Рекрут Великой армии - читать онлайн книгу. Автор: Эркман-Шатриан cтр.№ 49

Я помню, что часов около трех мы вошли в небольшую деревушку и, остановившись перед кузницей, попросили напиться. Нас тотчас же окружили крестьяне. А кузнец, здоровенный парень, предложил нам пойти в трактир напротив и распить с ним кружку пива. Разумеется, мы с удовольствием согласились, тем более что все эти люди явно нам сочувствовали.

Я вспомнил, что у меня остались деньги и они могут мне теперь пригодиться.

Мы вошли в трактир. Это была небольшая комната в два окна. Вместе с нами в комнату вошло столько народа, — мужчин и женщин, — что стало трудно дышать.

Скоро пришел и кузнец. Он снял свой кожаный фартук и надел синюю блузу. Вместе с кузнецом вошло еще несколько почтенных людей из этой местности — мэр, его помощник и другие лица.

Все они уселись на скамье против нас. Нам дали пива. Бюш попросил хлеба, и хозяйка принесла два больших ломтя и два куска мяса. Все говорили нам:

— Кушайте! Кушайте!

Когда кто-нибудь задавал нам вопрос о битве, кузнец или мэр прерывали спрашивающего:

— Дайте же им поесть! Вы видите, что они пришли издалека!

Только когда мы наелись, они начали расспрашивать нас о том, правда ли, что французы потерпели большое поражение.

Мне было стыдно рассказывать о нашем разгроме. Я взглянул на Бюша. Тот сказал:

— Нас предали… Предатели выдали наши планы… Вся армия была полна изменников, которым было приказано кричать: «Спасайся, кто может!» Как же нам было не проиграть битву при таких условиях?

Тут я впервые услышал рассказ об измене. Кое-кто из раненых кричал раньше, что «нас предали», но я не обратил внимания на их слова. Бюш своей выдумкой вывел нас из затруднительного положения, и поэтому я остался доволен его объяснением.

Тогда все присутствующие стали вместе с нами поносить изменников. Нам надо было подробнее рассказать им о битве. Бюш сказал, что пруссаки явились на поле сражения из-за предательства маршала Груши. Мне показалось, что Бюш зашел слишком далеко. Крестьяне же прониклись к нам нежностью, снова угостили пивом, дали нам табаку и трубки. Я стал вторить Бюшу.

Только потом, когда мы уже ушли из деревни, мне стало стыдно за нашу ложь.

К ночи мы добрались до постоялого двора, находившегося в небольшой деревушке.

Я решил переменить на другой день одежду, бросить ружье, ранец и патронташ и вернуться домой. Я считал, что война кончилась, и был рад, что вышел сухим из воды.

В эту ночь мы счастливо спали с Бюшем в маленькой комнатке. На следующий день нам так понравилось сидеть в кухне на мягком стуле, курить трубку и посматривать на кипящие котлы, что мы сказали себе:

— Спокойно останемся здесь. До завтра мы хорошо отдохнем. Потом купим парусиновые панталоны, две блузы, вырежем две хорошие палки и не спеша вернемся домой.

С этого постоялого двора я написал письмо своим. Всего несколько слов:

«Я спасся. Возблагодарим Бога! Я скоро вернусь. Целую вас от всего сердца тысячу раз!

Жозеф Берта».

Я не знал, что еще многое произойдет прежде, чем я снова подымусь по маленькой лестнице наверх, в наши комнатки. Когда находишься на службе, никогда не следует спешить сообщать о том, что ты скоро вернешься.

Я отправил свое письмо по почте.

Весь день мы оставались на постоялом дворе. После плотного ужина мы пошли спать. Я сказал Бюшу:

— Что, Жан! Ведь совсем иное дело, когда ты можешь делать, что вздумается, и не обязан являться на перекличку.

Мы весело смеялись и не очень заботились о несчастиях нашей родины.

В таком настроении мы мирно улеглись в постель.

Вдруг около часа ночи мы были разбужены барабанным боем. Вся деревня была полна людей.

— Это пруссаки… — прошептал Бюш.

Вы можете представить наш испуг. Через минуту дело стало еще хуже: раздался стук в двери постоялого двора. Дверь была открыта, комната внизу наполнилась народом. На лестнице послышались шаги. Мы вскочили с постели.

— Я буду защищаться! — вскричал Бюш.

Я не знал, что мне делать. Мы почти оделись и уже подумывали, что нам, может быть, удастся спастись под покровом ночи, как вдруг в дверь постучали.

— Откройте! — раздался голос.

Пришлось открыть.

В комнату вошел пехотный офицер, в большом плаще, мокром от дождя, и старый сержант с фонарем в руках. Это были французы.

— Откуда вы идете? — резко спросил офицер.

— От Мон-Сен-Жана, ваше благородие!

— Из какого вы полка?

— Из шестого стрелкового.

Он посмотрел на номер моего кивера, а я увидел его: он тоже был из нашего полка.

— Какого батальона? — спросил он, хмуря брови.

— Третьего.

Бюш стоял бледный и не говорил ничего. Офицер посмотрел на наши ружья и ранцы, валявшиеся за кроватью.

— Вы дезертировали!

— Нет, господин лейтенант, мы ушли последними, в восемь часов.

— Идемте, мы сейчас это проверим.

Мы спустились вниз. Офицер шел сзади нас.

Зал был полон офицеров. Все были промокшие и покрыты грязью. Командир четвертого батальона шестого полка ходил по комнате, покуривая трубку. Офицер сказал ему несколько слов. Командир посмотрел на нас и сурово задал несколько вопросов. Затем он приказал:

— Сержант! Причислите их ко второй роте. Ступайте!

Мы пошли за сержантом, очень довольные, что так дешево отделались: нас ведь могли расстрелять как дезертиров.

Сержант провел нас на край деревни, где в сарае спали солдаты. Накрапывал мелкий дождь. Мы печально стояли около старого домика, под краем крыши. Лечь было негде.

Через час забил барабан. Солдаты встали, отряхивая с себя сено и солому, и мы отправились. Была еще ночь.

Между тремя и четырьмя часами утра мы увидели много полков кавалерии, пехоты и артиллерии. Это был корпус маршала Груши.

После битвы при Флерюсе корпус Груши пошел к Вавру. Восемнадцатого, после полудня, послышалась канонада слева. Все хотели двигаться по этому направлению, но маршал, согласно имевшейся у него инструкции, повел солдат к Вавру. Только к вечеру, когда выяснилось, что пруссаки ускользнули от преследования, направление было изменено и корпус пошел на соединение с армией императора. Но было уже поздно.

Двадцать четвертого мы узнали об отречении Наполеона от престола.

Тридцатого июня мы стали лагерем под Парижем, сперва около Вожирара, потом в Медоне.