Еда и патроны. Полведра студёной крови - читать онлайн книгу. Автор: Артем Мичурин, Вячеслав Хватов cтр.№ 52

– Ну ты козёл.

– Когда источник опасности неизвестен, я предпочитаю, чтобы все панически пизданули в одном направлении, а не врассыпную. Не согласен? То-то же. А теперь заканчивай плакать и продолжай движение. Менквы – или кто они там? – ждать не будут. Кстати, неплохо было бы поставить растяжку на нашей тропинке.

– Так поставь.

– Давай гранату, поставлю.

– Свои надо иметь.

Что? Он действительно это сказал? Вот сука прижимистая. В Казани и Малмыже взрывчатки не жалел, чуть не лопатой разбрасывал. Ну, ничего, Алексей, погоди, ещё вернутся золотые деньки.

Мы продолжали идти, пока безветренная звёздная ночь не сменилась ветреным утром. Не знаю, как моим подслеповатым в темноте спутникам, а для меня видимость сильно ухудшилась. К тому же колючий снег отчаянно хлестал по лицу, и я не раз пожалел, что отказался от очков. С ними можно было хотя бы не жмуриться. Да и усталость брала своё. Почти сутки на ногах – не дело. В сон клонит, озноб пробирает. Шансы приболеть или проморгать засаду стремительно растут. А в сложившихся обстоятельствах и то, и другое чревато самыми мрачными последствиями.

Когда я предложил сделать привал, возражений не последовало. А наши вьючные барышни так и вовсе упали в снег, где стояли. Пришлось надавать по румяным щекам, чтобы вернуть в тонус. Кое-как поставили палатку и растопили печь. Да, не самое гениальное решение, учитывая более чем вероятную погоню, но замёрзнуть во сне – совсем глупо. Дежурить договорились по три часа, сменяясь. Первая вахта выпала мне.

Чертовски тяжело сохранять бодрость духа, когда кругом храпящие на все лады тела. Даже Красавчик – скотина – свернулся клубком у печки и мерно посапывал, нагоняя дремоту. Растирание рожи снегом помогало, но ненадолго. Какое уж тут бдение, когда большая часть сил уходит на поддержание век разомкнутыми, а рта – закрытым? Впрочем, со своей задачей я справился и три часа отдежурил честно, не допустив поползновений врага в сторону своих верных товарищей. Наконец пришло время передать вахту Ткачу, растолкать которого удалось далеко не сразу.

Как только зевающий и трущий глаза часовой занял свой пост, я лёг и провалился в сон ещё до того, как голова коснулась подстилки.

Обычно, когда ложусь спать сильно уставшим, снов не запоминаю. Читал, что они есть у всех и всегда, просто измученному мозгу не до сохранения порожденных им же видений. Но в этот раз я запомнил.

Мне снилось поле. Бескрайнее поле зелёной сочной травы, колышущейся на ветру, лазурное небо над ним. И свежесть. Воздух, чистый и прохладный, благоухал пьянящими ароматами. Но что-то было не так в этой идиллии. Какое-то беспокойство, переходящее в тревогу. Что-то заставляло вибрировать барабанные перепонки в низких частотах. На грани слуха. Звук этот сначала скорее ощущался, чем был слышим. Минута, и вот его уже невозможно не замечать. Теперь не только перепонки, но и всё внутри сотрясалось от ритмичного рокота. Едва различимый поначалу среди умиротворяющего шороха зелёных волн, он набрал силу, и вот уже нет от него спасения. Хочется зажать уши и бежать, бежать. Но тщетно. Рокот всепроникающ. Грубый, механический и совершенно не вписывающийся в реальность этого райского места. И тут среди запахов травы и полевых цветов появилось ещё что-то. Едкое, ядовитое. Идеальная картинка начала блёкнуть, трава пожухла, синева затянулась жёлто-серыми тучами. Вдалеке, на горизонте, возникла тёмная точка и стала расти, приближаться, испуская в мрачнеющее с каждой секундой небо ленту жирной копоти. Тух-тух-тух – нарастал рокот, едва не вышибая дыхание из лёгких. Всё гуще отравляющая небо копоть, всё бледнее краски вокруг. По полю увядшей травы двигался уродливый железный монстр. Таких мне за долгие годы скитания по останкам цивилизации приходилось видеть немало. Но те были мертвые, а этот живой. Ржавый, зияющий дырами в грязном чёрно-буром панцире, локомотив. Он шёл без рельсов, прямо по земле. Или скорее плыл над нею, распространяя вокруг черноту и губительные миазмы. Тух-тух-тух – адский механизм замедлил своё движение возле меня, не заглушая двигатель. В заполненной будто живым, колышущимся мраком кабине машиниста сверкнула пара жёлтых огоньков. Что-то неосязаемое оторвало меня от земли и понесло вперёд над бурлящей жирной грязью. А я только смотрел на приближающиеся огоньки и не мог пошевелиться. Тух-тух-тух. Я завис возле кабины, как тряпичная кукла. Как муха в паутине. Тух-тух-тух. Мрак сгустился, жёлтые огоньки придвинулись вплотную к моему лицу. ТУХ-ТУХ-ТУХ. Липкая зловонная слизь на коже. Мрак поглотил меня…

– Твою мать! – отпихнул я Красавчика, утирая рукавом со своей рожи его вонючие слюни. – Какого хера?!

Набрав в лёгкие недостающего воздуха, я с удивлением обнаружил, что наши ездовые жалобно поскуливают в углу палатки, а Ткач нервно теребит цевьё автомата, переминаясь с ноги на ногу возле двери.

– Что это было? – спросил он, тяжело дыша.

– Маленькому кошмар приснился? В штаны не напустил?

– Иди к херам собачьим. Там за рекой что-то… не могу объяснить. В общем, рокот какой-то был. Такой… Аж до печёнок пробирает. – Ткач уставился на меня, явно ожидая, что сейчас я всё объясню, разжую и разложу по полочкам в его пустой голове.

– Ну раз не обосрался, тогда в темпе собираем манатки и двигаем в противоположную этому рокоту сторону.

Даже не вспоминая про завтрак – или что там положено, когда просыпаешься в полдень? – мы быстро покидали всё барахло на волокуши и встали на лыжи.

– Так ты в самом деле ничего не слышал? – Алексей закинул автоматный ремень на шею и взял лыжные палки.

– Видел… кое-что.

Следующие четыре часа мы молча продирались сквозь заснеженную тайгу, время от времени подгоняя двух оставшихся ездовых. Красавчик, как всегда, куда-то свалил, видимо, не собираясь лишаться приёма пищи, на манер своих бестолковых прямоходящих спутников.

Топографическая память подсказывала, что вскоре наша процессия выберется к реке Яйве и дальше дело должно пойти веселее. Конечно, не так весело, как с санями, ушедшими в полынью, покрытую тонким льдом и слегка припорошенную снегом. Одну из тех, что образуются, когда с берега в замерзшую уже реку несут свои ещё теплые глубинные воды горные ручьи. Теперь-то я знаю, что под скалистыми берегами лучше не ходить – всезнайка Урнэ просветила, – но тогда уж очень хотелось укрыться от пробирающего до костей ветра.

Вот и сейчас желание упростить себе жизнь сыграло с нами злую шутку. Если бы пошли напрямую через бурелом, ныряя в изрезавшие местный лес овраги, возможно, они бы нас и потеряли, а так по следам от волокуш, петляющим между редкими деревьями, грех было не найти и не нагнать таких долбоёбов, как мы. И менквы это сделали.

– Чщ-щ! – вскинул я руку, давая своим слабослышащим из-за усталости и дурных генов друзьям знак остановиться. – У нас компания.

Мы стояли посреди большой поляны, окружённой ельником. Так и не утихший с утра ветер, роняя на землю сбитый с буровато-зелёных лап снег, будто опустил лес в молочную сыворотку.