Endgame. Ключ Неба - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Фрей cтр.№ 19

ХЛОПСПАЗМХЛОП.

Трассирующие снаряды расцвечивают ночь разноцветными дугами. Ань улыбается. Они опоздали.

Он поднимает вертолет на 10 метров и направляет на северосеверо-восток. Спустя 2,2 секунды от стрелков его отделяет 87 метров. Он наводит оружие, в надежде, что ракеты Sea Scua уже приведены в боевую готовность. Давит на гашетку.

Хлопхлопхлопхлопхлопхлопхлопхлопхлопхлопхлопхлопхлоп. Ракеты уходят вперед, и мостик корабля скрывается в огне взрыва: оранжевом, черном и белом; Ань сдает назад, разворачивается на 180 градусов, толкает штурвал от себя, поднимаясь вверх и набирая скорость в 170 узлов за 4,6 секунды. У него за спиной взрывается и полыхает корабль, а он свободен, он свободен. Пока не поднимутся истребители, чтобы его сбить, он свободен.

Спазмхлоп.

Он быстро летит на северо-запад в нескольких метрах над поверхностью воды, чтобы не попасть на радары. Его цель – мигающие огоньки на берегу.

Спазмхлоп.

Он свободен.

Хлоп.

Свободен.

И поведаю я вам, что сказано в писании о гордыне ФАРАОНА. МОИСЕЙ сделал, как повелел ему Господь, и обратил свой посох в змею; тогда ФАРАОН приказал своим волшебникам, колдунам, сделать то же со своими посохами. И обратили они свои посохи в трех змей, которые, по велению магии, извивались пред МОИСЕЕМ и ААРОНОМ, пред ФАРАОНОМ и высокородными ЕГИПТЯНАМИ. Тогда посох МОИСЕЯ пожрал посохи волшебников, потому что эти обманщики своим колдовством лишь отводили людям глаза. Так все, что сотворено по слову Господа, превосходит любую магию, какую только можно сотворить. И никто не обвинил его, что он творит дурное, ибо направлял и вел сам Дух Святой, в которого он веровал всем сердцем без сомнений.

Северная Эфиопия, Аксумское царство, Церковь Завета

Многие эфиопы, эритрейцы, сомалийцы, джибути и суданцы верят, что Ковчег Завета хранится в кубическом бетонном здании в эфиопском городе Аксум, неподалеку от эритрейской границы. Здание это окружено высоким железным забором и увенчано небольшим куполом в исламском стиле; называется оно Часовней Скрижали при церкви Марии Сионской. Реликвию охраняет один монах. Любой может увидеть эту часовню, и ни для кого не секрет, что находится внутри.

Все ошибаются.

Эбен ибн Мохаммед аль-Джулан понятия не имеет, что держат в Часовне вместо Ковчега. И это не значит, что ему не хватает влияния, чтобы узнать, – ему попросту все равно.

Потому что он знает, где Ковчег на самом деле.

Все посвященные Линии аксумитов знают это и хранят свое знание тысячелетиями.

Они знают, потому что Создатели провозгласили их Хранителями Ковчега.

Они берегли его с судьбоносного 597 года до н. э., когда вавилоняне разрушили Иерусалим, уничтожив храм Соломона. Это случилось под покровом ночи на 30-й день шевата. Орда Навуходоносора II (а тот был воплощением Эа Оскверненного) подошла уже совсем близко: до храма им оставалось меньше двух миль. С приближением врага Эбенезер Абинадаб и еще трое Хранителей покрыли Ковчег синим льном, ухватились за шесты из акации и подняли. Он весил 358,13 фунта – как и всегда с того часа, когда Моисей и Аарон завершили его строительство и тот из Создателей, который говорил с Моисеем на горе Синай, поместил внутрь свои скрижали.

Эбенезер и Хранители вышли из Храма, установили Ковчег в закрытую повозку, запряженную чернильно-черным быком с золочеными рогами, и отправились на восток через пустыню, из Синая в Райфу, где бык был заколот, а его мясо засолено, Ковчег же перенесли на небольшую деревянную галеру, уходившую дальше, на юг Красного моря. Его выгрузили в Галилее. Четверо Хранителей, никогда не поднимавших головы, но гнувших спины ради Ковчега, к которому им запрещено было прикасаться руками (подобное поругание каралось немедленной смертью), несли его на шестах много недель, пешком преодолевая мили и мили. Они двигались только по ночам и избегали любого контакта с людьми. Людей они избегали из добрых побуждений, опасаясь за их жизни.

Ибо любой человек – мужчина или женщина, ребенок или старик, – увидевший этот священный караван с самым ценным в мире грузом, должен был немедленно ослепнуть и лишиться рассудка, и с этого момента пребывал в жалком безумии. Эбенезер видел такое 7 раз на протяжении их путешествия, занявшего 136 дней, записывая каждый случай в свой дневник, – и каждый новый случай был ужаснее предыдущего. В конце концов Эбенезер и его спутники достигли места назначения на территории современной Северной Эфиопии. Они поместили Ковчег на прочную опору из кедра, собрали вокруг Скинию, укрыв сокровище от любопытных глаз, и призвали своих братьев по вере. Тех, кто принадлежал к Линии. Неподкупное братство аксумитов, которое состояло из бывших Игроков – тех, кто все еще оставался в живых, – и Игрока нынешнего, четырнадцатилетнего мальчика по имени Хаба Шилох Галеад.

Подземные святилища были уже построены, но пока не стали церквями: Создатели распорядились подготовить их тысячелетия назад, когда Линия Аксума была только избрана для участия в Последней Игре. Ковчег спустили на девять уровней вниз, в самую глубокую и секретную камеру.

Эта камера – Кодеш ха-Кодашим.

Как только Ковчег занял свое место, вход в Кодеш ха-Кодашим был запечатан: Хаба собственноручно заложил дверной проем булыжниками, грязью и мерцающими камнями, так что последние 2 600 лет единственным путем в камеру оставался узкий лаз, сквозь который можно было пробраться только ползком, помогая себе локтями.

Именно там, в подземном лазе, и находился сейчас Эбен ибн Мохаммед аль-Джулан. Он полз по старому тоннелю на стертых локтях – прямо к Ковчегу.

Полз туда, чтобы сделать то, чего никто и никогда не делал за всю историю истории.

Он ползет и думает о Хиляле. Игроку больше не колют морфин, он ходит и даже говорит, хотя последнее причиняет ему страшную боль. Эбен оставил его в комнате, сидящим на стуле, изучающим себя в зеркало. Увечья стали для Хиляля поводом для странной гордости. Раньше Эбен не замечал у Хиляля этой черты. Несмотря на свою прежнюю бесспорную красоту, тщеславным он не был. Но теперь Игрок не может отвести взгляда от своего лица; особенно его привлекает красный глаз с белым зрачком.

– Этим глазом я вижу мир иначе, – заявил Хиляль незадолго до того, как Эбен оставил его. Голос у Игрока теперь сиплый, будто горло забито пеплом.

– Как? – спрашивает Эбен.

– Теперь мир кажется… темнее.

– Он и правда темнее, мой Игрок.

– Да. Ты прав. – Наконец Хиляль отводит взгляд от своего отражения, и теперь его красный глаз направлен на Эбена. – Когда я снова вступлю в Игру, учитель?

Эбен отчаялся отучить Хиляля называть его учителем.