгу можно было купить за валюту в «Березке», за рубежом, но ни часу она не лежала на книжном прилавке. На «черном» рынке были побиты все рекорды: при номинале 1 рубль 40 копеек цена книги доходила до 200 рублей – большие деньги по тому времени. Неудивительно, что такой перепад цен вызвал интерес к книге у преступников. Однажды на грузовик, перевозивший издание, был совершен налет, и несколько тысяч экземпляров попали прямым путем на черный рынок.

В адрес издательства сплошным потоком шли письма с просьбой переиздать «Нерв», толстые и тонкие журналы публикуют на своих страницах стихи из сборника. Сборник будет доиздаваться. Так, в 1988 году «Современник» сделает выпуск – 200 000, в 1989 году еще 50 000, алма-атинское издательство «Онер» – 200 000 и «Чувашкнигиздат» – 50 000 экземпляров.

Работа над первым изданием велась впопыхах, без бережного отношения к текстам. Вкусовые пристрастия составителя соседствовали здесь с соображениями лояльности, приличия, цензурной осторожности. Текстологи, проведя исследование текстов в сборнике путем сопоставления их с рукописями поэта, обнаружили свыше 400 (!) ошибок, опечаток и искажений. Кроме того, составитель сборника – секретарь Союза писателей СССР Р. Рождественский – позволил себе подправить, «улучшить», «облагозвучить» некоторые «несовершенные» места в стихах Высоцкого.

В письмах требовали: «Не прикасайтесь к тексту! Он сказал лучше. Он прав!»;

«Ну как можно было в песне «Черное золото» исправить “вперед и вниз” на “вперед и вглубь”? В стихотворении «Я не люблю» Рождественский вставил свое – “Но если надо, выстрелю в упор…”, а Высоцкий пел – “Я также против выстрелов в упор…”».

Во втором издании, якобы исправленном, ошибок уже значительно меньше, но их немало и там. Б. Хмельницкий: «Нетерпимо редакторское своеволие, проявившееся кое-где при подготовке к печати второго издания сборника «Нерв». В стихотворении «Только – он не вернулся из боя» прекрасная, по-моему, строчка «Нынче вырвалась, будто из плена, весна», имеющая в виду май 45-го, одной лишь зачем-то исправленной буквой и добавлением знака препинания получает иной смысл: «Нынче вырвалось – будто из плена весна». А есть примеры и похлеще, когда редактор вписывает поэту псевдоромантические, затасканные образы… В фильме «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго», где я снимался, звучали баллады Высоцкого. И пелось так: «Краткий век у забав – столько боли вокруг…» Одна только буква заменена при публикации – и мысль оказалась перевернутой с ног на голову: «…сколько воли вокруг…» К тому же еще и две финальные строфы переставлены местами, смещая и путая смысловые акценты.

Грешно гримировать румянами и подмалевывать ясное и открытое лицо поэта».

Ю. Карякин: «Впервые вижу я сейчас его строки напечатанными, впервые слежу их глазами, а на самом деле ведь только слышу их. Все равно они для меня только звучат, звучат только его голосом, и никак иначе. А вижу я сейчас не строчки, а его самого, его лицо, каменеющее, когда он поет, его набрякшую шею с жилами, готовыми разорваться от напряжения, так что и смотреть страшно, и глаз нельзя оторвать: так это мощно, красиво…»

Стихи Высоцкого на бумаге многим тогда показались «неудобными» для чтения. Открыв сборник, читатели слышали знакомые мелодии. Но ведь так бывает с текстами любых, много раз услышанных песен. В числе таких читателей песен Высоцкого с бумажного листа оказался критик и литературовед В. Кожинов: «Я думаю, что люди, которые издали сборник Высоцкого, оказали ему дурную услугу. Они просто не понимают, что делают. Когда Высоцкий пел, причем не столько пел, сколько совершал определенное действо, все было прекрасно. Когда слушаешь его песни с бытового магнитофона, ощущаешь жест, поступок, а не просто какие-то слова, какую-то мелодию. Говорить же о поэзии как таковой здесь неправомочно, это просто разные виды искусства. Стихи Высоцкого не только до поэзии, просто до стихов не дотягивают. Когда же это поется, притом обязательно им самим, возникает совсем другая реальность».

И вот хлесткий, как пощечина, ответ Петра Вайля: «Высоцкий единственный из поющих поэтов, которого можно читать глазами. То есть просто – поэт».

Об этом же от П. Тодоровского: «Когда речь заходит о его песнях, то всегда советую почитать их как стихи, чтобы навсегда основательно понять, что, прежде всего, сила его песен в текстах».

Наваждение по типу Карякина – Кожинова пройдет, когда выйдут более полные Собрания сочинений. Л. Филатов: «Думаю, обязательно будет издано более полное собрание его стихов, чем «Нерв». Не потому что я такой мечтательный оптимист, а потому что я как раз человек трезвомыслящий. Я считаю, что нет иного пути для наших издателей и не может быть… Мы не можем лишить своих детей и своих внуков счастья познакомиться с таким поэтическим именем, как Владимир Высоцкий. Иначе мы – сумасшедшие. Иначе мы сами себе отказываем в самом дорогом».

В 1992 году вышло пятое – исправленное – издание сборника «Нерв». Текстологическую подготовку этого издания провел известный знаток творчества Высоцкого Андрей Крылов, он же написал примечания. Этой работой было положено начало постепенному улучшению текстологической подготовки сборников произведений Высоцкого.

9 декабря 1981 года в Центральном доме архитекторов энтузиасты клуба библиофилов организовали вечер «Он был поэтом по природе», приуроченный выходу в свет сборника «Нерв».

Перипетии этого вечера вспоминает один из его организаторов Феликс Медведев: «Старинный особняк на улице Щусева оцеплен. В дверях жесточайший контроль. Пробиться сквозь это плотное ограждение почти невозможно. Машины с дипломатическими номерами стоят прямо у входа, зато остальным водителям приказано убрать «транспортные средства» на соседние улицы. На недоуменные вопросы отвечают скупо: «П-р-роходи!»

За пятнадцать минут до начала перестали пускать даже с билетами, публике говорили, что зал переполнен. Я видел, как уважаемые люди, артисты, писатели, журналисты требовали пропустить их, потому что они хорошо знали человека, которому посвящена встреча, работали с ним.

Творились странные вещи. Приказали не впускать, например, всех, кто несет гитару. Актеру Театра на Таганке Валерию Золотухину было приказано не петь. Неведомым способом прорвавшийся Николай Губенко все же решился исполнить несколько песен своего друга.

За полчаса до начала меня, как организатора и ведущего, вызвал к себе в кабинет директор Центрального дома архитекторов Виктор Зозулин и заговорщически произнес: “Три раза звонили, рекомендовали не проводить мероприятие. И еще я прошу, чтобы все было в порядке, в зале люди оттуда, – Виктор Георгиевич показал пальцем вверх, – понимаете, с самого оттуда…”

Тот памятный вечер, от которого хозяева застоя ждали провокации, инцидента, кликушеской истерии, а может быть, и хотели этого, чтобы с еще большей яростью наброситься на уже мертвого Владимира Семеновича, прошел достойно. Он прошел очень достойно, ибо предмет разговора был достоин и благороден. Правда, директору Дома объявили выговор, и, в конце концов, он был вынужден уйти с работы, пострадали организаторы «идеологически вредного» мероприятия.