Сильные женщины. Их боялись мужчины - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Медведев cтр.№ 41

Всю жизнь Любовь Орлова утаивала свою биографию. Никто в точности не знает, когда она появилась на свет. В феврале или в январе? В 1902-м или 1903-м? Есть свидетельства, что при паспортизации в тридцатом году она скостила себе пять, а то и десять лет. Разночтения упираются в другой поразительный факт, который также скрывался народной любимицей долгие годы. Сохранилась книжечка сочинений Льва Толстого с надписью «Любочке. Л. Толстой». Даты нет. Только в хрущевские времена доверчивые советские зрители стали узнавать, что, оказывается, Любовь Петровна из тех самых Орловых, дворян, хозяев земли русской, и что Гришка Орлов, екатерининский птенец, — ее прапрапрапращур. И что по другой линии, по материнской, она родственница великого писателя. Вот почему он и подарил пышнорусой, сказочно красивой девчурке свои сочинения.

Но ведь Толстой скончался в 1910 году. Значит, Любочка никак не могла родиться в 1911-м или в 1912-м. Следовательно, она появилась на свет не как указано в ее документах, в том же 1912-м, а на несколько лет раньше. Ведь Лев Николаевич дарил книжку уже умеющему читать человеку? Вопросы, загадки…

Она не боялась Сталина, и, когда из Кремля звонили или присылали приглашения на очередные киношные посиделки, Любовь Петровна сказывалась больной. И шел один Александров. Есть легенда, что терпение Сталина подходило к концу, несмотря на любимые им фильмы с участием Орловой — «Веселые ребята», «Волга-Волга», «Цирк».

Долгие творческие годы она вводила в заблуждение советского зрителя. По-черному, уверенно, самозабвенно, пряча нутро, родословную, подлинный кураж. Ей бы воссоздавать образы графинь, императриц, салонных красавиц, а любимый Гриша, домашний режиссер, подсовывал по-деревенски хохотливых Дуняш и Стрелок. И она лезла из кожи, но лепила образы героинь, которые были близки и вождю, и самому народу Всю свою жизнь Орлова пыталась обмануть природу, женское естество. Мне чуть ли не с детства запомнились домашние сплетни о косметическом ее омоложении, об операции на лице. Орлова панически боялась старости, течения Леты. И прятала возраст как только могла: хирургическим вмешательством, массажами, западной косметикой, гримом, диетами, физупражнениями, нерожанием детей, умеренной близостью с мужчинами. (Если бы Любовь Петровна знала, что будущие, то есть нынешние сексологи будут считать, что чем чаще женщина занимается любовью, тем дольше проживет и тем свежее будет выглядеть!) Почти все сорок два года совместной жизни с Григорием Александровым она играла с ним в домашние прятки. Окружение наворачивало легенды об их удивительных, чуть ли не средневековых романтических отношениях. Всю жизнь на «вы», всю жизнь посылание друг другу любовных записочек и писем, телефонные перезвоны, телеграммные признания. Временами они будто бы проваливались в преисподнюю, исчезая буквально от всех: и родных, и друзей. Но кое-кто знал, что Люба и Гриша никуда не исчезли, они дома — в московской квартире или на даче во Внукове. Просто они закрылись на все замки, занавесили окна, отключили телефон, отпустили прислугу. Чем они занимались в одиночестве — никто не знал. Одни говорили, что предаются медитациям; другие — что курят опиум и возвращаются в безумно счастливую молодость; третьи утверждали, что пишут какой-то немыслимо тайный роман-сценарий, в котором Любочка превзойдет и Мэри Пикфорд, и Мэрилин Монро; и, конечно же, якобы занимались любовью, и только ею. А впрочем, есть и свидетельства, что парочка просто покидала не по-советски пышно благоустроенное гнездышко и поселялась на неделю-другую в «Метрополе» или в «Советской». И отдыхали, потешаясь над публикой.

Орлову считали самой сексуальной актрисой. «Поставленные» Александровым оголенное бедро или округлую коленку Любови Орловой зрители с замиранием сердца и пульса принимали за эталон обольщения. До настоящих возможностей эротического антуража Орлова просто не дожила, несмотря на все старания и ухищрения увековечить красоту молодости.

Она пыталась обмануть смерть. Летом семьдесят четвертого года внезапно ее положили в больницу и через какое-то время сделали операцию. Возможно, она догадывалась, чем хворала, но при этом уверенно, с легким смешком показывала близким камешки, якобы вынутые из почек. Но смерть ее настигла. Умирать страшно не хотелось, а хотелось еще раз выйти на сцену в родном театре имени Моссовета. Уже на Новодевичьем кладбище Григорий Александров пытался обмануть (уже за свою Любочку) пришедших проститься: он не велел показывать лицо Орловой. Крышку гроба не открывали. Он-то понимал, что смерть отомстила своей погонщице: в гробу лежала ветхая желтая старуха.

Вскоре и сам он обманул свою Любовь. Сначала завел пассию, из поклонниц, а вскоре женился на хоть и давно знакомой, но так же давно злой и жадной бабе. Она-то все и прибрала к рукам: квартиру, дачу, наследство, архив. Все, что осталось от ненавистной ей Любки, — на помойку. Так вот и достались мне эпистолярно-любовные признания неразделимой пары. Хотя все же разделимой. Она же, эта баба, и разделила. Ушедший вскоре в мир иной догонять любимую супругу Григорий Васильевич Александров был закопан на другом клочке кладбища, вдали от Любочкиной могилы.

За все на этой земле надо платить: за кокетство — потерей естественности, за память — забвением, за жизнь — смертью. Впрочем, что касается Любови Орловой, то в ее судьбе слилось и то и другое: и вечность, и тлен, и блеф, и триумф.

1999

Сколь бы прискорбно и вызывающе это ни звучало, ни в одной, пожалуй, стране мира не случается такой пропасти в человеческих судьбах между счастьем и горем, между раем и адом, как бывает это у нас. В пугающе массовых масштабах (единичные эпизоды, конечно же, случаются в любом обществе) воплотилась у нас бодрая песенная формула: «То взлет, то посадка». Чтобы жизнь не казалась человеку медом, его надо окунуть в дерьмо. Пусть до скончания дней своих не забывает он запаха параши и ощущает на лице тяжесть вертухаева удара.

Особенно ярко и по-шекспировски образно это высветилось в судьбе Лидии Андреевны Руслановой. Из океана всепоклонения и любви, из радости творческого самовыражения и песенной стихии, из роскоши и уюта элитной обители в Лаврушинском переулке, из императрицкого «сексодрома» Екатерины II (атласно-бархатного, 6 × 6, купленного за две тысячи рублей на аукционе) — в ледяной ужас сибирского этапа, в клопиные камеры, в смертную жуть самой страшной энкавэдэшной тюрьмы — Владимирского централа, в безысходность и мрак. И все это буднично, по-сталински, по-советски.

Но тут, что называется, не на ту напали. Лидия Русланова была такой сильной волевой натурой, что запах параши не стал для нее запахом «по гроб жизни». Выйдя из тюрьмы, она начисто вычеркнула из памяти и обоняния страшные лагерные годы. Навечно. Навсегда. Будто бы их и не было. И вплоть до смерти осенью 1973 года великая певица жила без оглядки на прошлое полной творческой жизнью. Только перестала коллекционировать свои любимые бриллианты, потеряв к ним всякий интерес. Ничего не скажешь: мощный характер, решительная натура, способная преодолеть любые невзгоды.