Женщина без имени - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Мартин cтр.№ 43

Я посмотрел на сады, на другие здания. Мне было весело.

– А как насчет остального?

– Как-нибудь в другой раз. Я увижу тебя за завтраком?

– Конечно.

Кейти дошла до площадки наверху лестницы, повернула ручку, которая выглядела так, словно была частью занавеса, и перед ней распахнулась дверь, которой я не заметил. Она была полностью скрыта большой картиной с видом замка. За дверью оказалась узкая винтовая деревянная лестница, ведущая, следовало думать, на четвертый этаж. Кейти поставила ногу на ступеньку и произнесла:

– Mi casa es su casa.

– Я как будто уже слышал это.

Она махнула рукой в сторону замка.

– Будь как дома. Спокойной ночи. – Она улыбнулась и закрыла за собой дверь, которая мгновенно слилась со стеной.

В своей комнате я сел на край кровати, глядя во все эти глаза, смотревшие на меня. Я думал о замке. Трудно представить, чтобы в такой красоте никто не жил. Тринадцать пустых апартаментов? Никто не знает, никто не наслаждается, не с кем это разделить. Чудовищность этого поразила меня.

Я лег в кровать, открыл свой блокнот и, следя за скрипом половиц над головой, прислушивался к тому, что делает в комнате надо мной Кейти. Часом позже, где-то около четырех утра, я услышал, как закрылась дверь, и Кейти медленно спустилась по лестнице. Внизу открылись и закрылись несколько дверей, а потом из дальнего конца дома донеслись звуки рояля. Негромкие, успокаивающие, нежные, тоскливые. Я сел на ступеньке лестницы и вслушался. В моей руке был карандаш. Она сыграла одну песню, потом другую и вернулась наверх.

Я больше не мог держать глаза открытыми, поэтому улегся в постель и заснул, оставив блокнот лежать раскрытым на моей груди.

Спустя полтора часа Кейти потрясла меня за плечо.

– Думаю, я придумала кое-что, что тебе захочется сделать.

Она не стала новым персонажем. Чистый холст.

Я сел, протер глаза.

– Ты совсем не спала?

Кейти держала в руке пустую кружку.

– Спала, но не слишком много. Идем.

Она провела меня в комнату в задней части дома, которой я еще не видел. На стене висели четыре спиннинга. Я снял один.

– Я впечатлен. Думал, что ты не умеешь ловить рыбу.

Кейти покачала головой.

– Не умею, но я заплатила консультанту, который сказал мне, что если я займусь рыбной ловлей и у меня будет хорошо получаться, то эти удочки я оценю. Поэтому я их и купила. Я все время обещала себе, что научусь…

Я разглядывал спиннинг.

– «Лумис». У тебя хороший вкус.

Кейти схватила шарф и большие солнечные очки, и мы вышли из дома и пошли по тропинке, протоптанной среди деревьев и убегавшей прочь от дома. Ее фонарь освещал землю впереди. Она махнула рукой в сторону холмов напротив замка.

– Там мне принадлежит пара акров. И там тоже. – Она снова махнула рукой. – И еще мне принадлежит ручей внизу. Если мы на кого-нибудь наткнемся, то этот человек нарушает границы чужой собственности, и тебе придется с ним разобраться.

Мы прошли полмили до ручья шириной с дорогу и медленно подошли к берегу. Кейти прошептала:

– Его чистят каждую весну.

– Но на рыбалку ты не ходишь?

– Нет.

Я начал разматывать леску.

Я подвел Кейти к краю ручья, встал позади нее и вложил спиннинг ей в руку. Берег был открытым, судя по всему, его время от времени затапливало, поэтому деревья отступили подальше от воды. Идеальное место, чтобы забросить удочку. Работая вместе – ее спина прижата к моей груди, – я показал ей, как забрасывать удочку, начиная сначала выполнять маленькие круги, потом круги побольше. И наконец, описать большую восьмерку.

Кейти стояла рядом со мной. Толкала меня плечом. Она стала со мной игривой. Ей было легко. Удобно. И я против этого не возражал.

Притворство, стены, сдержанность, все исчезало. Облетало, словно кожура. Шелушилось. Лучшее слово, какое я смог придумать, это «отрезвление». Она трезвела. Или обнажалась. Избавлялась от груза. От багажа. Путешествие налегке. Женщина, которую я впервые увидел в пятнадцатимиллионном кондоминиуме, уступила место человеку, которого я не ожидал увидеть. И выяснилось, что к этому человеку я не испытываю неприязни.

Рыба просто набрасывалась на наживку, ее никогда не «ловили», она никогда не видела крючка и кидалась на все, что бросала ей Кейти.

Меньше чем за двадцать минут она выловила девять рыбин. Рыба клевала, Кейти сматывала леску, я снимал рыбу с крючка и бросал обратно в ручей, и Кейти снова забрасывала удочку. Спустя полчаса она опьянела от успеха. За следующие два часа мы прошли вдоль всего ее ручья – почти милю – и поймали более восьмидесяти рыб. Большинство недотягивало в длину и до двенадцати дюймов, но восемьдесят штук – это восемьдесят штук. К девяти часам утра Кейти легла на берег, снежный ангел в траве. Она смеялась. Улыбалась. Растирала болевшую руку.

– Это была моя лучшая рыбалка.

Я внимательно посмотрел на ручей и на двенадцать рыбин на моем кукане.

– Да, скорее всего, этот рекорд побить будет трудно.

Кейти сорвала цветок, перевернула его вверх ногами: ягодка в чашечке или оранжевый фонарик. Невероятное создание природы. Цветок напомнил мне кизил. Она сказала:

– Он называется «l’amour en cage».

– То есть?

– «Любовь в клетке».

– Странное название для цветка.

– Нет, если только под этим названием ты его и знаешь.

Я не ответил. Кейти не колебалась ни минуты, захватила меня врасплох. Именно так она и планировала наше с ней общение.

– Чего тебе не хватает?

– Ты о чем?

– Есть что-нибудь такое в твоей жизни, что ты привык делать, но теперь не делаешь и тебе этого не хватает?

Это было легко, и мой ответ не открыл ей слишком многого.

– Я был причиной того, что люди улыбались. И этого мне не хватает.

Кейти встала, развернулась и пошла вверх по холму, к дому.

– Захвати рыбу. Ты приготовишь завтрак, – окликнул я ее.

Мы вернулись и обнаружили, что за время нашего отсутствия прислуга уже принесла на кухню свежие продукты. Кейти скользнула наверх, чтобы превратиться в Изабеллу. Потом она приготовила завтрак, странное сочетание жаренной в небольшом количестве масла рыбы, блинов со сливочным маслом и ликером «Гран-Марнье». Я предложил свою помощь, но она остановила меня, подняв ладонь.

– Вон.

Судя по всему, французы с трепетом относятся к своим кухням. Или, по крайней мере, оберегают их. Когда я напомнил Кейти, что мы пьем ликер в десять утра, она пожала плечами: