Две повести о Манюне - читать онлайн книгу. Автор: Наринэ Абгарян cтр.№ 121

– Надо развязать его, – дернулась Каринка, но тут из-за деревьев вынырнул какой-то старичок и, поправляя на ходу штаны, подошел к «приманке».

– Долго ждал, Сето-джан? Этот негодный живот совсем меня замучил, крутит и крутит, крутит и крутит, все кишки выкрутил!

Старичок отвязал осла и повел его под уздцы, не прекращая жаловаться на свою горькую судьбу.

– То тишина, то прет и прет, да так, что только и успеваешь по кустам бегать, – скрипел он, – где справедливость?

– Иаааа, – поддакивал осел.

– Ну и ладно, – вздохнула Манька, когда они скрылись из виду, – зато на одного медведя в этом мире сегодня стало больше!

Пока мы вполне успешно продвигались в сторону озера Цили, в лагере творились несусветные дела. Привыкшие после полдника играть в индейцев девочки прочесали весь периметр в поисках Чингачгука и его скво. Сначала они искали нас молча, а потом стали трубить во все горло:

– Наркааааа, Каринкааааа, Манькааааааа!!!!

Их крик всполошил вожатых, и Славиков горн собрал весь лагерь на экстренный съезд. Съезд выявил существенную брешь в рядах третьего отряда.

– Сестры Абгарян и Мария Шац, – со слезами на глазах доложилась Гарегину Сергеевичу товарищ Маргарита.

– Они нырнули вооон в те кусты, – показал правильное направление кто-то из детей.

– Поймаю – семь шкур спущу, – заходил желваками Гарегин Сергеевич.

Еще через час нас догнали ребята из первого отряда и за шиворот приволокли обратно в лагерь. Если честно, мы особо и не сопротивлялись – натерли ноги до волдырей, сильно устали и хотели пить.

Сначала медсестра товарищ Алина обследовала нас вдоль и поперек, обработала все царапины вишневкой [21] и мстительно напоила рыбьим жиром. Потом нас долго оплакивала товарищ Маргарита, называла балбесками и говорила, что теперь у нее будет много седых волос. Нам было ужасно стыдно, мы обнимали ее и клялись, что никогда больше так поступать не будем.

А на вечерней линейке нас заклевал Гарегин Сергеевич. Мы стояли по стойке смирно и боялись шелохнуться, а он возмущенно ходил кругами и называл наш поступок дезертирством. А потом наказал дежурством на кухне вне очереди.

– Понятно? – грохотал он.

– Понятно, – трепетали мы.

– Вас ведь волки могли съесть! – не унимался Гарегин Сергеевич. – Тут кругом леса непролазные, живности – видимо-невидимо.

– Ну, они были вооружены до зубов, – шагнул вперед товарищ Торгом и, пряча улыбку, вложил в широкую ладонь Гарегина Сергеевича конфискованное Каринкино оружие.

Гарегин Сергеевич внимательно изучил рогатки, взял на мушку пролетающую над нами ворону.

– Откуда они у вас?

– Это мои, я их еще дома смастерила, – засопела Каринка.

– Не ври.

– Я не вру. Могу еще сделать, если хотите.

Гарегин Сергеевич какое-то время сверлил сестру огненным взором, потом крякнул и подобрел лицом.

– Марш в комнату, и чтобы такое больше не повторялось!

– Клянемся никогда больше не сбегать, – отрапортовала Каринка, а мы с Манькой для пущей убедительности пустили слезу.

Вот так бесславно закончился наш побег.

Зато весь следующий день мы провели на кухне, научились на скорость чистить картошку и узнали много чего нового о тете Лине.

Например, что у нее когда-то был муж, которого можно было соплей перешибить, и толку от него было столько же, сколько от козла молока. Или от паршивой овцы – шерсти клок. Спросить, где сейчас этот муж, мы побоялись. Мало ли, может, тетя Лина ненароком его убила и закопала в лесу, зачем травмировать человеку психику лишними воспоминаниями?

Потом мы с удивлением узнали, что у тети Лины, оказывается, есть дочь. Это было очень странно, ведь мы и предположить не могли, что такие женщины, как тетя Лина, размножаются.

А потом она показывала нам свои мозоли на ногах, и мы только и делали, что разводили руками и качали головой, а Каринка сказала, что с такими мозолями никакой обуви не надо. Ведь что ни мозоль – то каблук.

Вот такой у нас выдался наказательный день.

Выспаться за ночь категорически не получалось. Потому что, как только мы укладывались спать, тут же прилетал легион обжорливых комаров и облеплял нас с ног до головы. Любой нормальный ребенок смирился бы с такой участью и лежал бы по стойке смирно, подставляя тощие бока немилосердным кровососам. Но только не советские идейно подкованные дети. Если светлое время суток мы ходили, почесываясь, как блохастые собаки, то ночи проводили в неустанной борьбе – били комаров подушками, одеялами, чемоданами и тумбочкиной дверцей, загоняли в угол, заливали водой из графина, обсыпали зубным порошком и злорадно наблюдали, как они корчатся в адовых муках. А потом выставляли несчастные трупики на подоконник – в назидание сородичам.

Сородичи не унывали. Они запускали в комнаты специально обученные диверсионные группы, которые высасывали из детей тройную порцию крови. Они уносили трупики замученных в свои города, хоронили их с почестями в Пантеонах и называли площади и скверы именами героев. Скоро в Комарином Царстве нельзя было повернуться, чтобы не наткнуться на Аллею Мучеников или улицу имени Пышноусого Кровососа. Война шла не на жизнь, а на смерть. Что ни ночь – то Грюнвальдское сражение.

Уж не знаю, чем бы закончилось это беспощадное противостояние, но случилась великая радость – истерзанная бессонницей Маня раскинула мозгами и придумала отличный способ борьбы с комарами. Для этого нужно было вытащить из пододеяльника одеяло, нырнуть в конверт, растопырить по углам руки-ноги наподобие морской звезды и, обхватив себя крест-накрест руками, лечь в постель. Ткань хоть и пахла невкусно сыростью и хозяйственным мылом, но надежно защищала от озверелых насекомых.

Первый эксперимент ставили на мне. Я, скрупулезно следуя инструкции, затянулась в пододеяльник и рухнула с высоты своего роста в кровать. Но чуточку промахнулась и звезданулась лбом о железное изголовье. Рев, который я подняла, ничем не уступал в децибелах Славикову горну. Испуганная товарищ Маргарита метнулась на кухню, выпросила у тети Лины здоровенный замороженный говяжий мосол и, завернув его в ночнушку, приложила к моему лбу.

– Ыыыыыы, – рыдала я.

– Захрмар! – ругалась наша вожатая. – Разве можно с высоты такого роста падать не глядя? А если бы ты сотрясение мозга получила? Или нос себе сломала?

– Нос ей уже ломали, – доложилась Каринка. – Тоже выла будь здоров.