Связанные поневоле - читать онлайн книгу. Автор: Галина Чередий cтр.№ 62

Весь тот клубок событий, что закрутился вокруг меня с самого сегодняшнего утра, меняя мою привычную жизнь до неузнаваемости, навалился на меня, наполняя каждую клетку пусть и минутной, но все же апатией. И этот реальный горячий вес тяжелого мужского тела, и настойчивая пульсация у моего живота показались вдруг совершенно необходимым, чем-то, способным дать мне столь нужную передышку от мыслей, контроля, ответственности. Просто закрыть глаза и позволить Монтойе сделать все что угодно в этот конкретный момент времени. А потом уже можно вернуться, отступить на прежние позиции и опять быть сильной и постоянно настороженной.

— Меня так дико заводит, когда ты вся такая злая и неприступная и я должен изо всех сил рваться к тебе, — прохрипел Северин, лаская языком и губами изгиб моей шеи со своей меткой, заставляя мой позвоночник выгибаться дугой и торопливо освобождая грудь от такого неуместного сейчас кружева. — Но когда ты сдаешься и становишься мягкой и податливой, способной просто чувствовать и наслаждаться, я вообще превращаюсь в безумца.

Поцелуй, короткий и почти грубый от обоюдной жажды, и стремительный спуск Северина вниз, толкающий мое возбуждение к новым высотам.

— Как же мне хочется убить тебя за то, что ты так на меня действуешь! — прошипела я, ощутив его руки и рот на внутренней стороне моих бедер.

Кто мне скажет, куда и как исчезла вся моя одежда?

— Прекрасно понимаю, колючая моя. Я прошел этот этап… м-м-м… дня так три назад. Теперь просто признал свое поражение и наслаждаюсь процессом. — Мучительно медленные и при этом настойчивые движения языка, и я, хрипя, дергаюсь так, словно простыни в огне.

— Будешь всю работу делать сам! — мстительно выдыхаю я и вцепляюсь в изголовье кровати.

— Как же меня это с ума сводит, жена моя, что, даже отдаваясь и покоряясь, ты продолжаешь пытаться всем управлять! — торжествующе смеется Монтойя, закидывая мои ноги себе на плечи. — Но я буду счастлив хоть до конца жизни сам делать всю эту работу для тебя!

Я вижу, что Северин добросовестно пытается войти медленно, чтобы помучить ожиданием нас обоих. Но на полпути я сжимаю его внутри, и он оскаливается, как от боли, и теряет всякий контроль. Его бедра врезаются в меня с такой силой, что новая кровать жалобно скрипит под нами. Злорадно впитываю, как выражение чистейшего безумия и голода появляется на его лице. Не мне же одной лишаться способности нормально соображать, в конце концов. Закрываю глаза и просто позволяю своему телу принимать эти все нарастающие грубые толчки, растворяясь в ощущениях, отключив сознание. Я — это просто жесткое трение и горячее влажное скольжение. Я — звуки, хрипы, стоны его, мои, наши. Я — нестерпимый жар, что все прибывает и распирает меня изнутри. И, наконец, я — взрыв и краткое, полное ничто, пустота, в которой долгим эхом откликается протяжный сиплый мужской стон, продлевающий мою невесомость.

Возвращаюсь на бренную землю и чувствую немалый вес Монтойи. По его телу то и дело прокатываются резкие сокращения, как от ударов током, настолько мощные, что каждый раз вырывают из него резкий выдох, похожий на всхлип, если бы не рычащая низкая нотка. Я ощущаю эти отзвуки наслаждения на мне и во мне.

— С каждым разом это просто… — прерывисто бормочет он, блуждая дрожащими губами по моей шее и подбородку — просто охренеть… Если так и будет дальше, я и года не протяну. Зато сдохну счастливым.

Да, романтика в исполнении Монтойи — это, и правда… охренеть.

— Слезь с меня, чудовище, — толкаю его в грудь я, и он с мучительным стоном сваливается на бок.

Я не люблю обнимашки и всякие там нежности, но почему-то без его тяжести на мне как-то холодно и неправильно.

Разум скромно машет мне ручкой, возвращаясь на положенное место, я осознаю, что нас могли слышать снаружи, и с раздраженным стоном перекатываюсь на живот.

— Северин, если в СМИ вскоре появятся описания этого милого приключения, я даже не знаю, что с тобой сделаю! Наверняка снаружи все было слышно!

— Перестань, Юлали! Я же не такой идиот! Парни никого из журналюг и близко сюда не подпустят.

— Да? А они сами? На этот случай у них есть в кармане беруши? — села я, озираясь в поисках душа.

— Ну, на их счет после той нашей первой ночи с твоей стороны вообще переживать как-то глупо. Это же детский лепет по сравнению с тем, что они тогда почти всю ночь напролет слушали.

Развернувшись, я посмотрела на нагло развалившегося на кровати Монтойю. Он глядел на меня из-под слегка прикрытых век, и от этого я ощущала себя в тысячу раз более голой, чем в реальности.

— Вот ты мне скажи, это у тебя от природы способность так бесить меня каждую минуту времени, или ты где-то этому специально обучался?

— Так ты от бешенства так пару минут назад кричала? — На его лице расплывается самодовольная сытая ухмылка. Ну как же мне хочется огреть его чем-то тяжелым, чтобы стереть ее с нахальной физиономии.

— Просто заткнись! Где тут чертов душ?

— Там, — указал он и поднялся.

— Куда собрался?

— С тобой, — дерзко улыбнулся мой вечно озабоченный муж.

— Обломайся!

— У нас времени мало, нас люди ждут! — попытался он скорчить обиженное лицо.

— Это, — показала я на разворошенную постель, — все ты затеял! Так что как хочешь, так и выкручивайся!

Я гордо прошествовала в душ, слыша за спиной довольный смех Монтойи.

Северин

Дверь душевой с громким звуком захлопнулась за моей упрямой женой, и я откинулся на постель, пропахшую нашим сексом, и, уже и не думая скрываться, потянулся, улыбаясь, как счастливый идиот. А почему, собственно, и нет? Все обошлось даже легче, чем я опасался. Да, Юлали зла на меня из-за всего происходящего, но то ли еще дальше будет.

Пожалуй, это согласие на съемку было небольшим перебором, но, черт! Похоже, ощутив желание объявить всему миру, что эта женщина теперь моя, я не в силах остановиться. Возможно, это какой-то эффект новизны и потом пройдет? Но если судить по моим ощущениям от секса, я сильно в этом сомневаюсь. Это словно какое-то наказание или дар, тут уж как повернется дальше, но я буквально с каждым часом все больше нуждаюсь в Юлали. Неожиданно начинаешь понимать истинный смысл казавшихся раньше приторной чушью фраз.

Я с ума схожу по тебе.

Я дышу тобой.

Я нуждаюсь в тебе, чтобы жить.

Ты отрада для моих глаз.

Твой вкус и запах — самые восхитительные во всем свете.

Это я — Северин Монтойя, и я так на самом деле чувствую. Смешно, правда? А вот и не правда! Я ведь даже сказать всего этого вслух Юлали не могу. Она меня на смех подымет. Фыркнет насмешливо, что никто не может начать испытывать подобное спустя так мало времени. Или нет? Тогда, выходит, я просто позорно боюсь и не решаюсь сказать правду. Но за эти дни я уже так привык балансировать, что рисковать не готов.