Имаджика. Пятый Доминион - читать онлайн книгу. Автор: Клайв Баркер cтр.№ 126

Аналитики утверждали, что между этими группами нет ничего общего. Да и могло ли быть иначе? Ведь их взгляды совершенно разнились. Неофеодалы, неокоммунисты и неоанархисты — все они враждовали меж собой и начали сеять смуту одновременно по чистому совпадению. Или неблагоприятное положение звезд было тому виной?

Впрочем, Автарх слушал аналитиков вполуха. То небольшое удовольствие, которое он получал от политики в начале правления, быстро свелось на нет. Не для этого ремесла был он рожден, оно казалось ему утомительным и скучным. Он назначил своих Тетрархов править четырьмя Примиренными Доминионами — Тетрарх Первого Доминиона свершал свои обязанности, разумеется, in absentia [8] , чтобы они предоставили ему возможность отдавать все свое время и все силы величайшему из городов, Изорддеррексу, и его великолепной короне — дворцу. Но то, что он в действительности создал, было памятником абсурду, на который он сам, находясь под воздействием криучи, обрушивал ярость, словно на живого врага.

Однажды, например, находясь в подобном визионерском настроении, он приказал разбить все окна в комнатах, выходящих на пустыню, и вывалить на мозаики огромные количества тухлого мяса. В тот же день целые стаи птиц-падальщиков оставили высокие и горячие воздушные потоки над песками и принялись питаться и размножаться на столах и кроватях, достойных королевского величия. В другой раз он приказал наловить рыб в дельте и запустить их в ванны. Вода была теплой, еды было в изобилии, и рыбы оказались такими плодовитыми, что уже через несколько недель он мог бы при желании ходить по их спинам. Потом их стало слишком много, и он проводил долгие часы, созерцая последствия: отцеубийства, братоубийства, детоубийства. Но жесточайшая месть, которую он выносил против своего безумного творения, была также и самой тайной. Одну за другой он использовал свои величественные залы с облачками под потолком для постановки драм, в которых все — включая и смерть — было настоящим, а после того, как разыгрывался последний акт, он запечатывал каждый театр с таким тщанием, будто это была гробница фараона, и перемещался в следующую комнату. Постепенно величайший дворец Изорддеррекса превратился в мавзолей.

Однако покои, в которые он сейчас входил, были избавлены от этой участи. Ванные комнаты, спальни, гостиные и часовня Кезуар сами по себе представляли маленькое государство, и он давным-давно пообещал ей, что не осквернит его территорию. Она украшала свои комнаты всевозможными предметами роскоши, на которые падал ее эклектичный взгляд. До его теперешней меланхолии он и сам придерживался сходных принципов. Он заполнил спальни, в которых теперь гнездились стервятники, безупречными экземплярами мебели в стиле барокко и рококо, велел сделать зеркальные стены, как в Версале, и вызолотить отхожие места. Но с тех пор он давно утратил вкус к подобной экстравагантности, и теперь при одном виде комнат Кезуар к горлу его подступила тошнота, и, если бы не необходимость, приведшая его сюда, он немедленно ретировался бы, устрашенный их излишествами.

Проходя через покои, он несколько раз позвал жену. Сначала в гостиных, которые были усеяны остатками по крайней мере дюжины трапез. Все они были пусты. Потом в приемной зале, которая была убрана еще роскошнее, но тоже была пуста. И наконец, в спальне. На ее пороге он услышал шлепанье босых ног по мраморному полу, и показалась служанка Кезуар — Конкуписцентия. Как обычно, она была голой. На спине у нее волновалось целое море разноцветных конечностей, подвижных, словно обезьяньи хвосты, а передня пара их была тонкой и бескостной: потребовалось много поколений, чтобы довести их до такого исчезающего состояния. Ее большие зеленые глаза постоянно слезились, и растущие по обе стороны лица опахала из перьев постоянно смахивали слезы с нарумяненных щек.

— Где Кезуар? — спросил он.

Она прикрыла кокетливым веером своего оперения нижнюю часть лица и захихикала, словно гейша. Автарх однажды переспал с ней, находясь под действием криучи, и она с тех пор не упускала случая пококетничать с ним.

— Только не сейчас, — сказал он, с омерзением глядя на ее ужимки. — Мне нужна жена! Где она?

Конкуписцентия замотала головой, подаваясь назад, устрашенная его грозным голосом и поднятым кулаком. Он прошел мимо нее в спальню. Если отыскать хотя бы крохотный комочек криучи, то это случится здесь, в ее будуаре, где она целые дни напролет провалялась на постели, слушая, как Конкуписцентия поет свои гимны и колыбельные. Комната пахла, как портовый бордель. Около дюжины тошнотворных ароматов туманили воздух — не хуже полупрозрачных покрывал, развешанных над кроватью.

— Мне нужен криучи, — сказал он. — Где он?

И вновь Конкуписцентия затрясла головой, теперь еще вдобавок и захныкав.

— Где? — закричал он. — Где?

От запаха духов и развешанных всюду покрывал его стало тошнить, и в ярости он начал рвать шелк и кружева. Служанка не вмешивалась до тех пор, пока он не схватил Библию, лежавшую раскрытой на подушке, и не вознамерился разорвать ее в клочки.

— Пжалста, ампират! — взвизгнула она. — Пжалста, ампират! Я буду есть бита, если ты рвать Книга! Кезуар любита Книга.

Не так уж часто приходилось ему слышать глосс, островной гибрид английского, — столь же уродливый, как и говорящий, — и эти звуки разъярили его еще больше. Он вырвал полдюжины страниц из Библии, просто затем, чтобы заставить ее вновь перейти на крик. Это ему удалось.

— Мне нужен криучи! — повторил он.

— У меня еста! У меня еста! — воскликнула она и повела его из спальни в огромную туалетную комнату, которая располагалась за дверью, и там начала поиски среди множества позолоченных коробочек на столике Кезуар. Увидев отражение Автарха в зеркале, она улыбнулась, словно провинившийся ребенок, и достала сверток из самой маленькой коробочки. Он выхватил его у нее прямо из рук. По запаху, уколовшему ноздри, он понял, что качество хорошее, и, не раздумывая, развернул сверток и отправил все его содержимое себе в рот.

— Хорошая девочка, — сказал он Конкуписцентии. — Хорошая девочка. А теперь скажи мне, где твоя госпожа взяла это?

Конкуписцентия замотала головой:

— Она много раз ходита в Кеспараты, много ночи. Иногда она одета нищенка, иногда…

— Шлюха.

— Не, не. Кезуар не есть шлюха.

— Так где она сейчас? — спросил Автарх, — На блядки пошла? Немножко рановато для этого, не правда ли? Или она днем берет дешевле?

Криучи оказался даже лучше, чем он ожидал. Пока он говорил, он почувствовал, как наркотик начал действовать и вытеснил меланхолию неистовой эйфорией. Хотя он не спал с Кезуар уже лет сорок (и не имел никакого желания менять это обыкновение), при определенных обстоятельствах известия о ее изменах еще оказывали на него угнетающее действие. Но наркотик сделал его невосприимчивым к страданиям. Она может спать хоть с пятьюдесятью мужчинами в день, но это не отдалит ее от него ни на дюйм. Не важно, что они испытывают друг к другу — страсть или презрение. История сделала их неразлучными, и такими они останутся до наступления Апокалипсиса.