Рекрут Великой армии - читать онлайн книгу. Автор: Эркман-Шатриан cтр.№ 13

Мы потеряли деревню Гросс-Горшен и теперь должны были драться между Клейн-Горшеном и Рахна.

Я думал теперь только о мести и стал ненавидеть пруссаков, их крики возмущали меня.

Я поглядел, жив ли сержант. Он стоял сбоку и спокойно поправлял штык. Я стал отыскивать глазами Клипфеля и Фюрста, но в это время раздалась команда и пришлось думать о другом.

При первых неприятельских выстрелах колонны остановились на холме около Гросс-Горшена, поджидая три других колонны, которые шли с ружьями на плечо. Деревушка, стоявшая в долине, горела и дым шел клубами до самого неба. Слева, на другой возвышенности, двигался ряд пушек.

Было около полудня, когда шесть прусских колон начали наступление. По бокам находилась конница. Наша артиллерия, расположенная на высоте, позади нас, открыла огонь против неприятельских батарей. Те отвечали.

Дым от выстрелов тянулся по склону прямо на нас и мешал что-либо видеть. Однако мы тоже начали стрелять залпами. Мы ничего не слышали и не видели минут пятнадцать. Вдруг прусские гусары очутились прямо среди нашего каре. Я не знаю, как это случилось, но они были в наших рядах; они поворачивались направо и налево и, склоняясь в седлах, безжалостно рубили нас.

Мы кололи их штыками, кричали, они стреляли в нас из пистолетов. Это было ужасное зрелище! Я ясно вижу эти бледные лица гусаров, их длинные усы, маленькие кивера, лошадей, становящихся на дыбы и ступающих по телам убитых и раненых. Крики не прекращались.

Я не знаю, как мы выбрались из этой переделки. Мы шли среди дыма наудачу, вертелись во все стороны среди пальбы и сабельных ударов. Я помню только, как Зебеде каждую минуту кричал мне:

«Сюда! Сюда!» В конце концов, я, Зебеде, сержант Пинто и еще семь-восемь человек оказались в поле, позади другого, еще державшегося, каре.

Мы были покрыты кровью, как мясники.

— Зарядите ружья! — приказал сержант.

Тут я увидел, что на моем штыке кровь и волосы. Я, очевидно, обезумел и наносил ужасные удары.

— Наш полк разбит, — сказал сержант — пруссаки изрубили половину… Теперь надо забраться в деревню и помешать неприятелю войти в нее. Налево кругом, марш!

Мы двинулись к деревне.

Мы вошли в какой-то дом. Сержант забаррикадировал одну из дверей большим кухонным столом и, указав нам на другую, сказал:

— Через эту мы будем отступать.

Затем мы поднялись в довольно большую комнату на второй этаж. Два ее окна выходили на улицу, два — к холму, покрытому дымом. Там продолжалась ружейная и пушечная пальба.

Сержант открыл окно и выстрелил на улицу: там проезжали двое-трое гусар. Мы стояли с ружьями наготове. Я посмотрел на холм, чтобы увидеть, держится ли еще каре. Оказалось, оно отступало в порядке, не переставая стрелять в кавалерию, которая окружала его со всех сторон.

Сквозь дым я увидел посредине каре офицера верхом, с саблей в руках, а рядом с ним знамя. Оно было до такой степени изорвано, что вокруг древка висели лишь одни лохмотья.

Дальше, налево, неприятельская колонна свернула с дороги и шла на деревню. Она хотела помешать нашему отступлению. Однако сотни солдат уже успели добраться до деревни, и каждую минуту со всех концов подходили все новые и новые группы.

Солдаты прятались в дома, и, когда неприятельская колонна стала подходить, изо всех окон послышались выстрелы. Это заставило врага остановиться, тем более что в это же время на правом холме показались дивизии Бренье и Маршана, которые шли нам на помощь.

Мы узнали потом, что маршал Ней проводил императора к Лейпцигу, но, услышав канонаду, вернулся.

Итак, пруссаки остановились. Перестрелка на время прекратилась. Наши колонны поднялись на холм, и все солдаты, находившиеся в деревне, поспешили присоединиться к своим полкам. Наш полк был так рассеян, что мы с трудом отыскивали друг друга. Когда сделали перекличку нашей роте, оказалось, что осталось только сорок два человека.

Фюрста и Лежера не было в наших рядах, но Зебеде, Клипфель и я остались невредимыми.

Увы, битва еще не была кончена. Пруссаки делали новые приготовления для наступления.

Пока мы выстраивались позади дивизии Бренье, девятнадцать тысяч закаленных прусских гвардейцев скорым шагом двинулись на приступ холма. На своих штыках они несли кивера наших солдат. В это же время бой разгорелся слева, между Клейн-Горшеном и Штарзиделем. Русская кавалерия, которую мы встречали ранее, вздумала окружить нас. На выручку нам явился шестой корпус. Вся равнина была покрыта дымом, среди которого блестели тысячи пик, касок и штыков.

Мы все продолжали отступать. Вдруг мимо нас вихрем промчался маршал Ней. Он скакал галопом, за ним следовал его штаб.

Я никогда не видел такого лица. Глаза Нея сверкали, щеки дрожали от гнева. В одно мгновение он обскакал всю нашу боевую линию с тылу и затем очутился перед нашим фронтом.

Все двигались за ним, словно увлекаемые какой-то неведомой силой. Вместо того чтобы отступать, мы перешли в наступление. Бой загорелся по всей линии, но пруссаки держались твердо. Они считали, что победа за ними, и не хотели упускать ее. Неприятель все время получал подкрепления, а мы уже были утомлены пятичасовым боем.

Наш батальон находился теперь во второй линии. Снаряды летали над головами. Звучала музыка, очень мучительная для моих нервов — свист картечи.

Среди криков команды, воплей и пальбы мы все-таки продолжали спускаться с холма. Наши первые ряды вошли в деревню Клейн-Горшен. Там началась рукопашная. Уже казалось, что наша берет, но тут к неприятелю подошли свежие резервы и нам второй раз пришлось поспешно отступить.

Я решил, что теперь все погибло. Я видел, что сам маршал Ней отступает. Дело принимало плохой оборот.

Когда я добежал до деревни и повернул за один из сараев, то увидел вдали на одном холме группу офицеров. Позади них во всю скачь мчалась артиллерия. Я посмотрел внимательнее и узнал императора. Он сидел верхом на белой лошади. Я видел его очень отчетливо. Он не шевелился и глядел на битву в бинокль.

Это зрелище наполнило меня радостью, и я закричал изо всех сил:

— Да здравствует император!

В деревне еще находились жители. Все они спешили попрятаться в погреба.

После кое-кто упрекал меня за то, что я так быстро удрал с поля боя, но я резонно отвечал:

— Если отступал сам маршал Ней, то Жозеф Берта мог отступать и подавно!

Я прибежал в деревню первым. Клипфель, Зебеде и другие были еще в поле. До меня доносился невероятный шум. Столбы дыма проносились над крышами, куски черепицы летели вниз, пули впивались в стены.

Со всех концов, по улицам и закоулкам, перелезая через ограды садов, в деревню сбегались наши солдаты и, повернувшись, открывали огонь. Они были без киверов, в разорванных мундирах, покрытые кровью, и имели вид безумцев. Все это были пятнадцати-двадцатилетние юнцы. Но дрались они мужественно.