Мои Великие старики - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Медведев cтр.№ 13

Уточняем, что Андрея Тарковского нельзя назвать диссидентом, и что в огоньковской публикации впервые публично объяснены причины его отъезда.

Переводчица вставляет, что Маркесу было бы интересно почитать этот материал.

Перелистываем страницы «Огонька»: «Поэтическая антология», «Русская муза XX века. Борис Пастернак».

Маркес узнает портрет великого поэта, его имя широко известно.

– Я был в Переделкине на могиле Пастернака и испытал большое удовлетворение… Я думал, что эта могила как-то дискриминирована, отделена от других могил, но этого нет, она полна достоинства…

Недавно я видел картину «Онежская быль», она произвела на меня большое впечатление, – говорит наш гость, глядя на щемяще грустные фотографии к материалу «Оставьте нам деревню» – об участи «неперспективных» сел.

– А в Латинской Америке нет такого?

– Да, опустение деревень происходит и у нас. Люди бегут в город. Страна совершенно изменилась. Во-первых, потому, что начисто опустела сельская местность. Опустела по двум причинам: из-за привлекательности городской жизни и из-за того, что в колумбийской деревне ведется ожесточенная война. Эта война – социальная борьба между бедным крестьянством и крупными землевладельцами. Отсюда такой трагический исход – опустошение родных гнезд. Сельскохозяйственной продукции становится все меньше и меньше. А в городах – чудовищная перенаселенность. Люди, пришедшие из деревни, без работы превращаются в нищих, в преступников. Проблема, о которой вы сообщаете в этом номере, и в Колумбии становится все острей и острей…

– Значит, можно сделать вывод, что этот процесс в чем-то схож с тем, что происходит и у нас?

– В данном случае капитализм и социализм, несмотря на свои принципиальные различия, сошлись. Я думаю, что между капитализмом и социализмом должно быть что-то общее, но все-таки не это, – улыбается Гарсиа Маркес.

– А о чем эта статья? – оживляется собеседник, глядя на улыбающегося с фотографии малыша.

– Этот материал называется «О пеленке, распашонке и семейном бюджете», он о судьбе молодоженов, у которых маленький ребенок. О трудностях их семейной жизни в самой начальной стадии. Журнал проследит за жизнью Сережи Фокина до его совершеннолетия.

– Это очень важная публикация, это очень интересно. Как журналистский эксперимент, как исследование.

Оказалось, что мы «сели» на больную тему Маркеса. Дело в том, что Маркес – преданный семьянин. В жене, в детях он ищет опору, надежду и находит ее. Вспоминаю, что в прошлый свой приезд писатель привозил и своих сыновей.

– Где они сейчас, сеньор Маркес, чем занимаются, почему вы не взяли их в Москву?

– Старший сын – кинооператор. Второй – дизайнер. Оба они унаследовали творческие возможности отца, но применили их в более практической сфере. Они вообще более практичны – в маму, наверное…

– Родители влияли на выбор их жизненного пути?

– Но, прежде всего, есть генетические предрасположенности, которых мы, естественно, избежать не могли. Мы всегда старались влиять на своих детей. Вы знаете, мы старались влиять на них еще и потому, что им всегда было трудно жить из-за их отца. Старший сын, например, учился в Гарвардском университете. И вот за все годы учебы он старался, чтобы как можно меньше из его окружения людей знали о том, кто он. Кто его отец. Но вместе с тем существовали влияния, которые просто неизбежны. Это атмосфера дома, например. Ведь дети помнят, как играли они с Пабло Нерудой, Хулио Кортасаром, Карлосом Фуэнтосом. Им, конечно, не забыть разговоров о литературе, об искусстве… Сегодня они во всех комнатах слушают рок-музыку, молодежные современные ритмы. Слушают так громко, что я тоже вынужден слушать. И они, таким образом, тоже влияют на меня. Правда, когда я слушаю классическую музыку, музыку великих композиторов, я тоже очень громко включаю динамики. И таким образом, – Маркес улыбается, – они любят и то, и другое.

– Как и вы?

– Куда мне деваться…

Конечно, влияние среды неизбежно в воспитании. Но дети никогда не пытались писать. Младший несколько лет учился играть на флейте. Я был этим очень доволен. Я был так доволен, что усиленно поощрял его, подталкивал. И, в конце концов, он перешел на графический дизайн. А старшему всегда нравилась фотография. Пока сыновья подрастали, я думал о том, что кем бы они ни стали, они должны быть достаточно культурными людьми… Вообще-то я доволен своими детьми. Старший получил диплом историка в Гарварде, но, чтобы подшутить надо мной, специализировался по средневековой Японии. А когда вернулся домой, начал заниматься фотографией. Так вот, отвечая на ваш вопрос, повторяю, что ни я, ни Мерседес не пытались оказывать на детей никакого давления, но среда, безусловно, на них во многом повлияла. И конечно, на них повлияла позиция, которую занимали писатели, художники, часто бывавшие у нас в доме…

Маркес задумался, сделал паузу:

– Я импровизирую, потому что никогда на эту тему не говорил, меня об этом не спрашивали.

Честно говоря, я был удивлен этой ремаркой. Во многих западных странах институт семьи стоит слишком высоко на пьедестале духовных ценностей. И разве дотошным журналистам не интересно было знать подробности взаимоотношений известнейшего писателя со своими детьми? А может быть, сам Маркес не был расположен к беседам на эти темы?

Меня немного удивило, что писатель не отреагировал на публикацию в журнале статьи об английском художнике Обри Бердслей (в сущности это первая серьезная за многие-многие годы публикация на Западе, может быть, не знаком с творчеством Бердслея?).

– А этот большой репортаж, с продолжением в трех номерах, посвящен Афганистану.

Маркес, став еще серьезней, живо заинтересовался темой.

– Как раз об этом хотел с вами поговорить подробнее. Меня очень волнует, как попал в Афганистан ваш корреспондент, как он прорвался к театру боевых действий? Было ли у него оружие или нет? Я знаю, что западные корреспонденты не имеют права брать с собой оружие, когда выполняют подобные задания органов печати. Как к нему относились военные? И нельзя ли познакомиться с храбрым репортером?

Но Артема Боровика, автора документального очерка «Встретимся у трех журавлей», не было в редакции. Поэтому комментарии давал заведующий международным отделом «Огонька» Дмитрий Бирюков, рассказ которого Маркесу многое прояснил. Примерно в течение получаса он интересовался историей данной публикации, а потом сказал:

– Я не знаком достаточно подробно с ситуацией в Афганистане, чтобы сказать, каким способом ее можно нормализовать, и если Михаил Горбачев не сделал это до сих пор, значит сделать это достаточно трудно. Я только понимаю, в связи с чем может исчезнуть на Западе обвинение против Советского Союза. Я думаю, что Соединенные Штаты Америки сделают все, чтобы никогда не исчезла возможность обвинения, чтобы не создавалось такого положения, при котором вас бы не обвиняли, не укоряли. Думаю, что они всегда будут цепляться за эту возможность. Пока вы комментировали публикацию, я все время думал о том, как сложно журналисту быть объективным. В особенности, когда речь идет о международных делах, глобальных проблемах. Ведь те доводы, которые излагает ваша сторона на вопрос, почему советские войска не покидают Афганистан, имеются и у американцев при ответе на вопрос – почему советские войска должны покинуть Афганистан. Эти их доводы излагаются теми же словами и теми же аргументами… Вот почему в этом вопросе и вообще в такого рода нелегких вопросах трудно достичь объективности.