Внучка берендеева в чародейской академии - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 83

Ксения и терпела.

День за днем.

Год за годом… благо, Игнатушка народился крепеньким и здоровеньким, и его-то, драгоценного, Ксения возлюбила всею душой. А где любовь, там и ревность, проросла полынью да крапивою жгучей. И хоть привечает боярин сына, да только все одно старшенького — больше.

Учителей ему нанял.

Коня купил, меч справил, хотя где ж это видано, чтобы рабынич да при мече? А Игнатушка за братцем тянется, невдомек ему, что энти забавы для малых опасные.

То ручку побьет.

То кожу с коленки ссадит… плачет, дитя ж малое, а отец кривится, мол, старший никогда не проронит слезинки лишнее. И умен-то он не по годам, и в учебе спрытен, а уж мечником таким станет, что и в царское дружине рады ему будут.

…и дар магический в нем очнулся, силу обещают немалую.

Игнатушка же…

…ушла нить, оборвалась.

Не доглядела я, да только и к лучшему оно… боярыня же стоит, хмурится, височные кольца знай позвякивают, пытается сообразить, отчего вдруг всплыли старые воспоминания…

А мне-то жутко разом сделалось.

И от жути той сказала я:

— Так вы хочете, чтоб Игнатов братец с Акадэмии сошел?

— Что?

Моргнула боярыня, уставилась на меня глазами круглыми, сама не разумея, об чем разговор идет. Но спохватилася и за ручку меня взяла.

— Верно говоришь, Зосенька. Мне тут молвили, что ты с ним дружбу водишь?

Кто ж такой говорливый?

— И тебя опутал речами обманными. Девку окрутить много ума не надобно… ты, Зосенька, главное, вот об чем подумай. Как не станет Кирея, то и тебе нелегко туточки будет.

Рановато, мнится мне, Кирея хоронят. Да только молчу, слухаю боярыню почтительно. А она нервуется, рученьками платочек терзает, мнет и сама хмурится, недовольная.

— И коль будешь со мною, то сподмогну, невестушкой назову, в дом свой приму… а коль вздумаешь дурить, то сделаю так, что и имени твоего вспомнить некому будет.

Сказала и в глаза глянула.

А у самой — леденющие, что прорубь зимняя, в такую сиганешь, так весь дух разом из тела и выйдет.

— Вот, Зослава. — Боярыня протянула мне кошелечек, бисером шитый. — Возьми. И как будешь с байстрюком этим встречаться, сыпани ему на одежу… и прочти, что на бумажке писано. Грамотная?

— Грамотная.

Брать?

Иль не брать?

А ежели не брать, то, может, кому другому всучит… я Арея травить не стану. Снесу Марьяне Ивановне, она в зельях сведущая дюже, пущай и разбирается, чего такого боярыня затеяла.

— Вот и молодец. — Она похлопала меня по щеке. — Слушайся меня, Зося, и будем тогда жить мирно…

…ага, как две гадюки в одном черепе.

Возвернулися мы подруженьками, верно, со стороны так оно и гляделося, ибо крепко держала меня боярыня под рученьку, да знай нашептывала:

— Вот увидишь, Зослава, переменится твоя жизнь, учебу эту бросишь, сказывал Игнатушка, как тебе тяжко тут приходится. И верно, не дело это — девке за мужиков жилы рвать… я тебя, милая, в шелка одену, в атласы… шубку тебе справим, чтоб не хуже царское…

И рядышком с собой усадила, сунула в руки пяльцы с иглою, велела:

— Шей… лепо жить станешь… спать на перинах столько, сколько восхочется… хоть ты целый день не вставай, все девки сенные принесут, чего только душенька пожелает… а как надоест лежать, то и поднимут, и в баньку сведут. Умоют водицей ключевой… нарядов будет… станешь мерить один за другим…

Сладко шепчет боярыня.

Да только за тою сладостью горечь мне чуется… и лжа… уж не ведаю, чего в кошелечке том разэтакого, но не на пользу оно Арею пойдет.

И мне не будет счастия.

Бабка меня учила, что Божиня-матушка хитро дорожки чужих судеб выплетает, и вроде есть вольному воля, да только каждый евоный шаг узоры на полотне жизни меняются. Влево свернет — одну ниточку переступит. Вправо — другую заденет, а то и вовсе совьются, сольются нити в одно, и тогда быть им до самое смерти неразлучными. И вот видится мне, что, коль приму я боярынино подношеньице, коль сделаю так, как велит она мне, сладкоречивая Ксения Микитична, то и беда с Ареем случится.

После и со мною.

Какая?

Как знать… может, и я потравлюся, а может, скажут, что я потравила… судить станут… а если и не станут, то не дозволит она своему Игнатушке на простой девке жениться…

Так аль этак, но изведет.

Но сижу, вышиваю, думаю о том, что тягомотен нынешний день… скорей бы уж завершился он. И тут, точно почуяв мысли мои этакие, скрипнула дверца, и боярыни спешно повскочили с местов своих, кланяться принялися, приседать, заговорили разом.

— Тихо, — велела царица и рученькою махнула, боярыни да и смолкли. — Что ж, Кирей… не буду держать тебя, молодой ты да горячий…

Поклонился он.

А царица вдруг на цыпочки поднялася да и расцеловала азарина в обе щеки.

— Иди, — говорит, — да и береги себя… счастлив будь.

— Буду, матушка, — ответил он серьезно. И вновь поклонился, до самое земли.

Потом уж ко мне подошел, ручку протянул, я и приняла… шли молча, до самое двери… только спиною чуяла чужие недобрые взгляды.

От них-то второю рученькою кукиш и скрутила, за спину заложила. Так-то оно верней, чтоб от сглазу-то…

— Ну что, — спросил Кирей, дверь прикрыв, — не заклевали тебя, Зослава?

— Разве что малость самую… — Мне ажно в грудях попустило. — Скажи, Кирей-ильбек…

Хотела спросить, да…

Ответит ли? Иль нет нужды его еще чужими делами путать? Арей ему, конечно, сродственник, да только нет в том родстве особое любви.

— Говори уж, коль начала, — он усмехнулся только, — чего там Ксения Микитишна от тебя хотела…

— А ты откелева…

— Зослава, Зослава. — Кирей рассмеялся, а я лишь подивилася, его, вона, хоронят ужо, впору вдовий плат расшивать, он же знай смеется… — Так оно сразу понятно было. Ксения Микитишна — еще та змея… старая гадюка, да яд ее крепок. Не будет она дружбу водить ни с кем, коль не увидит в том выгоды. А тебя вон рядышком усадила, под крылышко свое, почитай, взяла. Стало быть, решила с тебя некую пользу поиметь. А что взять с простой девки?

Говорит и ведет прочь от дверей, а я иду, слушаю…

— У Ксении Микитишны, как и у многих бояр, есть один весьма полезный недостаток. Они свято уверены, что суть человека определяется тем, кем он рожден был. И потому от холопа не стоит ждать ума. Более того, постепенно подобные люди уверяются, что все-то, кроме них самих, глупы и ни на что не способны. И не стоит их разочаровывать.