Великое зло - читать онлайн книгу. Автор: М. Дж. Роуз cтр.№ 90

Жас знала точно: пока подаренная Евой нить повязана вокруг ее запястья, можно отправиться в прошлое в поисках ответов, которые ждут ее там, – и вернуться назад.

Может быть, если ее душа совершит это путешествие, то Жас сумеет понять, что она значит для этих двух мужчин и кто они друг для друга.

Семнадцать лет назад Тео спас ей жизнь, вытащив из озера. Сегодня все повторилось: он не позволил брату совершить убийство, в последний момент оторвав его руки от ее горла.

У нее есть обязательства перед ним. Долг жизни, за оба эти случая. Но и перед собой – тоже. Обязанность собирать знания. Настала пора выяснить, почему она так страшится этой своей способности, которой обладает с детства. Наступил момент прозрения.

Жас закрыла глаза. Вдохнула напоенный странным ароматом воздух. Пахнет янтарем. Да, но ведь янтарь не имеет запаха? Она снова вдохнула. Наркотик попал в легкие. Закружилась голова. Комната поплыла, форма и размер предметов стали искажаться. Появились чужие мысли…

56 год до н. э.

Остров

Овейн встал перед Брисом на колени и склонил голову. Церемония шла своим чередом: отец вводил сына в ряды жрецов. На Брисе были приличествующие послушнику белые одежды. На голове – венец из листьев, сплетенный для него Гвенор: по окружности расположено шесть талисманов, ибо шесть – священное число. Талисманы были выполнены из камней и раковин, перешедших к ней от матери, которая получила их в наследство от своей матери.

Овейн наблюдал за женой в эти последние несколько дней, и на сердце у него было тяжело до умопомрачения. Гвенор не спала: она при свечах шила для сына одежду, плела венец, готовила все для церемонии.

И рыдала.

Овейн загонял рыдания внутрь. Находясь рядом с женой, он старался держать чувства в узде.

Последние две недели она неистово надеялась, что боги сжалятся и отменят приговор. Каждое утро готовила для мужа отвары, чтобы тот мог обратиться к духам в поисках другой жертвы, другого истолкования воли богов.

Каждую ночь Овейн возносил молитвы Отцу-небу, Суккелосу и Лугу, прося их послать новое сновидение. И каждое утро ходил к старейшинам с дарами. Но старшие прорицатели, оваты, не нашли иного решения.

Римляне готовились к высадке. Воинам острова нечего было им противопоставить. Оставалась единственная надежда на чудо, на божественное вмешательство. Сильная буря, чтобы опрокинуть корабли. Чума.

Но духов требовалось ублаготворить. И боги сообщили, что хотят получить Бриса, единственного сына верховного жреца. Жертву следовало принести в день солнцестояния, не позже. Добровольно, с готовностью и почтением.

И этот день наступил.

Друиды, колдуньи, оваты и вожди собрались на праздничный пир. Пили мед, ели лепешки. Гвенор приготовила краску из растущего на острове чертополоха, шалфея и фиалок; Овейн омыл ноги сына, окрасив кожу в цвет королевского пурпура. Он помнил время, когда ножки сына умещались в его ладонях. Отец подхватывал малыша и танцевал с ним в высокой траве у дома. И эти детские ножки вели сейчас его сына к смерти.

По лицу Овейна текли слезы.

Брис, вызубривший наизусть весь ход инициации, возложил руку на голову отца и без запинки отчеканил: «Спасибо, отец. Я принимаю на себя бремя и долг друида. Я буду справедлив к людям и надеюсь быть достойным их доверия».

Овейн встал, положил руки на плечи сына и развернул Бриса лицом к восточной стене святилища; туда на восходе падали лучи солнца, проходили сооружение насквозь и освещали вырезанные в камне руны.

Они вместе – отец и сын, друид и новый друид, прошли несколько шагов до входа. Это называлось «священный путь»; он символизировал дорогу к свету, к знанию, к мистическим тайнам, которые откроются только посвященному.

Вот и купель, наполненная из священного источника. Последнее действо инициации: послушник погружается в воду, проходит очищение – и только затем новый друид готов говорить с богами и духами.

Купель имела еще одно назначение, о котором Брис не знал. Она была последним этапом ритуала, называемого «Тройной жертвой».

Овейн наклонился и поцеловал сына в лоб.

– Это высокая честь.

Его голос дрогнул, и продолжать он не смог. Не смог произнести слова, которые произносил всякий раз, когда руководил церемонией. Обнял сына, прижал к груди. Шепнул: «Если бы я мог тебя заменить».

Брис удивленно посмотрел на отца.

Овейн ничего не добавил. Положил руку на затылок сына и осторожно надавил, вынуждая того опустить голову. Брис не должен увидеть, что сейчас свершится. По крайней мере, ребенок до последнего не поймет, какая ужасная судьба ему выпала.

Пора. Овейн собрал все силы для удара. Первое гибельное напряжение мышц и воли. На миг он отвернулся от Бриса и взглянул на Гвенор, отчаянно желая, чтобы она остановила его. Хоть как-нибудь.

Он поднял руку.

Поняла ли она то, о чем заклинали его глаза, или действовала в порыве материнского самоотречения, он не знал. Но Гвенор рванулась вперед, заслонила Бриса, закрыла его собой – и камень Овейна опустился на ее голову.

Она упала, из раны хлестала кровь. Широко распахнутые глаза смотрели на мужа.

– Меня. Не его, меня!

Овейн склонился над ней: его женщина, вторая половинка его души… Она простерлась у его ног. Ранена? Мертва? Сердце раскололось на куски. Как он мог? Как он мог делать то, что должно, зная, как это скажется на ней? На нем?

Один из старейшин выступил вперед и положил руку Овейну на плечо.

– Боги ждут. От тебя зависит судьба племени.

Всю жизнь Овейна учили повиноваться. Всю жизнь.

Брис бросился на колени рядом с матерью. Схватил за руки, звал. Ее кровь пятнала его белые одежды. Во время обряда он казался повзрослевшим, а теперь снова стал ребенком: маленький мальчик, плачущий на материнском плече.

Овейн обезумел. Несмотря на то что еще мгновенье назад молча умолял ее о вмешательстве, сейчас он испытывал только гнев. На Гвенор, которая прервала ритуал. На Бриса, который вел себя не по-мужски и не смог сдержать чувства. На себя – за муку, на которую обрек двух самых дорогих ему в мире людей.

А пытка все продолжалась. Овейн осмотрел Гвенор и убедился, что нанесенная им рана неглубока: раны на голове всегда обильно кровоточат. Он поднял ее с земли и подтолкнул в сторону святилища. Затем схватил Бриса и, не давая матери и сыну возможности сказать друг другу хоть слово, нанес сильный удар.

Брис сначала опустился на колени, а потом упал ничком у ног отца. Овейн видел макушку и затылок сына, еще недавно покрытые мягким детским пушком. Овейн раньше погружал сюда лицо и вдыхал чистый младенческий запах.

Нет, об этом думать нельзя.