Аутодафе - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Сигал cтр.№ 56

Через двадцать минут вернулся доктор, с трудом удерживавший слезы. Все сгрудились вокруг него, чтобы выслушать хриплый, сбивчивый рассказ.

— В Ави стреляли и тяжело ранили. Он не катапультировался, даже когда уже был над нашей территорией. Хотел посадить самолет… — голос у него срывался, — чтобы на нем могли летать другие.

Многие кибуцники, мужчины и женщины, знавшие Ави с рождения и выросшие с ним вместе, закрыли глаза руками и тихо заплакали.

— Он не должен был лететь! — с горечью проговорила Ханна.

— В каком смысле? — спросила Дебора.

— Он был единственный сын. В израильской армии таких никогда не посылают на передовую. Ави должен был получить специальное разрешение.

Дебора молча кивнула.

— Я знаю, он не боялся умереть, — продолжала Ханна. — Но он разбил жизнь своим родителям! Теперь у них ничего не осталось.

Кибуц заботился о своих членах буквально от колыбели до могилы. В противоположной от детского сада юго-западной части территории, на отдалении, располагалось кладбище.

Здесь, в присутствии всей большой семьи своих односельчан, командира эскадрильи и летчиков-сослуживцев, Ави Бен-Ами, двадцати пяти лет, был похоронен с миром. Солдаты дали залп из винтовок, и простой гроб, накрытый знаменем со звездой Давида, опустили в землю. Обошлось без раввина. И, если не считать краткой прощальной речи командира, церемония была чистой формальностью. Но скорбь была настоящая.

Несколько недель кибуц был в трауре. Дебора остро чувствовала необходимость поделиться своими мыслями и переживаниями с кем-нибудь за пределами этой замкнутой общины.

Она уселась за свой небольшой деревянный стол и начала очередное длинное послание Дэнни — на этот раз о том, как гибель одного солдата способна опечалить не только его родное селение, но и всю нацию. Ведь в тот вечер весь Израиль видел фотографию Ави по телевизору. И искренне разделял скорбь семьи Бен-Ами.

Прошло минут пятнадцать, когда в ее незапертую дверь постучали. Дебора нисколько не удивилась, увидев на пороге Боаза и Ципору. После смерти своего единственного сына старики придумали способ проводить долгие ночи. В полдесятого, после телевизионного выпуска новостей, они выходили гулять по рощам кибуца и бродили до тех пор, пока буквально не засыпали на ходу.

— Есть кто дома? — спросил Боаз, напустив на себя беззаботный вид.

— Входите, — ответила Дебора, тоже искусственно бодро.

— Нет, нет! — возразил Боаз. — Тем более что места тут для всех не хватит. Выходи ты к нам, прогуляйся. Твоему малышу полезно подышать свежим воздухом.

Она кивнула и встала. Последнее время ей стало трудновато подниматься, но она все же вышла на улицу.

Дебора понимала, что ее пригласили не просто поболтать. Ведь в последние недели Боаз и Ципора превратились почти в отшельников.

— Дебора, — начал Боаз. — Мы долго набирались храбрости, чтобы поговорить с тобой…

— Храбрости? — перебила Дебора.

— Ну да, — смущенно продолжал Боаз. — Но если посмотреть, в каком положении оказались мы и в каком ты, я думаю, мы можем помочь друг другу.

Дебора заставила себя улыбнуться.

— Что до меня, я готова помочь, чем только могу.

— Как я понимаю, — говорил Боаз, — у твоего ребенка никогда не будет отца. А у нас с Ципорой не будет внуков. Если мы как-нибудь сумеем склеить разбившиеся куски, может снова получиться что-то цельное. — Он остановился и добавил: — Насколько возможно.

— Что… — неуверенно произнесла Дебора, — что я могла бы сделать?

— Как бы ты отнеслась к тому, чтобы дать ребенку наше имя? Я не имею в виду обязательно Ави или Авива. Пусть это будет только фамилия. Бен-Ами. Тогда мы двое сможем стать ему бабушкой и дедушкой.

Ципора почти извиняющимся тоном добавила:

— Для ребенка это вправду будет лучше…

Дебора заключила их обоих в объятия.

— Спасибо, — пробормотала она, и слезы покатились из ее глаз.

— Нет, — решительно возразила Ципора. — Это тебе спасибо!

В одно прекрасное майское утро у Деборы начались схватки. Поскольку в шрифе не было телефона, ее соседка Ханна бросилась будить доктора Барнеа, который, борясь со сном, проговорил:

— Когда схватки начнут повторяться каждые три минуты, доставьте ее в операционную. Я приведу сестру.

Последние три месяца беременности Деборы Ханна посещала с ней акушерские курсы, чтобы помогать ей контролировать дыхание во время родов.

Боль оказалась сильнее, чем Дебора ожидала. Каждый раз во время схваток она стискивала зубы и безуспешно пыталась удержаться от сквернословия. Когда боль в очередной раз отпустила — а такие моменты становились все реже, — она, задыхаясь, крикнула Ханне:

— Черт бы побрал эту Еву! Смотри, что она натворила, откусив от этого несчастного яблока!

В кибуце была небольшая, но хорошо оборудованная операционная, так что доктор Барнеа и две медсестры, работавшие по совместительству, могли проводить здесь неотложные операции, например, вырезать аппендицит или вправить кость. И, конечно, принять роды.

В восемь пятнадцать доктор решил, что ключевой момент уже близок. Сестры на каталке ввезли Дебору, а Ханна стояла рядом и подбадривала роженицу.

В восемь двадцать семь показалась головка ребенка, и через несколько секунд Ханна возбужденно воскликнула:

— Дебора, мальчик! Чудесный светленький мальчик!

Доктор и сестры почти в один голос воскликнули:

— Мазл тов!

Молодая мать была вне себя от счастья.

Несколько позже она и новоявленные дедушка Боаз и бабушка Ципора вместе утирали слезы.

— Как назовешь? — спросила Ципора.

Этот вопрос Дебора уже хорошо продумала. Если родится девочка, решила она, будет Хавой, в честь первой жены ее отца. (Дебора сама не понимала почему, но в ней по-прежнему жило стремление угодить отцу.)

Если же будет мальчик, она твердо решила дать ему еврейское имя, ближайшее по смыслу к «Тимоти» — что по-гречески означает «почитающий Бога». Выбор сводился к Элимелеху: «мой Бог есть царь», и Элише: «Бог — мое спасение». Дебора остановилась на втором.

22 мая 1971 года Элиша Бен-Ами был обрезан и вступил в завет между Господом и Его народом. Он носил фамилию погибшего мужчины, не являвшегося ему отцом. А имя — другого, живого, который никогда не узнает, что Эли — его сын.

Дебору охватывал то восторг, то бессилие. Даже в эти первые пьянящие дни были моменты, когда она застывала в неподвижности, исполненная благоговейного страха перед тем, что она совершила.

Ведь пока Эли еще был в ее чреве, в минуты сомнения она говорила себе: «Как только ребенок родится, все наладится». Теперь же, когда он появился на свет, на смену радужной мечте пришла реальность, полная горя и слез.